Регент. Право сильного (СИ) - Кос Анни (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Эпилог. Часть 2
Несколько дней спустя, когда волна споров и возмущений утихла, были подписаны официальные бумаги. Как и предчувствовал Ульф, тех, кто открыто протестовал, оказалось не так уж много, и в конце концов их удалось убедить в необходимости подобного шага. Люди, измученные страхами и постоянной угрозой войны, предпочли рискнуть и довериться хрупкой надежде.
Тем же вечером Арселия прилюдно сложила с себя титул сиятельной госпожи. Великолепный золотой венец, усыпанный рубинами, был передан на хранение в сокровищницу и стал лишь памятью о навсегда уходящих в прошлое событиях.
А днем позже в доме верховного жреца состоялась церемония бракосочетания. Тихая и скромная, похожая на ласковое зимнее утро, вот только вместо снега повсюду белели свежие лилии. Глава нового совета империи, Ульф Ньорд, взял в жены Арселию, бывшую императрицу, а теперь — просто женщину, которую любил всем сердцем.
Адиль, казалось, вовсе не расстроился, что утратил право называться наследником трона. Для него, открытого миру, искреннего и доверчивого ребенка, власть была только непонятным сводом правил и ограничений, но никак не целью существования.
Все время, которое потребовалось для обмена клятвами, мальчик простоял, совершенно не слушая Илияса и увлеченно рассматривая новое платье матери: бело-голубое, вышитое серебром и отделанное по краю сияющим на солнце мехом.
— Так принято одеваться на торжества на моей родине, — пояснил ребенку Хальвард. — Отныне, для тебя и твоей мамы Недоре станет вторым домом. А для нас с леди Йорунн будет честью принять вас однажды в Кинна-Тиате.
— А зачем нужны браслеты? — полюбопытствовал Адиль, имея в виду украшения, символически скрепляющие узы брака между Ульфом и Арселией.
— Это дар одного любящего человека другому. Смотри, мы с герцогиней тоже носим подобные, — правитель Недоре откинул манжет рубашки и продемонстрировал витой обруч из черненого серебра и золота.
— Он светится! — изумление Адиля было по-детски огромным. — Вспыхивает, как будто сердце стучит.
— Так и есть: одно сердце на двоих, если делишь с кем-то и магию, и жизнь, и судьбу. Когда-нибудь, если тебе повезет, ты поймешь, какое это счастье.
Мейрам и Малкон приняли решение покинуть Дармсуд. Вместе с сыном и его приемными родителями они собрались перебраться в долину Миаты за Серыми перевалами.
— Когда Саад достигнет нужного возраста, мы вернемся, чтобы заняться его обучением. Все, что я могла сделать тут, уже завершено, — сказала Мейрам на прощание Арселии. — Этот город полон воспоминаний и теней, мне нужно время, чтобы примириться с ними, и, слава Стихиям, у меня оно есть.
— Ульфу будет не хватать вас обоих, — вздохнула Арселия.
— Йотунн присмотрит за ним, — золотоволосая усмехнулась. — Сказал, что тихая старость в провинции немного подождет. Уж не знаю, то ли решил, что предложениями главы совета не стоит разбрасываться, то ли все еще чувствует ответственность за своих людей и надеется дать им шанс на лучшую жизнь, то ли во время вашего недолго путешествия слишком усердно разглядывал Гайду. Как бы то ни было, я рада этому, приятно знать, что спину дорогих тебе людей прикрывает надежный человек.
— Мы приедем к вам, как только сможем, — пообещала Арселия.
— Знаю. Буду ждать с нетерпением.
Хальвард и Йорунн задержались в столице до окончания зимы, пролетевшей, казалось бы, в одно мгновение. Однако когда с юга потянуло ласковым теплом, наступило время расставания. Проводить герцогов Недоре высыпала едва ли не половина города, и в этот раз в спины северянам летели не угрозы, а пожелания спокойной и легкой дороги.
