В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
− Это обязательно? – спросил Кротов стоящего рядом комиссара Данилевича.
− Да, − ответил тот и кивнул двум мужчинам в белых медицинских халатах. – Увозите и подготовьте для разговора.
Санитары покатили кушетку в соседнюю комнату, через большое окно с бронированным стеклом Диме было хорошо видно, что это так называемая «виртуальная станция», где подозреваемых отправляют в конструкт. Над Бестужевым склонились медики, что-то вкололи, поставили капельницу. В углу комнаты, там, где свет не был таким ярким, Дима заметил человека в серой униформе. Глаза незнакомца выглядели странно – желтые, с вертикальными зрачками.
− Кто это? — спросил он у подошедшего к окну Данилевича. — Он явно не из Комиссариата.
− Это наблюдатель, − расплывчато ответил комиссар.
Кротов повернулся, вопросительно глянул на него:
− Разве присутствие на допросе посторонних законно?
Данилевич недобро ухмыльнулся:
− Не лезьте, куда не следует. Вы свое дело сделали, Кротов, остальное доверьте Комиссариату.
Глава 25. Татья
Метроплекс Москва-Сити, дистрикт неизвестен
— Куда ты пропал? Почему ты пропал? Я тебя везде искала, даже через полицию… – Татья пожирала глазами лицо Игоря, стараясь прочесть ответы раньше, чем он их скажет.
Она сидела на кровати, Игорь на полу, глядя на нее снизу вверх, держал ее руку в своей, здоровой. Рядом стояла бутылка красного вина, которую он принес, и два бокала. То ли от выпитого, то ли от пережитых потрясений Татью охватило пограничное состояние между сном и явью. Слова возникали в голове спонтанно и так же исчезали, она даже не могла точно сказать, успевала ли произносить их вслух. Например, вопросы Игорю: задала ли она их или только собиралась? А если задала, что он ответил?
Тогда же у Татьи появилось странное ощущение, будто прошлое – с «Анти-геном», «Легионом», перестрелками и смертями – осталось за балконной дверью. А может его вовсе не существовало... Это был один длинный страшный сон, а в реальности есть круг от света лампы, и теряющаяся в темноте комната, и человек рядом – такой близкий и одновременно далекий. Только одного человека из того страшного сна ей не хотелось забывать — Егора. При мыслях о нем сердце сжимала тоска и ощущение чего-то утраченного. Пока Игорь ходил за вином, она тайком написала Егору сообщение. Стерла, написала вновь. И снова стерла. И вновь написала. Потом все же решилась и отправила. Сейчас же поняла, что нужно было написать иначе, но было поздно.
— Как ты оказалась замешана в этом маскараде? – спросил Игорь, вклиниваясь в ее мысли.
Татья покачала головой, едва слышно попросила:
— Не надо… Я так устала! Я хочу оставить все там, за дверью, – она кивнула на балкон.
– Нельзя всю жизнь прятаться от действительности, — возразил он.
Татья подумала, что он всегда был таким: если хотел ответа прямо сейчас, то добивался любым способом. Она жалобно улыбнулась, проронила:
— Большую жизнь нельзя. А одну, маленькую, на один вечер можно… Пожалуйста!
Крюк вернул улыбку, от глаз разбежались тонкие лучики морщин, но сами глаза остались неулыбчивыми:
— Хорошо.
— Спасибо, — Татья закрыла глаза.
Сейчас же у нее закружилась голова. Показалось, будто она сорванный с дерева лист, который ветер поднял над землей и вертит, поворачивая, то одной, то другой стороной. Виток за витком… Все быстрее и быстрее, так что захватывает дух. Она запрокинула голову, пытаясь разглядеть небо, но оно пряталось за сетью из черных веток. Судорожно вдохнула, почувствовала на губах поцелуй и шепнула:
-- Егор...
Звук его имени сорвался, полетел вместе с ней по парку. Мимо притихших деревьев, все выше и выше… Ветви сдавили, оплели сетью, но они вырвались наружу, и Татья наконец-то увидела небо – огромное, звездное, затягивающее, точно бездонный омут. Стало так радостно, что она засмеялась и окончательно провалилась в темноту сна.
Сначала она почувствовала холод – сильно замерзли плечи и спина. Потом в сознание проникли звуки.
– Мы на месте, – голос Крюка раздавался в некотором отдалении, звучал приглушено.
Ему кто-то ответил, но Татья не разобрала слов.
