Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич (бесплатные полные книги .TXT) 📗
– Не знаю. Пока просто профилактическое исследование.
– Странно как-то это. Фирма называется «Русский космос», а поселения – то Бомбей, то Торонто.
– Да чего ж тут странного? Нет никакого русского космоса и нет американского космоса. Равно как нет страны Россия и страны Америка. А есть страна «Ай-Би-эМ» и есть страна «Митцубиси». Есть страна «Дженерал Моторс» и есть «Норвэй Спейс Агрегатс». И есть страна «Русский космос», гражданином которой ты недавно стал. Сегодня люди живут не в географических границах, а в финансовых потоках. Кстати, Федерация в этом ряду небольшое такое княжество. Так же вкладывает деньги и получает прибыли.
– Я бы не сказал, что небольшое.
– А, ну да! Возможностей у нее побольше – законодательные органы, полицейская сеть, огромный флот, армия.
– Вообще-то, у Федерации нет армии, – поправил Сенин.
– Ну, не армия, – отмахнулся Феликс. – Эти ваши полицейские отряды – чем не армия?
– Разница все-таки есть. Ты опять путаешь понятия.
– Между прочим, странно мне все это. Любое карликовое поселение спешит образовать отряд самообороны или хотя бы оборонный комитет. А у Федерации нет армии. И человечество пошло покорять космос на полицейском броневичке.
– Да, потому что у любого поселения теоретически могут появиться внешние враги. А у человечества в целом их нет. Мы одни во Вселенной.
– Насчет всей Вселенной я бы не торопился так утверждать. Разве мы везде побывали? Между прочим, я знаком с человеком, который коллекционирует загадочные артефакты. Все эти кварцевые спиральки, полосатые шарики, пластинки со знаками... Впрочем, бог с ним, никакие зеленые человечки нам пока не угрожают...
Сенин с любопытством посмотрел на собеседника.
– Ты так говоришь, будто знаешь другого врага.
– Я... скажем так, догадываюсь, кто может им стать.
– Ну-ну, очень интересно.
– Да вот они. – Феликс обвел руками смотровую площадку, где переселенцы прилипли к окнам в ожидании старта. – Они, вернее их дети и внуки, станут врагами Федерации.
– Вот они? Эти счастливые первопроходцы с горящими глазами?
– Да-да! Вскоре они там освоятся, понастроят теплых гнездышек, накопят жирок, и мозги их освободятся для мыслишек. И через какое-то время решат, сидя за пивом, что Федерация берет слишком большие налоги и сочиняет слишком строгие законы, что корпорации все гребут под себя и не дают самостоятельно развиваться. И вот тебе, пожалуйста! Где-то вылупится маленький диктатор, где-то начнут устанавливать орудия на почтовые рейсеры.
«Интересно, – подумал Сенин, – почему врачи всегда пугают эпидемиями, синоптики – ураганами, а историки – революциями. Наверно потому, что все хотят стоять перед лицом какой-нибудь ужасной угрозы. Вернее, хотят так выглядеть. А сдерживать реальную угрозу все равно приходится другим. Мне вот, например».
– Откуда такие мрачные предзнаменования? – произнес он. – Есть информация?
– Нет, всего лишь уроки истории. Испокон веков люди не объединялись, они только делили и делили общее. Сепаратизм – он в крови каждого человека, и он только ждет своего часа.
– Ну, наверно, тебе лучше знать, ты у нас специалист по лечению катаклизмов. Только я в своей крови никакого сепаратизма не чувствую.
– Это потому, что у тебя ничего нет. А вот поселишься в собственной усадьбе, тогда посмотрим, захочешь ли ты иметь назойливых соседей, которые указывают, в какой цвет тебе красить забор.
– Что-то, приятель, ты бросаешься из крайности в крайность. Так красиво воспевал переселенцев и тут же объявил их врагами. А совсем недавно – помнишь? – называл их наивными и утверждал, что им всем будет плохо.
– А в чем именно я был не прав? Разубеди меня! Да – кругом крайности, противоречия. Таков человек, таким я его вижу после стольких лет изучения. Стоп... – Феликс непроизвольно схватился за поручни кресла.
Сенин и сам почувствовал, что корпус лайнера дрогнул. Они медленно отделялись от шлюзов. В обзорные окна стало видно, как база словно отваливается от них – исполинская железная башня опрокидывалась назад.
