Мечтатель - Кобяков Виталий Витальевич (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Ты сможешь? — посмотрела своими красными от слез глазами Настя прямо в мои глаза.
— Я буду не один, — вновь улыбнулся я. — Нельзя сбрасывать со счетов Первого, который стоит в миллиметре от того, чтобы помочь нам. А даже если он не решится, у меня есть Чёрт.
— Рома верил в тебя, — положила мне руку на колено Настя. — Наверное, и мне надо в тебя поверить.
— Для меня многое значит твое доверие, — искренне произнес я, начиная вставать.
— Удачи, — шепнула Настя.
— И тебе удачи, — ответил я.
Я выходил из столовой как будто в тумане. И виной тому было даже не легкое ранение головы, которое мне устроил Махмуд (впрочем, я на него не держал зла). Я просто не знал, что мне делать дальше и как быть, не знал, куда мне идти.
Конечно, я обещал Насте отомстить, я и себе пообещал то же самое. Но сейчас я был просто разбит, сломлен, я хотел лежать калачиком и ничего не делать, жаждал просто остаться один, наедине со своими мыслями. И, желательно, чтобы мысли эти были не о войне.
Чёрт радостно встретил меня на выходе из Шпиля. На стене стояло человек шесть. Мало для военного положения, разумеется, но я рад, что Изида не совсем потеряла бдительность из-за этого «перемирия» и оставила на стене хоть кого-то. Страж и Евгеша молча открыли мне ворота, и мы с Чёртом пошли вперед. Просто вперед, никуда не сворачивая.
Я винил себя в том, что произошло с Ромой. Насте, безусловно, такое не надо знать в ее состоянии. Но всё же это было правдой. Именно я начал войну, именно я подарил надежду и воодушевил многих на подвиги. Только вот подвиг Ромы закончился плачевно.
Выйдя с хорошо асфальтированной местности у Шпиля, я оказался на узкой побитой дороге. Чёрт держался от меня на расстоянии, видимо, чувствуя мою разбитость. Сначала было несколько руин, оставшихся от чьих-то переходов, затем начался лес с высокими хвойными деревьями.
Раньше я убеждал себя, что я был готов к потере людей, к смерти многих из-за меня. Но это было не так. Я ни капельки не готов. Одно дело, когда лишь продумываешь что-то, и совершенно другое, когда сталкиваешься с этим в реальности. Вряд ли к такому вообще можно быть готовым. Можно плевать на смерть людей, как делает Пастырь или же Грегор. Можно беречь людей и сожалеть о каждом утраченном, как делает Курт.
Дорога свернула немного влево, через пару сотен метров направо, и вывела меня на… Мою улицу? Да, конечно, где-то здесь и должен был быть мой переход, я видел его последствия с балкона Изиды в Шпиле.
Странно, но я очень соскучился по своей улице. Не по толпе и забитыми машинами дорогам, а именно по улице. По красивым старым домам, по скверам, по памятникам и магазинчикам. Я любил погулять здесь в том мире.
Сейчас всё стало еще лучше. Благодаря тишине.
Я добрел до своего дома, дошел до подъезда, поднялся на свой этаж. Как же я рад вновь увидеть своё жилище! Не было для меня места лучшего, чем мой дом. Зайдя в квартиру, я тяжело выдохнул, пробрался в комнату и рухнул на подушку. По щеке моей пробежала слеза…
Глава 12
…Я лежал на диване и размышлял: почему люди так любят фильмы и книги про жаждущих отведать живой плоти зомби, кровососущих вампиров, монстров на любой вкус и запах, зеленых человечков и прочую фантастику? Ведь это антиутопия, чем же она так привлекает? Уж не тем ли, что большинству людей при подобном развитии событий приходится объединиться, забыть про свои идеологические разногласия, прошлую вражду?
Ведь что может быть тупее, чем убивать тех, кто просто расходится с тобой во мнении? Да-да, именно этим я и занимаюсь последнее время, но гордиться тут вовсе нечем. Человечество никогда не сможет объединиться без внешнего врага. Организм, который сам себя уничтожает. И когда-нибудь уничтожит.
Или эти сюжеты так любят за то, что большинство людей в них умирает?…
Я лежал на диване, размышлял и смотрел телевизор. Точнее смотрел на телевизор, на черный экран, где ничего не происходило. Чёрт валялся рядом со мной, он чувствовал мое состояние, казалось, он и мысли мои мог читать. Но в чтении моих мыслей у него не было нужды, ведь я и так ему всё рассказывал. Все мои размышления стали для него открытой книгой. Вряд ли он понимал смысл большинства страниц в этой книге, но что-то Чёрт, безусловно, осознавал. Иногда он даже пытался вступать со мной в дискуссии при помощи своего лая и движений.
