Поход (СИ) - Валериев Игорь (версия книг .TXT) 📗
— Саша, так тебе про этот пенициллин Аленин написал? — перебила мужа императрица.
— Нет. Три дня назад ко мне пришёл Николай с письмом от твоего любимца Тимофея с описанием этого лекарства. Жена Бутягина, помогавшая супругу в изготовлении пенициллина, была в своё время знахаркой в станице Черняева. Николай её помнит, она его от похмелья лечила. Вот Аленин и решился помочь бывшей станичнице, так как перспективы применения пенициллина в лечении множества болезней, особенно загноившихся ран, должны принести огромную пользу российской империи.
— Но это действительно так, дорогой, — императрица строго посмотрела на мужа.
— Согласен, Минни. Только теперь вопрос состоит в том, кто его будет производить? И кто будет снимать сливки от продаж этой «панацеи», как написал фон Рамбах, — грустно усмехаясь, произнёс Александр III. — Опять иностранцы?! Я, честно говоря, не уверен, что копии этих документов уже не ушли к какому-нибудь производителю лекарств за рубеж. И будем мы покупать этот пенициллин за большие деньги.
— По производству что-нибудь решим. А почему ни Николай, ни ты мне ничего не сказали про это лекарство?! — в голосе Марии Фёдоровны мелькнул металл.
— Надо было проверить информацию. И Ники, и я тоже сразу зацепились за описание излечения случаев крупозного воспаления легких и обычной пневмонии, а также за разрушающее воздействие на палочку брюшного тифа в лабораторных условиях. Когда вслед за Николаем пришел Илларион Иванович с аналогичным посланием от Аленина, мы с графом решили подробно разобраться с этим пенициллином.
— И что удалось узнать?
— Подавший заявку на разработку пенициллина титулярный советник Павел Васильевич Бутягин заведует бактериологической лабораторией и станцией по выпуску противодифтерийной сыворотки при Томском университете. Восемь лет назад, будучи студентом, познакомился со своей будущей женой Соколовой Марией Петровной, поступившей на курсы при университете. После окончания университета с золотой медалью в девяносто третьем году Бутягин был оставлен работать в университете лаборантом. За семь лет дослужился до титулярного советника, награжден орденом Станислава третьей степени за создание специализированной станции по выпуску противодифтерийной сыворотки в Томске. Его жена — хороший хирург. Используя возможности станции и бактериологической лаборатории университета, два года назад произвели пенициллин, и опробовали его на пациентах, признанных неизлечимо больными. Результаты ты читала. Бутягин ещё полтора года назад направил документы на привилегии, видимо, не зная, что лекарственные средства исключены последним положением из объектов патентования. Информация до Сибири долго идёт, — император глубоко вздохнул. — Чиновники в комитете, ознакомившись с заявкой, отправили её в архив. Написав Бутягину об отказе на законных основаниях.
— И что было дальше? — заинтересованно спросила Мария Фёдоровна.
— Бутягин на деньги меценатов, произвёл некоторое количество пенициллина, взял в университете годовой отпуск за свой счёт и отправился к генерал-губернатору Гродекову с просьбой, приписать его к военному госпиталю, с разрешением использовать пенициллин при лечении. Встретиться с Николаем Ивановичем Бутягину помог Аленин-Зейский. Он же и письма отправил Ники, графу Воронцову-Дашкову и, как оказалось, фон Рамбаху. Ещё и генерала Беневского уговорил разрешить воспользоваться фельдъегерской почтой.
— Тимофей может быть убедительным, — усмехнулась императрица. — И что решил Гродеков?
— Бутягиным, имевшим медицинское образование, дал разрешение на использование пенициллина при работе на добровольных началах в больнице общины сестёр милосердия в Благовещенске.
— Да! Николай Иванович известный дипломат. Ловко всё свалил на общественную организацию. Что ещё успели выяснить? — по голосу Марии Фёдоровны можно было почувствовать, что она сильно раздражена.
— Направили бумаги по пенициллину ординарному профессору, статскому советнику Алексею Герасимовичу Полотебнову, тот ещё в начале семидесятых занимался исследованием плесени и грибов из рода пенициллов. Написал большую работу про их лечебное действие на гнойные раны и язвы, описал свойства плесени и рекомендовал её использовать для лечения кожных заболеваний. Его Илларион Иванович, как специалиста предложил. Дождемся, что он ответит, а потом будем окончательно решать.
