Оружейный барон (СИ) - Старицкий Дмитрий (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Что было хорошего, прислали расчеты к трофейным шестидюймовкам, и я с легким сердцем отослал своих артиллеристов обратно в коробочки.
И пехоту — царицу полей все же прислали. Два полка. Полноценную бригаду со штабом и в главе с целым генерал-майором Дзиньвертом.
— Вот и прекрасно, ваше превосходительство, — ответил я на его представление и козыряние полномочиями. — Вы тут командуйте, а я в рейд пошел. Мне еще приказ фельдмаршала выполнять, а я на целые сутки уже из графика выбился.
— Кавалерия… — растопорщил усы генерал с явным намерением меня все же построить.
— Кавалерия идет в рейд со мной, генерал, потому как придана мне еще до прорыва. И под нее уже нарезаны задачи. Вам я оставляю из своей конно-механизированной группы пехотный полк. Он просто за нами не угонится. И все трофейные пушки и пулеметы. Боеприпасов республиканцы для вас запасли много. С запасом. Так что… майор гвардейской артиллерии Кобчик пост сдал.
— Генерал-майор Дзиньверт пост принял.
И мы обменялись вполне дружественным рукопожатием.
Когда я после распитой с генералом сливовой водки вышел из домика смотрителя разъезда, подошел обоз с лыжами. Опять траблы на всю ночь — маскхалаты шить на штурмовую роту, которая в одночасье стала лыжной. Благо несколько штук портяночной бязи в трофеях обнаружилось.
Вообще я весь из себя такой вредный объявил парко-хозяйственный день. Осмотреть технику, где надо починить, заправить, добавить боекомплект и быть готовыми утром после завтрака выйти в рейд на Кард.
Наверное, чтобы задобрить такого злого меня, разведчики подарили мне шикарную двустволку с серебряной инкрустацией, которую прихватили на той буржуинской лыжной базе, откуда и лыжи.
Напоследок на правах победителя я забрал с собой, пока генерал не прочухался, логистические рутьеры с прицепами от трофейной корпусной батареи республиканцев. Забрал бы и остальные четыре, что тягачами работали, но у меня в КМГ больше машинистов не оказалось. Хоть каких…
Кард хорошо просматривался с поросшей редким лесом сопки в бинокль. Как на ладони. Покрытый инеем город выглядел сахарным пряником. И даже вагоны с паровозами на огромном отстойнике смотрелись шоколадным марципаном, присыпанным сахарной пудрой. Аккуратный такой город. Старый. Уютный и красивый, несмотря на то, что половину его площади занимало железнодорожное хозяйство.
Две трети присланных командармом листовок я прикарманил и теперь аэроплан активно разбрасывал их над городом.
Вчера раскидывали их над укрепрайоном. Бесполезно. Ответили стрельбой зенитных пушек, и летнаб совершенно правильно решил дальше не рисковать. Остаток агитации так и уехал с нами.
А вот в городе Карде началась интересная движуха. Народ бегал туда-сюда… собирался толпами и о чем-то митинговал. Военных в форме наблюдалось мало. А в гражданских саммитах наибольшую активность проявляли женщины. Хорошая вещь мощный бинокль с рецкой оптикой.
Что было странно, никаких телодвижений для усиления обороны города не предпринималось. Так… как была пара пулеметных гнезд обложенных мешками с песком на въезде в город, так и осталась.
Десятка три голубей взмыло над шпилями официальных зданий и плотной стайкой улетели на запад. Что еще гарнизону остается, если мы ему телеграф перебили, а любого конного посыльного перехватывали мои диверсанты, которые во время марша КМГ к городу присоединились ко мне практически в полном составе. Погибла только одна диверсионная группа, которая должна была взорвать железнодорожный мост. Охрана там оказалась суровой. С пулеметами.
Полевые кухни уже распространяли одуряющий аромат для меня, нагулявшего с утра аппетит на морозце.
После обеда ровно в полдень, как и указывалось в кратком тексте листовок, выстрел гаубицы возвестил, что время, отпущенное гарнизону на раздумье, кончилось и на поле перед городом выехали мои бронекоробочки, лыжники и драгуны верхом, охватывая город по флангам.