Она открыла глаза, огляделась: в комнате никого не было. Значит, Игорь разговаривает на кухне.
Татья села на кровати. В голове медным шариком перекатилась боль, и в целом она ощущала себя полностью разбитой. За окном шел дождь и все было серым, так что невозможно разобрать утро сейчас или вечер.
– Нет, пока не сказала, – снова раздался голос Крюка. – Ей нужно время. Быстро только кошки родятся.
«О чем не сказала?» – подумала она.
В памяти, сминая друг друга, пронеслись воспоминания о вчерашнем вечере. На встречу от «Легиона» пришел Крюк. Потом они убегали, и он стрелял. Неловко, неумело, но это объяснялось скорее увечьем, а так он готов был убивать. Память проматывала события назад, так что Татье казалось, будто она распускает «шарф» своей жизни. Внезапное исчезновение Игоря, его голограмма на стене в коридоре универа, а на фотографии табличка, как две капли воды похожая на ту, что дал ей старьевщик. Все это были звенья одной цепи, зовущейся реальностью. Крюк связан с «Легионом». Как он сказал? «Нельзя всю жизнь прятаться от действительности». Да, похоже, настало время посмотреть на все широко открытыми глазами.
Приложив руку ко лбу – от этого боль становилась чуточку меньше – Татья на цыпочках вышла в коридор и, прижимаясь к стене, заглянула на кухню. Крюк сидел на подоконнике у открытого окна, перед ним светилась голограмма собеседника: серьезного мужчины в деловом костюме с проседью в черных волосах, и глубокими, будто рвы, морщинами на лбу. Татья узнала его: лично они не встречались, но Михей, готовя ее к операции, показывал досье главаря легионеров и еще нескольких ключевых персон. Татья вспомнила его имя – Вадим Мерзлов.
– У нас нет времени, Однорукий, – раздраженно сказал Вадим. – Так что, буди тёлку и выжимай из нее информацию. Мне все равно как, ты это сделаешь, но она должна расколоться. Если не справишься, пришлю ребят.
От этих слов пробрал озноб, Татья судорожно вдохнула.
Кажется, она попала из огня в полымя. Ничего не изменилось, только вместо Михея, обещавшего пытать, с голограммы смотрел Вадим. Татья затаила дыхание, ожидая ответа Игоря. Он должен защитить ее. Ведь он далеко не последний человек в «Легионе», раз пришел на встречу. Наверняка он там в числе лидеров, вроде Купермана в «Анти-гене». Ведь он такой умный, начитанный, неординарный!
– Не надо никого присылать, – ответил Крюк Вадиму, и в его голосе послышалось что-то жалкое, пораженческое. – Я сам разберусь.
– Разберешься, – хмыкнул Вадим. – Надеюсь. Пока только и можешь, что стишки клепать. Литератор.
Он презрительно сплюнул.
Крюк зло оскалился, отчего его лицо – такое знакомое и родное – стало чужим, и Татья с ужасом подумала, что совсем не знает этого человека. Ее Игорь был не таким. Он был спокоен и ироничен, умел поставить на место хамоватых студентов, не прибегая к нецензурщине и рукоприкладству. Сидящий на подоконнике мужчина напоминал загнанного в угол шакала: злобного, напуганного.
Чувствуя, что разговор близится к завершению, Татья на цыпочках направилась в комнату.
– Разбирайся, Однорукий, – гоготнул легионер. – Беленькой-то ее, как мамашку, еще не напоил? Смотри не переборщи.
Заслышав о матери, Татья вздрогнула, пошатнулась и схватилась за стену, чтобы не упасть. Она не хотела верить своим ушам. Но голос Крюка лился в них словно расплавленный воск, причиняя физическую боль:
– Еще громче ори, – зло перебил он. – Чтобы она наверняка проснулась.
Татья сама не помнила, как вернулась в комнату и легла на кровать. В груди бешено стучало сердце. Можно, конечно, придумать сотню объяснений словам про «беленькую» и «мамашку» и даже убедить себя в их правдивости, как она убеждала себя в том, что однажды Крюк уйдет от жены. Но Татья понимала, что это будет очередная ложь для самоуспокоения. В глубине души чувствовала, что маме помогли умереть: замок в квартиру не был взломан, мать сама запустила убийцу, потому что знала его. А Крюка она знала: он несколько раз бывал у них, мама очень радовалась, что у Татьи такой интеллигентный и симпатичный ухажер.
