Игра в поддавки - Митич Александр (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Ильза и Тополь сидели за столом с каменными рожами истуканов с острова Пасхи.
Перед ними стояли тарелки с нетронутой свининой, тушенной в пиве «Пауланер». Мясо небось уже успело остыть…
— Там приехал твой папа, Ильза, — замогильным тоном сообщил я. — Понятия не имею, откуда он узнал, что ты здесь…
— Я думаю… он узнал из-за этого, — сказала Ильза, указательным пальцем поднимая со своей изрядной груди массивную подвеску в виде серебряного оленя, ту самую, что запомнилась мне с первой нашей встречи, когда я обнаружил их с «разрядившимся» сигомом Иваном на берегу Янтарного. — Тут такая штука… радио…
— Передатчик? — подсказал я.
Ильза кивнула.
— Ну, я бы на месте любого папаши так сделал, — проворчал Тополь. — Чтобы всегда знать, в каком именно клубе дочурка дергает по ноздре… Если бы не Каменное Небо, которое полностью отгородило их вместе со всеми радиосигналами от внешнего мира, они бы нашли Ильзу с Иваном еще в день крушения вертолета!
— В общем, собирайся, они ждут, — сказал я, хотя не совсем понятно, что именно Ильзе надо было собирать, вещей-то у нее не было!
И в этот момент Ильза… бросилась мне на шею и расплакалась.
— Комбат! Комбат! — бессмысленно повторяла она, очень по-крестьянски хлюпая своим аристократическим носом. — Владимир! Ты такой… ты… самый лучший!
Прозвище «Комбат» она произносила как «Комбать». А имя Владимир — как Владими р…
— Ну что ты ревешь… Мы же не навсегда расстаемся! — утешал ее я.
«Или навсегда?»
— Скоро увидимся, принцесса ты моя на горошине! Ты себе парик новый купишь, лучше прежнего…
— Правда увидимся?
— Да правда, правда, на вот, высморкайся…
Тополь смотрел на нас как на двух умственно отсталых. Выражаясь деликатно, он не слишком верил в любовь. Тем более — в любовь между принцессой и сталкером.
Дальнейшее не представляет особого художественного интереса. Ильзу увезли домой. А нам с Тополем выдали деньги. В спортивной сумке. Как выяснилось чуть позднее, деньги у них были приготовлены загодя, они думали, мы будем удерживать Ильзу в заложниках…
Итак, деньги. По сто тонн на брата. Некисло, да?
Выглядело все это так, будто мы с Тополем поймали в Зоне мегаценного живого зверя. И выгодно продали его в иноземный зверинец.
Деньги, конечно, подсластили пилюлю. Но все равно мне было грустно. Той ночью мы с Тополем нахреначились вдрабадан, благо у меня в баре обнаружилась непочатая литровая бутыль первоклассной ирландской отравы «Тулламор Дью». Оно, конечно, если по уму, то надо было бы схватить лихтенштейнские денежки в охапку и бежать куда подальше. Но разве мы с Комбатом делаем что-нибудь «по уму»?
«Доброе утро, господин Комбат! Готов выдать причитающуюся вам сумму в любое удобное вам время в любом удобном вам месте. Пишите, жду с нетерпением. Рыбин».
Это сообщение пришло мне на телефон, когда на часах было 7:00.
Вообще- то я ранняя пташка. Но в тот день в 7:00 я еще спал (см. «Тулламор Дью»). Поэтому сообщение Рыбина я прочел в 9:00.
И если до прочтения этого сообщения я был сонным и похмельным, то после него начал чувствовать себя похмельным и на взводе.
— Костя, вставай. — Я потормошил Тополя за плечо. — Труба зовет нах…
— А? Кому?
— Рыбин пишет.
— Кто?
— Рыбин. Мой друг из Организации. Объявился наконец. И жаждет встречи, — пояснил я.
Костя вскочил с дивана как ужаленный и уставился на меня бессмысленными красными глазами.
— Как ты думаешь, он по-прежнему хочет нас пристрелить?
— Если бы он хотел нас пристрелить, он бы нас уже пристрелил. Например, этой ночью. Пока мы тут бухие лежали, как два бревна.
— То есть ты думаешь, эти пацаны из «Свободы» работали не на него?