Таймер на моей руке отсчитал уже чуть более семидесяти часов. Но все эти семьдесят часов я упиваюсь жалостью к себе и бездействую. Ну, не совсем бездействую, конечно же, но никакой ощутимой пользы мои телодвижения не приносят. Я просто пытаюсь отвлечься, выплеснуть накопившиеся эмоции, пока драгоценные секунды, за которые я мог поменять мир, утекают сквозь пальцы.
Вчера я наконец-то сделал то, о чём так мечтал в том мире, но что было невыполнимо. Я создал бейсбольную биту и разбил все припаркованные во дворе машины. Мой дом имел форму этакого прямоугольного бублика. Все окна квартиры, в которой я обитал, выходили в этот самый двор (вот почему я не заметил ничего подозрительного при переходе, выглядывая на улицу).
Когда я был совсем маленьким, во дворе нашего старенького дома стояла всего одна машина. Спустя двадцать лет их были уже десятки. Машины мешали выходить из подъездов, а в холода, когда их прогревали, весь дом буквально трясся от гула моторов. И, разумеется, всегда находились идиоты, которые врубали магнитолы ночами. Как же я их всех ненавижу…
Зачем?! Зачем машина вообще нужна почти в центре столицы?! Чтобы понтоваться перед безмозглыми телочками?! Чтобы добавить свою развалюху к бесконечным пробкам?! Чтобы отравлять уже отравленный воздух?! Чтобы мешать мамам с колясками выходить из подъезда?! Да тут пешком за час можно пересечь весь центральный округ! На общественном транспорте еще быстрее! А на машине все три часа можно проторчать в пробке! В этом нету смысла, чтоб их всех!
Я понимаю, почему машина необходима где-нибудь в пригороде, понимаю, зачем автомобиль людям с ограниченными возможностями передвижения. Но, блин, не может же у нас в небольшом домике быть три десятка инвалидов!
Я разбивал стекла машин битой, крушил железные части молотом и топором, расстреливал из арбалета колеса и кресла, безумно пританцовывая при этом. Чёрт носился вокруг меня с довольной мордой. Наверное, его чем-то тоже привлекало разрушение. Или его воодушевлял мой праведный гнев.
Разбивая в прах чёрную германскую иномарку, я вспоминал, как учился кататься на велосипеде в этом дворе. В своем дворе! Сейчас же там было не проехать и лилипуту на маленьких роликовых коньках, так плотно стояли автомобили, и такое опасное движение настало там.
Первый был прав, обвиняя человечество в идиотизме. Еще в той жизни я думал приблизительно также. Да и сейчас придерживаюсь этого мнения. Но наши выводы расходятся: Первый считает, что людей не изменить, а я верю, что их нужно направить в необходимое русло…
Я лежал на диване, размышлял, поглаживал Чёрта и осматривал свою комнату. Старые выцветающие обои бледно-желтого цвета, различные постеры старинных компьютерных игр и фильмов, небольшие разводы на потолке из-за протечек в крыше. Как же я по всему этому скучал! Но я прекрасно понимаю, что это больше не мой дом. У меня больше вообще нет дома…
Чёрт играючи прикусил мою руку. Он часто любил точить свои зубы о мои конечности. Несложно догадаться, что делал Чёрт это очень слабо, чтобы ни в коем случае меня не поранить. Ведь если такой зверь укусит в полную силу, подозреваю, что и кость раздробить сможет. Немецкие овчарки сами по себе довольно сильны, а, зная Первого, могу поспорить, что он усовершенствовал свои «шедевры»: Ангела и Чёрта. Скорее всего, сделал кости и шкуру прочнее, мышцы сильнее, а клыки острее. Да и покрупнее эти псы будут своих собратьев по породе.
Откуда я уверен в том, что Первый взял за основу именно немецких овчарок? Я не имею ни малейшего представления об этом. У меня и собаки-то своей никогда не было в жизни. И в их породах я разбирался скорее на среднем уровне. Я просто знаю, знаю и всё тут. Приблизительно также я знаю, что Солнце — это Солнце, а Луна — Луна, и никак не наоборот. Странно это…
