Никто, кроме нас! - Верещагин Олег Николаевич (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Сооружение остановилось. Дед стал искать карточку-пропуск. Один из негров, подойдя к телеге, сказал девчонке, кладя руку на ее колено:
– Девочка, хочиеш конфэту?
– Ага, – хихикнула та, спрыгивая с телеги.
На шею повернувшемуся за ней негру один из мужиков со скучным лицом накинул удавку. Нигериец заколотил ногами. Второй мужик бросил в КПП одну за другой две РГД.
– Гыть! – сказал дед, выщелкивая из рукава в переносицу сержанту-американцу гирьку на ремне.
Мальчишка, сидевший ближе к передку, так отоварил ногой в горло подошедшего с этой стороны солдата, что тот молча рухнул под колеса. Второй парень, выдернув из сена автомат, успокоил последнего оставшегося в живых нигерийца.
– Все? – поинтересовался дед. – Едем?
– Едем, – сказал мужик, удавивший негра, помогая девчонке забраться обратно. – Леха, Сереня, останьтесь тут, соберите, что надо.
Мальчишки соскочили с телеги. Мужик поманил к себе стоящего с сонным видом участкового. Тот покладисто заскочил на телегу, зевнул, спросил:
– Пистоль сдавать?
– А что, доверили? – мужик усмехнулся.
– А то… Я есть власть на месте.
– Оставь себе… В селе еще зверьки есть?
– А то вы не знаете… Нету. Вчера гарнизон сняли, через два дня обещали смену прислать.
Скрипя и раскачиваясь, телега ехала по деревенской улице. Участковый нудно рассказывал, как в соседней деревне гарнизон отравился самогонкой – поголовно всех пробрал дикий понос, трое померли от обезвоживания, а тем временем кто-то спи…дил тридцать шесть единиц стрелкового оружия и дерьмом написал на стене кунга оскорбительные для демократии и толерантности слова… Около бывшего правления, где висел ооновский флаг, телега тормознула, и все, включая участкового, стали деловито разгружать из-под сена пластиковые упаковки натовских сухпайков. Их гора росла на травке зашуганного газончика, из которого еще торчали остатки стенда с результатами соцсоревнования 1985 года. Сверху бухнулись какие-то свертки. Участковый свистнул проходившим по улице двум пацанам лет десяти-двенадцати – они явно направлялись на рыбалку, в последнее время превратившуюся из развлечения в насущную необходимость:
– Ну-к, пробегитесь по улицам, постучите в окна, скажите – собрание, кто не придет – расстреляют…
Мальчишки дунули по улице в разные стороны. Участковый закурил. Дед, убедившись, что все разгружено, звонко щелкнул вожжами и, не прощаясь, поехал дальше…
…Пайки раздавали по две штуки на человека местным, по пять – беженцам, ютившимся кто где. Участковый деловито принес список и предупредил всех:
– Все видели, что меня зверски били… – и со всей дури хрястнулся физией о стену правления – в толпе охнули. Размазав по лицу кровь и закапав погуще форму, он заявил: – И чтоб без очереди не лезли и по два раза не подходили, я вам не партизан, все ваши хари знаю наизусть…
– …когда просплюсь – даже по фамилиям помню! – сказал кто-то.
Толпа посмеялась добродушно. Участковый махнул рукой:
– Выкликаю – подходите!
– Это от кого? – поинтересовались вновь из толпы.
– Не от НАТО и не от ООН, – сказал один из приехавших мужиков, по выправке – офицер.
– От них дождешься, – согласились с дальнего края.
Какая-то женщина уточнила:
– А вот скажите, они объявление делали, чтоб детей привели на вакцинацию в субботу, фельшпункт даже откроют – это как?
– Не водить и не давать, – ответил офицер. – Что там колют – мы не знаем, но подумайте – с какого добра им что хорошее колоть?
– А если забирать начнут? – раздался еще один женский голос. – В Малиновке прямо с улицы похватали три дня назад, человек двадцать увезли.
– А ты не будь дурой и не отдавай, – отрезал офицер. – Да, мужики, к этому вопросу! Вот тут у нас десять «Эм шестнадцать», магазины, патроны. Дерьмо, но все-таки. Кому дать, чтоб вашей семье вакцинацию не сделали? Или только сухпайки точить будем? Ну?! В партизаны не зовем, а это пригодится…
– Мне дайте, что ли, – тут же вышел вперед плечистый молодой бородач.