Стали видны нулевые уровни. Они напоминали обросшее ракушками днище – такое впечатление создавали мелкие суденышки, прилепившиеся к шлюзам.
Пока лайнер тащили на магнитах четыре маленьких буксира. В пятистах километрах от базы будет запущен двигатель. К этому времени все должны быть в каютах, потому что последует некая физико-астрономическая круговерть, из-за которой маленькие расстояния станут большими, а большие – маленькими; Сенин никогда не пытался вникать в эти подробности. Он знал только, что к ближайшей соседке Солнца Проксиме Центавра не подлетал ни один пилотируемый аппарат – почему-то она оказывалась слишком далеко от Земли. Зато в центр Галактики ходили регулярные рейсы, причем в полете можно танцевать, знакомиться, пить вино и отправлять сообщения близким.
Танцевать он не собирался, а вот передать Лизке последние новости про себя – это можно.
– Пора расходиться по каютам, – сказал Феликс. – Сейчас объявят.
– Пора, – согласился Сенин.
После непродолжительной паузы Феликс вдруг тонко усмехнулся.
– Все-таки, темнишь ты, приятель, – сказал он. – Не мог Мелоян тебя просто так позвать. Что-то у вас там происходит.
Невозвращаемый посадочный модуль «Скиф» хорош своей дешевизной и надежностью. Но больше ничем.
«Скиф» являлся прообразом самых первых спускаемых аппаратов, на которых в глубокой древности астронавты спрыгивали с орбиты на твердь земную. Толстая металлическая скорлупа, парашюты, элементы управления и примитивная, на уровне наручных часов, электроника.
Правда, со временем людям понадобилось спускать с орбиты не только себя, но и полезные грузы, поэтому скорлупа значительно выросла в размерах. Например, модуль «Скиф-5» мог нести в себе даже тяжелый вездеход или катер. Справедливости ради стоит сказать, что за последние сто лет ни один «Скиф» не потерпел аварию.
На этом его преимущества исчерпываются. Все, кому приходилось падать с неба в раскаленном трясущемся коробе, при одном упоминании слова «Скиф» страдальчески морщились.
После удара о землю команда выползла из люка, пошатываясь и отдуваясь. Даже многоопытный Сенин, знавший жизнь не по тренажерам, не скрывал своего состояния. Он сел, усиленно массируя виски ладонями. По нормативам, десантникам давалось десять минут после такой посадки, чтобы привести себя в порядок и приступить к активным действиям.
У Сенина вестибулярный аппарат восстановился немного быстрее, чем у других. У Карелова, кажется, тоже. Впрочем, это могло быть субъективным впечатлением.
Сенин упруго поднялся на ноги и отошел на десяток шагов от остальных, осматриваясь. Стояло раннее утро, предрассветные сумерки. На небе проступали облака – длинные, остроконечные, как сосульки.
Вокруг простирались невысокие бугры, словно застывшее море. Здесь было холодно. В углублениях почвы сквозь чахлую травку просвечивала снежная крошка. До базы – километров пятнадцать, оптимальное расстояние, чтобы в случае преследования запутать следы и вернуться пешком.
Сенин хотел почувствовать и запомнить здешний запах. Каждый мир имеет свой запах, и это самый верный признак, позволяющий отличить одну планету от другой. Потому что все новые базы похожи друг на друга. Природа – она отличается, но только при детальном рассмотрении. А вот запах – он везде совершенно разный. И, если однажды его запомнишь, то потом, даже спустя годы, можно сделать один вдох – и сразу все вспомнить. Ни картинка, ни звук почему-то не могли так живо и быстро поднимать на поверхность старые наслоения памяти.
Неподалеку что-то зашевелилось. Зверек, похожий на небольшую собаку, выполз на вершину бугра, отряхиваясь от снега и мусора. Он хромал на все четыре лапы и выглядел жалко и безобидно. Заметив Сенина, настороженно застыл. Тот тоже не шевелился.
Здесь, в царстве холода и ветра, растения не получали достаточной жизненной энергии от земли и солнца. Поэтому очень многие из них питались живой плотью. Причем, не только насекомыми. Зверек, очевидно, запутался в колючках, которые изранили ему лапы и напились его крови. Однако выжил и смог уйти, а ведь мог бы так и остаться там. На первом же инструктаже Сенина предупредили, чтоб остерегался здесь бегать босиком по травке. Эта травка может искалечить взрослого человека и досуха выпить его тело дней за десять. Впрочем, на таком холоде босиком и не побегаешь.
