Реальность ПЛЮС (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Поднимите меня, — сдавленно прохрипел я, с трудом перебарывая невероятную усталость, от которой даже дышать было тяжело, а после на одной только голой воле потянулся левой рукой к карману куртки, проверяя, на месте ли находится самая главная драгоценность из всех, которые когда-либо имел за всю свою жизнь. К счастью, содержащая записи о практической магии тетрадка осталась на месте и не была утеряна за время сумасшедшего бегства. — А теперь драпаем отсюда…Бегом!
Глава 28
— Аргх! Черт! Проклятье! Это не имеет никакого смысла! — Пальцы моей правой руки безжалостно скомкали бумагу, покрытую неровными размашистыми строчками, которые читались с изрядным трудом из-за своего слишком светлого цвета. Да еще и содержали многочисленные сокращения, термины из неизвестного на Земле языка и орфографические ошибки. Впрочем, общий смысл записей, созданных пиромантом, оставался вполне понятен.
Мир, в котором Георгий провел около полутора лет, был очень богат на разнообразную магию. Конечно, артефакты там встречались намного реже чем компьютеры на Земле, а волшебников, чародеев, колдунов, артефакторов, шаманов и прочих подобных специалистов на тысячу человек насчитывалось меньше, чем у нас программистов, системных администраторов или айтишников…Но за вполне разумную сумму, которую мог накопить за несколько месяцев находящийся не на самом дне общества обыватель, он вполне мог приобрести какой-нибудь заколдованный предмет или зелье из тех, что подешевле. А если у него имелось много денег, то профессиональные маги были готовы позаниматься с неофитом денек-другой, чтобы вбить в клиента навыки сотворения несложного заклятия. Скажем, маленькой такой струйки пламени, возникающей в нужном начинающему волшебнику месте и бьющей строго снизу вверх. И уж чего он ей будет жарить: котлеты, крыс, пауков и прочую мелкую агрессивную живность или пятую точку давно успевшего достать до печенок соседа — личное дело каждого. Другое дело, что потенциал к сотворению заклинаний вроде бы у всех имелся разный. И большинству людей (или нелюдей) рациональнее для драки оказывалось взять в руки какую-нибудь палку, а еду готовить на костре. Эффект получится тот же, а трудозатрат на порядок меньше. Но если они непременно желали овладеть могущественной магией и имели достаточно денег, чтобы оплатить услуги учителей — то рано или поздно на свет появлялся полноправный волшебник. Таланты и потенциал Георгия наставники оценили крайне высоко…А вот мои, очевидно, находились где-то на уровне плинтуса. Или даже чуть-чуть ниже!
— Семен, спокойнее, — только появление в моем рабочем кабинете Ани спасло ксерокопию листов тетрадки, принесенной из другого мира, от безжалостного уничтожения. Настолько я был зол. Да какой там зол — в настоящем бешенстве! Казалось бы, вот они — вполне рабочие записи о практической магии. Бери и пользуйся. Только вот не получается у меня ровным счетом ни-че-го, хотя я уже второй день над ними бьюсь. С самого своего возвращения в анклав, впервые воспользовавшись начальственными привилегиями на всю катушку и отложив в сторону все иные занятия. — Ну подумаешь, сразу разобраться с заклинаниями не выходит…Если бы это было так просто — мы бы тут через одного колдовали без помощи рун.
— Вот какого черта Георгий так досконально разобрал, что именно надо сделать, чтобы пропустить по своему телу импульс огненной магии и не убиться в процессе, но не написал ни слова о том, как именно сконцентрировать начальный заряд или придать волшебству в своем теле свойства пламени? — Тоскливо спросил я девушку, снова перечитывая успевшие надоесть хуже горькой редьки строчки тетрадки, представлявшей из себя нечто среднее между книгой заклинаний, ежедневником и дневником. Описание какой-то канализационной рыбозмеи с пометкой о том, где у неё в тушке находятся ценимые алхимиками части, могло соседствовать с записью о свойствах наиболее массовых и типичных артефактов того мира, где обжился Георгий. Выискивать сведения, посвященные непосредственно сотворению чар, в этой тетрадке приходилось буквально по капельке. И имелось их там, к сожалению, очень-очень мало. — Это же краеугольной камень всей его огненной магии…И о нем нет ни слова! Только на одной странице, в разделе о подготовке к сотворению какой-то версии огненной стрелы со слабым прожигающим эффектом, но длительным временем горения даже в теле противника, есть коротенькая приписка: «Ну хоть об этом волноваться не стоит».