— Саша, как ты думаешь, это поможет Георгию?! Те настойки из женьшеня, которые для него делает Бадмаев, помогают, но не излечивают. Жалко, что того корейца Ли Джунг Хи так и не нашли.
— Минни, ты запомнила, как звали того врача, что сделал для Аленина настойку, а тот мне её передал? Столько же лет прошло! — Александр III с удивлением посмотрел на жену.
— В ноябре девять лет будет, как Георгий и ты попробовали тот настой женьшеня. Благодаря ему, ты почти бросил курить, да и спиртного стал меньше потреблять. Георгию стало значительно лучше. Может быть, эти девять лет он и живёт, благодаря женьшеню. Пускай не двести лет корню, но в последнем настое женьшеню было шестьдесят лет, — императрица замолчала, невидяще глядя перед собой, а потом тихо и с надеждой произнесла. — А может быть этот пенициллин и туберкулёзную палочку разрушит?! И Георгий выздоровеет!
— Минни, ты не волнуйся, я занимаюсь этим вопросом. Всё будет хорошо. Если это и правда «панацея», то выделим финансирование для исследования и изготовления в промышленном масштабе. А если лекарство спасет сына, то я не поскуплюсь, ты меня знаешь!
— Знаю, знаю, Ваше императорское величество. Если Георгия вылечат, я сама их награжу, — Мария Фёдоровна грустно усмехнулась. — Давай вызывай их всех в столицу. Пускай здесь покажут, как это лекарство действует.
— Минни, мы тут с Илларионом Ивановичем подумали и решили, что все дальнейшие исследования и испытания пусть в Томске проводятся, подальше от чужих и ненужных глаз. Да и в бумагах есть абзац, где упоминается, что это лекарство холод любит. К тому же проблема с их вызовом в столицу образовалась.
— Что произошло? Говори!
— В общем, сегодня пришла телеграмма от военного губернатора Амурской области генерала Грибского, — самодержец Всея Руси немного замялся, а потом продолжил. — Аленин-Зейский и Бутягин вошли в состав отряда генерал-майора Ренненкампфа и ушли в поход на Гирин.
— Саша, я же тебя просила, чтобы после Таку и Тяньцзиня Тимофея в самую гущу сражений не пускали, — императрица сжала кулачок и стукнула им по спинке кресла. — А этот Бутягин, он что, совсем разум потерял?! Куда он лезет?! А если он погибнет, кто лекарство производить будет?! Кто сына мне спасет?!
— Минни, дорогая, успокойся! Бутягины проработали в больнице всю осаду Благовещенска, спасли от смерти много раненых. Грибский подтверждает, что, благодаря пенициллину, нескольких человек буквально с того света вернули. Видимо такой хороший человек этот Бутягин, раз добровольно ушёл с отрядом в поход, чтобы и там стрелков и казаков из лап смерти вытаскивать. Ладно, хоть его супруга и дочь генерала Беневского в Благовещенске остались.
— А при чём здесь дочь Аркадия Семёновича? Мария, кажется? — с интересом спросила Мария Фёдоровна.
— А при том, что твоего Тимофея, кажется, пытаются окрутить узами Гименея. Представляешь, девица из дома сбежала и вслед за Бутягиными вместе с Тимофеем уехала в Благовещенск, где добровольно поступила работать в больницу медсестрой. Вот такой вот дамский роман, — император жизнерадостно рассмеялся.
— Да, интересно! Я помню, что дочка у генерала Беневского отличалась некоторым вольнодумством и эмансипе… Но такое! — императрица покачала головой. — А что Аркадий Семёнович?!
— Дорогая, телеграф дело, конечно, хорошее, но использовать его для выяснения пикантных подробностей я не стал. Это генерал Грибский сообщил в депеше, как курьёз, — Александр III усмехнулся. А потом серьёзно продолжил. — А по Аленину-Зейскому я даже не знаю, что делать. Его Грибский назначил исполняющим дела пограничного комиссара Амурской области, так он всё равно умудрился хорошо повоевать. В последний раз с полусотней казаков захватили китайские казармы на окраине города Сахалянь и два орудия. По статуту можно к Ордену Святого Георгия четвертой степени представлять, а у него и орден есть, и Золотое оружие. Я уже не знаю, чем его награждать или наказывать за то, что лезет во все дыры, где голову можно сложить.
