Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗

Баян немелодично похрюкивал. Наверное, пострадал за грешки хозяина, напоровшись при совместном с ним падении на что-нибудь острое. Баян было жаль.

«Она пришла, его уж нету, его не будет никогда-а…» – печально летело над степью. Филиппу хотелось верить, что слова эти – не о нем. Ему безумно хотелось быть .

Всегда.

Странные выверты времени вконец меня запутали. Давно ли мы побывали здесь в прошлый раз? По-моему, около месяца назад. Как за месяц могло так резко все измениться? Растительность увяла, небо легло на верхушки деревьев, залепило недалекие горы грязными клочьями тяжелых осенних туч; воздух был холоден. Под ногами разъезжалось и хлюпало. Растения, обманувшие меня давеча своим изумительным сходством с лабазником, почернели и торчали вверх голыми склизкими прутьями. Одним словом, июль за месяц сменился октябрем.

Уже здорово вечерело. И ночь не заставила себя ждать.

Оступившись в очередной раз, я догадался наконец включить «совиные глаза» – систему ночного видения шлема. «Все стало вокруг голубым и зеленым…»

В наушниках попискивали сигналы радиовешек. Плечи оттягивал немалый груз. Карабин, заброшенный за спину, отсутствием в непосредственной готовности к применению создавал ощущение постыдной обнаженности. Я крайне серьезно наблюдал обстановку, как того требовала от меня тактика авангардного «номера один». «Номером два» был Бородач. Генрик шел замыкающим.

Скалы приближались. Через «ночную» оптику шлема они выглядели густо-зелеными. Чуть более яркие пятна показывали не остывшие до сих пор (днем, наверное, было солнце) участки выступающих камней, а почти черные – прохладные в любое время расщелины и впадины. Вход в искомую пещеру зиял чернотой Марракотовой бездны.

Мои полномочия, как впередсмотрящего, на этом заканчивались. Менее других нагруженный Бородач, имеющий, кроме того, некоторый опыт горного туризма, обязан был проверить безопасность доступа в «бутылочное горлышко».

– Иду, – донесся из наушников его шепот, и мимо меня прошмыгнула гибкая фигура.

Генрика я не видел – он прикрывал тыл. Пригнувшись, я юркнул за Бородачом.

Все было спокойно. Слишком спокойно. Мне нестерпимо захотелось чихнуть: аллергия на опасность, не проявившуюся пока, но более чем вероятную. Я сжал нос пальцами, но не удержался и фыркнул. Бородач обернулся, гневно сверкая глянцем забрала, и тут за его спиной вздыбился, щелкая клешнями, огромный онзан.

– Сзади!

Я бросился на выручку, нож уже был в руке, но я не успевал. Не успевал!.. Мне оставалось сделать еще несколько шагов, а клешни уже рушились на Бородача, неотвратимые, как божья кара.

Но не таков наш Бородач, чтобы безропотно встретить гибель. К тому же он был атеистом и не верил ни в Бога, ни в его кары. Неуловимым движением он ушел вниз, круговым ударом приклада, точно по волшебству оказавшегося в его руках, подрубил все четыре ноги противника. Онзан тяжело осел на хвост, медленно кренясь вбок.

Я был уже рядом.

С маху вогнал клинок в зазор между панцирем и бугорком макушки, повернул острием к центру и резко двинул по дуге, как бы вскрывая консервную банку. Онзан переливчато свистнул, хлестнул меня по забралу жестким хлыстом одного из усов и уронил бессильно верхние конечности. Я отскочил, выдирая нож из содрогающегося тела. Мягко сдвинул рычажок предохранителя карабина, готовый уничтожать напарников зарезанного врага пусть более шумным, но зато более надежным, чем рукопашная схватка способом.

«Неужели влипли?» – пульсировала нервная мысль.

Из темноты вынырнул Генрик.

– Что у вас здесь?.. – рявкнул он и тут же охнул, заметив розовый, в коричневато-серых разводах и пятнах, труп. – Быстро уходим!

Мы ввалились в пещеру, рассредоточились, ощетинившись стволами в трех направлениях. Минут десять мы были молчаливы и неподвижны, как окружающие камни. Ничего, однако, не произошло. Ни облавы, ни даже бегства напуганных гибелью товарища дезертиров. Ни звука. Ни движения.

– Я впереди, Капрал второй, Бородач – замыкающим. Ходу! – скомандовал Гена, и мы углубились в недра горы.

Впереди маячила широкая фигура Гены. Сзади раздавался мерный топот Бородача, ежесекундно, наверное, ожидающего, что в спину вцепятся и не отпустят больше вражеские клешни. И предстояло еще ползти по «кишке». Своды неуклонно понижались, прижимая нас к полу. Прохватывало сырым сквозняком, ползущим со стороны прожженного в прошлый раз невидимого «донышка».

И дьявольски першило в носу.

Я едва сдерживал несвоевременное чихание.

До слез.

Пыхтя и почесываясь, я выбрался из отвратительной дыры, отбежал подальше. Меня трясло. Гадость! Гадость, гадость! Вот дыра-то ничуть не изменилась с прошлого раза и все так же напоминала готовый к испражнению анус.

Генрик, согнувшись, к чему-то прислушивался. Подойдя и встав рядом, я заглянул ему в лицо. Лица за щитком не было видно.

– Бородач где-то застрял, – сказал я. На меня снова напала нервная трескотня. – Ненавижу эту дыру! Чистенькая, гладенькая, а ползешь – как в дерьме по уши. Глаза бы мои на нее не глядели. У-у, сволочь!

Генрик раздраженно отмахнулся. Ну, и ладно. Мне постепенно становилось легче. Черт, ботинок развязался. Я присел и принялся стягивать болтающиеся концы шнурков двойным бантом с перехлестом. В этот момент послышался мокрый чавкающий хруст.

Я мгновенно обернулся, вскидывая «Дракона». Как раз для того, чтобы поспеть к финалу жуткой картины, развернувшейся в нескольких метрах от нас. Главным трагическим героем вынужден был стать Бородач. Его руки – одна, сжимающая карабин, другая – мешок со жратвой, – сея кровавые капли, похожие в «ночном» изображении шлема на зеленых светлячков, разлетались в стороны, откушенные и отшвырнутые клешнями стоящего на задних конечностях онзана. Сам Бородач, находящийся в состоянии, называемом военной медициной «боевым шоком», сделал по инерции еще шаг. Потом громко всхлипнул и крутнулся, нанеся беспощадный удар подкованным ботинком в высунутую башку членистоногого палача. Башка слетела как яйцо, выплескивая на стены полужидкое содержимое. Инерция пронесла Бородача дальше, и он не смог с нею совладать, лишенный возможности балансировать: культи рук были слишком коротки… Противники рухнули друг на друга.