Те, кто учил Георгия, использовали принципиально иной подход к сотворению заклинаний, чем создатели рун, работающих за счет жизненной силы. Для начала они работали с магическим эфиром, который по мнению именитых волшебников естественным образом насыщал тело любого живого существа. Просто у чародеев его имелось больше чем у простых людей, иногда на порядки больше. Этой же субстанцией они воздействовали на окружающую среду. Чародею требовалось сконцентрировать немного магии, пропитывающей его организм, придать ей нужный «окрас» за неимением в русском языке лучшего термина и дать выйти наружу, подогнав этот импульс под требуемые характеристики, зависящие от желаемого эффекта. Оказавшийся вне организма человека полуфабрикат добирал некоторое количество энергии из внешней среды, заканчивал свое формирование и активировался. Ну, если все прошло как надо, ведь на любом этапе сотворение волшебства можно было допустить ошибку. Зачастую — смертельно опасную. В записках ничего не говорилось о том, как придать магическому эфиру в теле человека свойство пламени. Зато долго, нудно и с совершенно неаппетитными подробностями перечислялись результаты того, что случится, если неофит с чем-нибудь напортачит. Сконцентрировав слишком много магии в себе можно было вызывать внутренние кровотечения, поскольку эфир при достаточной плотности деформировал человеческие органы не хуже вполне материальной наждачной бумаги, внезапно оказавшейся внутри живых тканей. Заряд магического эфира следовало пропускать по каким-то каналам, чья проводимость являлась ограниченной и если его будет слишком много или двигаться он станет чересчур быстро — их разорвет в клочья. А плоть горе-волшебника после этого непременно начнет гнить не хуже чем при гангрене, еще в список гарантированных побочных эффектов входила дикая боль, вполне достаточная для смерти от шока и частичный либо полный паралич. Если преобразование энергии в пламя завершалось раньше, чем заклинание покидало волшебника — происходил даже не ожог, а настоящий внутренний взрыв. Летящие не туда куда надо или срабатывающие с меньшей эффективностью чем следовало бы чары на этом фоне казались незначительной мелочью, пусть в бою подобная ошибка и могла стоить головы.
— Семен, это что такое?! — В голосе кружащей по комнате девушки изумление мешалось с каким-то обиженным возмущением. — Почему та жареная рыба, которую я тебе на обед принесла, стоит на полу и тарелка её чуть ли не пылью покрывается?! Ты её вообще съел хоть кусочек?!
— Почему ему не стоило волноваться о трансформации обычного магического эфира в эфир, соответствующий огню? Ну вот почему?! — Продолжал вслух размышлять я, уставившись в сероватые листы ксерокопий паршивого качества. Сказался тот факт, что источник был написан на довольно светлой бумаге не слишком темным карандашом. — Над Георгием провели какой-то обряд, дающий доступ к трансформации магии в пламя? Или это было действие какого-нибудь эликсира? Особая медитация настолько простая, что он посчитал невозможным её забыть?
— Семен, отвлекись ты уже от этих бумажек и посмотри на меня. Между прочим, мы толком не разговаривали с тех пор, как ты в крепость заявился аж через сутки после того, как вернулся автобус, едва-едва успевший удрать от тех злобных кузнечиков. Знаешь, как я тогда за тебя перепугалась? — Аня обошла стол с разложенными на нем ксерокопиями и положила руки мне на плечи. — Скажи, а ты когда последний раз ел? Рыба то явно тобою не тронута осталась.
— Утром. Чай попил с какими-то сухарями, — Я дернул плечом, сбрасывая её руку. Легкий голод, впрочем, сейчас действительно ощущался…Но это чувство было не таким сильным, чтобы его нельзя было игнорировать. — Не отвлекай меня на всякую ерунду, пожалуйста. Я занят очень важным делом.