— Мы ведь встретимся с ними вскоре? — спросила Арселия, доверчиво прижимаясь к плечу мужа. — Я хочу увидеть горы, а Адилю не терпится пройтись по улицам Кинна-Тиате. И, кстати, я обещала Сурии взять ее с собой в эту поездку. Она все волнуется и на месте не может усидеть, когда кто-то начинает рассказывать истории о путешествиях.
— А как же, — тепло рассмеялся Ульф. — В юности даже день ожидания тянется длиннее года. Ликит тоже волком смотрит за ворота. Чувствую, не сегодня, так завтра, они оба сбегут.
— Позволим им?
— А можем запретить?
— Пожалуй, нет. Да и не стоит.
Они долго еще стояли на высокой городской стене, наблюдая, как тают вдали сине-черные знамена.
— Где-то там за этими стенами лежит целый мир. Я хочу узнать о нем все, что только возможно.
Ульф склонился и поцеловал жену. Осторожно и легко, будто впервые.
— Мы сделаем это все вместе.
— Обещаешь?
— Клянусь.
Бонусы: О Сурии, Ульф и Арселия
Шелест одежды из шёлка и звон золотых обручий…
Сердце не дрогнет того, кто с властью навеки обручен.
А у тебя тихий голос и тонкие, нежные ручки.
В гареме вас много, но ты снова плачешь в сторонке.
Больно? Пожалуй, нередко бывает и больно, и страшно,
Тем, кто тобой управляет, как куклой, всё это и правда неважно,
Взрослые входят в игру и играют под страхом шантажа,
А ты среди страха и боли — всего лишь простая девчонка.
Стены дворца всё слышат, и слухи летят, как птицы.
Кто-то готовит яд, а кто-то его боится,
Кто-то молчит под пыткой, но боль — наяву, не снится,
И после такого сна вполне можно и не проснуться.
Утром танцуешь, смеёшься для многих, а ночью кричишь в подушку
,Рот зажимаешь ладонью, рыдая, не слышали чтоб подружки
Хотя — какие это друзья? Такие же власти игрушки,
Которые верят наивно, что в жизни чего-то добьются.
Лорд регент — суровый, холодный и мрачный, как отблески стали.
Минуту-другую, глядя в глаза друг другу, вы оба молчали.
Последнее, что ты помнишь — как ты на коленях стояла,
Моля лишь о том, чтобы было тебе прощенье.
Пятнадцать… Как мало и в то же время как много!
Ты взрослая, ты уже знаешь свою дорогу,
Ты думаешь, что умеешь быть мягкой и строгой,
Но слишком цепляет страх и сковывает уважение.
Оруженосец, чужак-северянин, уж больно гордый и дерзкий!
Нет ни одной вам больше встречаться причины веской,
Но в галерее вы снова столкнулись. Взял за руку, резко,
Больно, и слёзы из глаз, и тёмный синяк, как вены.
Законы родного гарема не объяснить и не спрятать,
Больше не можешь при нём ни сдерживаться, ни плакать,
Страшно и за себя, за то, что снова придётся падать,
Быть может, тебе перед кем-нибудь на колени.
Молить о пощаде, выслуживаться — как же всё-таки стыдно!
«Лгунья!» — пощёчиной, жаркой и очень обидной.
Но только такая твоя, девочка, доля, видно —
Срываться со скал, ошибаться, теряться и только стараться расти.
Быть может, он понял, не сразу, но это не так теперь важно,
Как ты волновалась, боялась, как было неловко и страшно,
Он тоже такой же, как ты — вспыльчивый, но отважный,
Достаточно смелый, чтоб первым тихонько сказать: Прости.
Ты послушай, Арселия, ангел небесный,
Север в сердце моем дивно песню слагает!
Он поёт: в Недоре’, в час спокойный, вечерний
Ветер треплет пшеницу, волнами качает…