– И мне…
– И мне…
– Давай сюда…
– И мне, – сунулся мальчишка лет тринадцати-четырнадцати и получил пенделя. Отскочив, он спокойно пообещал: – Сам найду.
Толпа зареготала. Происходящее уже имело вид народного гулянья…
…Лешка тоже получил целых пятнадцать пакетов – на себя, мать и сестру. Грузивший пакеты в драный пакет мужик шепнул:
– Два верхних – только тебе. Усек?
– Усек, – ответил мальчишка. – Под дубом посмотрите, новости… – и отчалил в сторону.
– …так что скоро кранты им! – ораторствовал офицер между тем. – Их выгоним, а всякую там мразь обратно не пустим – будем сами страной править, через своих людей, а не через Абрамсонов и Шмутюкевичей разных!
– Жидов вообще надо гнать, – согласился проверявший рядом винтовку бывший агроном Коля Фурман.
Хохот…
…На выходе из деревни за ноги были аккуратно развешаны трупы блокпостовцев – без штанов и трусов. Двое поработавших мальчишек, сидя около собранного оружия, флегматично наблюдали за происходящим, ели шоколад, и один из них напевал – в такт качанию тел:
– Ай-яй-яй, убили негра-а-а… убили негра-а-а… убили негра-а-а…
– Пошли, – скомандовали им. – И стволы давайте сюда.
Идиллия была нарушена появлением с другой стороны троих местных мужиков. У одного за плечами была «свеженькая» «М16», у двоих в руках – охотничьи полуавтоматы, нагло не сданные по распоряжению оккупантов.
– С собой возьмете? – уточнил все тот же Фурман. – Скучно в селе стало.
– А чего ж, – согласился бывший офицер, ссаживая со своих плеч на землю девчонку. – Пошли.
– Только сперва тут в одно место зайдем, – вмешался один из вооруженных «гладкостволом». – Забрать кое-что надо.
– Что? – уточнил спутник офицера.
– Ну… вещь. Хорошую вещь. Старую, но хорошую… От прадеда осталась…
…Пулемет «Максим» пришлось катить мне. Зато Лешка Барутов волок два цинка с лентами.
В развалинах фермы собрались этим вечером на совет шестеро. Самому старшему из присутствующих было пятнадцать, самому младшему – десять лет; с ними находились еще двое мальчишек и две девчонки. Четверо были из семей беженцев-тамбовчан, двое – местные. На разведенном оперативно костре забулькала уха в помятом ведре. Собственно, даже не уха – а так, будущий бульон из рыбы.
– Вот, – Леха выложил на импровизированный стол из ящиков карту, несколько брикетов тола, детонаторы. – Но это на крайняк, тут спрячем. Работа у нас как раньше – собирать информацию. Вот запрос, – он положил сверху листок из блокнота.
– Есть еще желающие, я щупал, – сказал веснушчатый невысокий паренек.
Леха покачал головой:
– Нет. Пока не надо. Тебе персональное задание – присматривайся внимательно, но ничего конкретного не говори.
– Да проверенные ребята, мы с ними до войны… – начал веснушчатый немного обиженно, но Леха его прервал:
– Нет, я сказал. Понял?
– Понял, – кивнул веснушчатый.
– Вот и хорошо. А теперь давайте распределять новые задания. Запоминайте, листок я сожгу. И ничего не записывайте!
Булькала уха. Горел костер. Негромко шептали голоса: «Склад… аэродром… пост… дорога… мост… это я сам…»
По небу летели частые августовские звезды.
– Давай, – я перебросил Генку моточек тросика, закрепленный за кольцо гранаты. Усики я уже разогнул.
Генок стал аккуратно привязывать тросик к кусту у самого корня.
Это была уже двенадцатая граната – мы начиняли кусты напротив того места на дороге, где уже заканчивали установку фугаса. Дело было хлопотное – и тут и там. Мне лично все время казалось, что я обязательно задену одну из уже «настороженных» ловушек. По-моему, Генок думал о том же. Во всяком случае, я видел, что весь его лоб, нос, губы в капельках пота.
– Еще две, – сипло выдохнул он.
Фугас на дороге состоял из двадцатилитровой банки, наполненной выплавленным на пару гексогеном, плюс самодельный электродетонатор, подключенный к машинке из старого телефона-«вертушки». Провод уже замаскировали до самых кустов, оставалось подключить его к клеммам детонатора, а потом – зарывать и маскировать яму.
