Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Холдеман Джо (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

— Зачем, интересно, кому-то понадобилось останавливать немецких сол… — начал было Неру и вдруг испуганно смолк. У человека, недавно ворвавшегося в их тайное убежище, была черная борода. — Нам лучше убраться отсю… — И снова он оборвал себя на полуслове, на этот раз потому, что возница начал скидывать на землю то, чем были укрыты его пассажиры.

Неру попытался встать: он еще надеялся выбраться из повозки и сбежать. Слишком поздно — в лицо ему глядело широкое, точно туннель, дуло ружья, которое держал немецкий солдат. Большая закругленная коробка магазина свидетельствовала о том, что это автоматическое оружие — как раз такое, каким немцы нанесли невосполнимый урон английской пехоте. Один выстрел из такого ружья превращал человека в кровавое месиво. Неру в отчаянии откинулся на дно повозки.

Ганди, менее подвижный, чем его друг, успел лишь сесть.

— Добрый день, джентльмены, — сказал он, обращаясь к немцам таким тоном, словно никакого оружия у них в руках не было.

— Вылезайте! — Это слово было произнесено на хинди с таким чудовищным акцентом, что Ганди едва понял его, однако сопутствующий жест ружьем не вызывал сомнений.

С лицом, превратившимся в маску страдания, Неру выбрался из повозки. Солдат помог слезть Ганди.

— Danke, [31] — сказал тот.

Солдат с сердитым видом кивнул и указал дулом ружья в сторону БТР.

— А где же мои рупии? — завопил чернобородый.

Неру так резко обернулся на крик, что солдат едва не выстрелил в него.

— Ты имеешь в виду свои тридцать сребреников? — прокричал он.

— Сказывается английское образование… — пробормотал Ганди, но никто не услышал его.

— Мои рупии! — повторил человек. Он не понял Неру.

«Очень часто, — с грустью подумал Ганди, — корень всех проблем кроется в непонимании».

— Ты их получишь, — пообещал сержант, возглавляющий подразделение.

Ганди стало интересно, правду сказал немец или нет. Скорее всего, правду, решил он. Англичане столетиями создавали сеть индийских осведомителей. Немцам она тоже очень и очень пригодится.

— Залезайте!

Солдат, знающий несколько слов на хинди, ткнул ружьем куда-то в заднюю часть БТР. Вблизи машина уже не казалась бесформенной устрашающей громадиной, с грохотом едущей по дороге; стало ясно, как сильно ее потрепала война. На корпусе виднелись следы пуль и заплаты, кое-где стальные листы были грубо сварены.

Внутри БТР зубчатые края пулевых отверстий были выровнены ударами молотка, чтобы они не царапали людям спины. Пахло кожей, потом, табаком, бездымным порохом и выхлопными газами. В машине и так уже было много народу, а теперь, когда туда посадили двух индийцев, стало еще теснее. А рев ожившего мотора бросал вызов даже хладнокровию Ганди.

«Да и какой теперь прок, — подумал он с неожиданной горечью, — от этого хладнокровия?»

— Их уже доставили, господин фельдмаршал, — доложил Лаш Моделю и добавил, заметив, что начальник не понимает, о ком речь: — Ганди и Неру.

Брови Моделя сошлись к переносице.

— Неру меня не интересует. Теперь, когда он у нас в руках, выведи его на улицу и «накорми лапшой». — Так на армейском сленге именовалась пуля в затылок. — А Ганди, вот это интересно. Давай его сюда.

— Есть, — со вздохом ответил майор.

Модель улыбнулся. Его адъютанту Ганди вовсе не казался интересным. Лашу никогда не носить фельдмаршальский жезл, доживи он хоть до девяноста лет.

Модель взмахом руки отпустил конвоировавших Ганди солдат, любой из которых мог сломать маленького индийца, точно прутик.

— Берегитесь, — сказал Ганди. — Если я действительно такой отъявленный уголовный преступник, каким вы меня изображаете, я могу легко справиться с вами и сбежать.

— Если вы это сделаете, значит, вы и впрямь уголовник, — возразил Модель. — Садитесь, если желаете.

— Благодарю вас. — Ганди сел. — Джавахарлала, как я понимаю, увели на расстрел. Зачем вы приказали доставить меня к себе?