— Да я не знаю… Но, откровенно говоря, вряд ли… Я тут поразмыслил — а зачем, собственно, Рыбину «свободовцы»? Если он и впрямь из ФСБ, а мне кажется, чутье меня не обманывает, неясно, зачем ему нанимать чужих мудаков, если у него полно своих… И зачем устраивать разборки прямо в Зоне, если по вполне легальным каналам нас с контейнером можно прижопить в какой-нибудь «Лейке» без всякого шума и пыли…
— Резонно… И какая мораль?
— Если он хочет встретиться, надо встретиться. И побыстрее отдать ему этот контейнер.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Тополь, зевая во весь рот.
— Да. Пока мы будем говорить с Рыбиным, держи нас, так сказать, под прицелом. Вряд ли в случае чего это спасет мою молодую жизнь. Но мне определенно будет приятней сдохнуть, если я буду знать, что мой братан Тополь сделал для спасения моей ценной тушки все, что мог.
— Шутишь? — неуверенно спросил Тополь. Я давно заметил: с похмелья у него всегда проблемы с восприятием моих искрометных шуток, иронических историй и саркастических замечаний.
— Нет, не шучу. Ну, то есть я шучу по форме. А по содержанию я очень серьезно хочу, чтобы мы пошли вместе.
— Тогда я сбегаю домой, переоденусь, а? Душ приму…
— Ни в коем случае. Пойдешь в моем. А душ примешь, когда сделаем дело. Чай, не в стриптизе работаем, за запах пота не уволят… Между прочим, в наших интересах поскорее избавиться от этого екарного контейнера. От греха подальше. Мы-то с тобой без контейнера точно никому не нужны, чтобы за нами охоты устраивать!
— В таком случае напиши ему, чтобы через час приходил в «Лейку». А Любомиру скажи, чтобы положил в гриль-машину двух цыплят, да пожирнее.
— Ишь, как ты командовать привык на своем Речном Кордоне! — возмутился я. — Командир Уткин, понимаешь! Рыбину я, так и быть, напишу. А вот Любомира завтраком озадачить — это тебе поручается. Телефонная трубка лежит в кухне на подоконнике, если что.
Ровно через час я сидел за моим любимым столиком возле окна, а Тополь — в полуосвещенном углу общего зала нашей горячо любимой «Лейки».
Расписанная под хохлому Мариша шустро носила нам обоим закуски и напитки, а Любомир травил свежие байки из сталкерской жизни.
Одна была про Паганеля, который ездил в Москву и там побывал на выставке редких грызунов. На выставке Паганель приобрел себе пару элитных никарагуанских хомяков по пятьсот единиц за голову, посадил их в трехлитровую банку и пригласил гостей, в основном сталкеров, чтобы обмыть свое возвращение. Наутро Паганель обнаружил, что хомяки утонули в рвоте Ватсона, который в эту банку случайно наблевал со свойственной себе щедростью…
Вторая была про Цыпу, который встретил ораву зомбей. И вот в одном из несчастных узнал он своего бывшего напарника Берию, кинувшего его на хабар. Цыпа сфотографировал его, фотографию распечатал, размножил и расклеил ее во всех барах по эту сторону Периметра, сопроводив подписью «Так будет с каждым, кто предал Дружбу!».
Третья же была посвящена сталкеру Никчему, который обнаружил невдалеке от Армейских складов родник с водой, по химсоставу идентичной армянской воде «Джермук», и попробовал наладить сбыт целебной водички за пределы Зоны, и что из этого вышло (а вышел из этого астрономический штраф от недремлющей санэпидемки)…
Мы с Тополем преувеличенно громко смеялись — я за своим столом, Тополь за своим, — сказывалось нарастающее нервное напряжение, ведь Рыбин опаздывал.
Наконец возле бара остановилась неказистая машина — не то какой-то из последних сверхэкономичных «фордов», не то что-то корейское, для людей с очень средним достатком.
Из машины вышел… скромняга Рыбин. Да, это был он. И он был один.
На этот раз одет он был в стиле «кэжуал» — джинсы, футболка с длинным рукавом, тертая кожаная куртка. Плюс — неизменный бриллиант в правом ухе.
Мне показалось, по сравнению с прошлым разом он выглядел старше лет на десять. Под глазами — серые тени, морщины — углубились. Волосы — и те, казалось, стали реже. Уж не знаю, что было причиной — может, здоровье, может, семья. А может, утреннее мглистое освещение — на улице было пасмурно и погано.
Мы пожали друг другу руки. Я предложил ему выпить. Он отказался.
— Видите ли, Владимир… Я два дня не спал… В глаза будто песка насыпали, — виновато произнес он.