Штурмовать город я не собирался. Не такой я конченый отморозок чтобы вводить бронетехнику без крыш в узкие средневековые улочки. Так демонстрацию силы проводил.
Бронетехника встала на пределе винтовочного выстрела и задрала к небу стволы орудий, якобы изготовившись к стрельбе.
Из старинных ворот на красивых конях выехали знаменосец, трубач и барабанщик с седельными литаврами. Последние обеспечивали музыкальное сопровождение. Впереди них скакал офицер в ладно скроенной длинной шинели и кирасирской каске с белым флажком на кончике сабли.
Я двинул вперед БРЭМ, закрепив на люке палку со свежей портянкой.
Сел в люке, сдвинув в сторону пулемет, как показатель мирных намерений.
За мной скакали четверо вестовых. Если что срочное, то чтобы не кричать им через половину поля.
На середине поля мы сошлись.
Трубач перестал дудеть, а барабанщик бить в литавры. Знаменосец развернул флаг, который стал трепать ветер.
— Командир гарнизона города Карда ротмистр барон Карде-Фок, — представился моложавый офицер, держа саблю с белым платком на плече. — С кем имею честь.
Воинской чести при этом он мне не отдал.
— Командующий конно-механизированной группой резерва главного командования майор гвардейской артиллерии барон Бадонверт, — кивнул я в ответ.
— Это и есть те самые непробиваемые махины, которые несколько дней назад произвели панику на фронте среди наших солдат, — кивнул он на мой БРЭМ.
— Они самые, — подтвердил я. — Скажу вам по секрету, страшная сила.
— Мы получили ваше своеобразное предложение с неба о капитуляции и решили его принять во избежание напрасного кровопролития среди мирных жителей.
Горнист снова затрубил, забухали литавры. Знамя склонилось, а офицер протянул мне свою саблю эфесом вперед.
Я несколько обалдело ее принял. Хорошая сабля, дорогая. Старинной работы.
Тут же наши драгуны радостно заорали какую-то речёвку и стали бросать в небо папахи. Похоже, я все сделал правильно.
— Ключи от города мэр вынесет вам у ворот, господин барон, — четко склонил голову при прямой спине республиканский капитан. — Как то и положено по традиции.
Потом подъехал знаменосец и отдал мне свой флаг. В его глазах блестели слезы.
— Разоружение гарнизона начнется через пятнадцать минут у главных ворот. Я могу надеяться, господин барон, что офицерам оставят холодное оружие? — спросил барон, когда я принял их знамя.
— Можете, барон, — на автомате ответил я. — Мы соблюдаем традиции и обычаи войны и я рассматриваю сдачу вашего гарнизона как почетную.
Я передал ему его же саблю эфесом вперед и, спохватившись, добавил
— Вы мой пленник, барон Карде-Фок.
Республиканский капитан широко улыбнулся, показав мне крепкие красивые зубы.
— Ничего другого я от Кровавого Кобчика и не ждал. Вечером я жду тогда вас и ваших офицеров в своем замке на торжественный ужин в вашу честь.
— У вас, господин барон, в этом городе собственный дом? — удивился я.
— До революции, господин барон, моей семье принадлежал весь этот город и вся его округа.
Что это было?
И это все? Из-за этого Джульетта отравилась?
Лицо Вальда надо было видеть. У меня сложилось такое ощущение, что я одним своим видом ему лягушку за шиворот засунул.
'Железная' бригада блокирует город с севера, а ее встречает мой одиночный БРЭМ, и я спокойно отдаю распоряжения по расквартированию частей бригады в городе. Состоялось это действо на следующее утро.
Вальду все же досталось на марше. Против него республиканцы кинули все резервы с севера, какие только могли наскрести и командовал ими решительный человек. Прорывался мой заместитель с боями. Потерял при этом три машины безвозвратно. И еще две волокли на буксире.
Бьеркфорт к тому времени, когда Вальд столкнулся с резервами противника, уже ушел на север от их прорыва седлать трансконтинентальную магистраль, а приданная бригаде пехота отвернула на юг — завершать окружение республиканских войск на фронте.