— Чтобы побеседовать немного, прежде чем вы… присоединитесь к нему.

Не было ни малейшего сомнения, что Ганди понял, что означают последние слова, и тем не менее на лице индийца не отразилось и следа страха. Впрочем, это ничего не меняет, подумал фельдмаршал, хотя мужество противника, стоящего на пороге вечности, вызывало у него уважение.

— Я согласен побеседовать — в надежде убедить вас проявить милосердие к моему народу. Для себя лично я не прошу ничего.

Модель пожал плечами.

— Я был настолько милосерден, насколько это возможно на войне, пока вы не начали свою кампанию против нас. С тех пор я делаю лишь то, что должен сделать для восстановления порядка. Когда все наладится, моя политика снова станет мягче.

— Вы же производите впечатление порядочного человека, — с оттенком удивления в голосе сказал Ганди. — Как вы можете так бессердечно уничтожать людей, не причинивших вам никакого вреда?

— Я никогда не стал бы делать этого, не подстрекай вы их к безрассудному поведению.

— Стремление к свободе не безрассудство.

— Еще какое безрассудство, если человек не в состоянии добиться ее — а индийцам это не под силу. Ваши люди уже помаленьку разочаровываются в этом вашем… как вы это называете? Пассивное сопротивление? Глупейшее понятие. Тот, кто пассивно сопротивляется, имеет лишь одну перспективу — умереть. И у него нет ни малейшего шанса победить врага.

«Это заденет его за живое», — подумал Модель.

И действительно, голос Ганди звучал менее бесстрастно, когда индиец ответил:

— Сатьяграха бьет по душе угнетателя, а не по телу. Вы, должно быть, совсем лишены чести и совести, раз не в состоянии чувствовать боль своих жертв.

Это, в свою очередь, уязвило фельдмаршала, и тот огрызнулся:

— Я отнюдь не лишен чести. Я следую присяге, которую дал фюреру и через него рейху. А принимать во внимание всякие второстепенные обстоятельства не входит в мои обязанности.

Наконец-то Ганди утратил свое спокойствие.

— Но ведь ваш фюрер — безумец! Как он обошелся с евреями в Европе?

— Ликвидировал их, — сухо ответил Модель. — Все они были капиталистами или большевиками: и те и другие — враги рейха. Если враг оказывается у тебя в руках, есть лишь один путь — уничтожить его, если не хочешь, чтобы однажды он пришел в себя и нанес новый удар. Согласны?

Ганди спрятал лицо в ладонях и возразил, не глядя на Моделя:

— Но ведь можно сделать врага другом.

— Даже англичане не попались на эту удочку, в противном случае они не владели бы Индией так долго, — фыркнул фельдмаршал. — Они, однако, со временем начали потихоньку запутываться, иначе лидеры вашего движения уже давным-давно получили бы по заслугам. Между прочим, первый раз вы вмешались в наши дела еще много лет назад и этим самым допустили большую ошибку. — Немец положил руку на пухлое досье, лежащее перед ним на столе.

— Много лет назад? — почти безразлично переспросил Ганди.

Он сумел-таки одержать победу над этим человеком, с оттенком гордости подумал Модель: ему удалось то, что не получалось у нескольких поколений выродившихся англичан. Ну что ж, это вполне естественно, ведь англичан он тоже разгромил.

Фельдмаршал раскрыл досье и быстро пролистал его.

— Ага, вот оно, — сказал он, удовлетворенно кивнув. — Это было после Kristallnacht, [32] еще в тридцать восьмом году. Вы тогда подстрекали немецких евреев играть в ту же игру, какую практикуете здесь, — пассивное сопротивление. Если бы у них хватило глупости прислушаться к вам, это было бы Германии только на пользу, поскольку позволило бы расправиться с врагами рейха с большей легкостью.

— Да, я допустил ошибку, — сказал Ганди. Теперь он смотрел на фельдмаршала в упор, причем так свирепо, что на мгновение у Моделя мелькнула мысль, что старик сейчас набросится на него, несмотря на престарелый возраст и свою беззубую философию. Однако Ганди лишь продолжил скорбным голосом: — Я совершил ошибку, думая, что столкнулся с режимом, где есть совестливые люди, которых можно, по крайней мере, пристыдить и склонить поступать правильно.