Характерник (СИ) - Забусов Александр (читать полную версию книги txt) 📗
— Т-товарищ майор, — лейтенант Володин, молодой парнишка, чуть за двадцать лет от роду, заикаясь, скорее всего по причине контузии, задал вопрос. — Пополнение в подразделения будет? Т-товарищ майор, у меня во взводе двадцать два человека всего.
— Лейтенант, где я тебе сейчас людей возьму? Армия наступает по всему фронту, бойцы на подъеме. Это здесь затык. Нет сейчас нашего контингента в войсках. Если так и дальше пойдет, расформируют нас к чертовой матери!
— Так нам от того проку мало. И у меня людей, кот наплакал. С кем передний край разведывать, а потом еще и немецкие окопы брать?
Старший лейтенант Лябах, набычившись, смотрел комроты в лицо.
— Михаил Семенович, — подал свой голос Гудыма, переключая внимание Лябаха, да и всех остальных на себя. — Задача роте поставлена, и никто ее с нас не снимет. Ваше заявление считаю неуместным.
— Да, понял уже, товарищ капитан.
— Еще вопросы?
Сергей поднялся на ноги.
— Старшина Котов. Какая ширина наступления по фронту отведена роте?
— Ширина не велика. Двести метров, можно сказать, точечный удар. Командование знает о некомплекте личного состава.
— В роте есть зимние маскхалаты?
— Найдутся. У старшины роты, этого добра на штатную численность припасено. Ними еще ни разу не пользовались.
— Товарищ майор, предлагаю одеть в них бойцов. За десять минут до артподготовки, выдвинуться к переднему краю врага.
— Зачем? Свои могут накрыть снарядами.
— Могут. Но только по-глупости. Если связаться с артиллеристами, объяснить, попросить, чтоб работали ювелирно. А мы за время артналета смогли б подойти к проволочному заграждению на минимальное расстояние. У меня во взводе, два пулемета системы Горюнова. Думаю, что и у моих коллег такие имеются?
— Ну, есть, — обозвался Лябах. — Дальше, что?
— Пока наши передний край колбасить будут, пулеметчики успеют заякориться, хотя бы примерно взять на прицел пулеметные точки врага. У рот, образующих сейчас передний край, я думаю, они наперечет, сведениями те с нами без базара поделятся. Им же потом за нами в прорыв идти.
— А, что? Товарищ командир, по-моему, старшина дело говорит, — комисар расплылся в добродушной улыбке. — Артиллеристов беру на себя.
— Добро, Кирилл Пантелеевич, диспозиция Котова принимается.
— Ага, как бы потом его диспозиция, нам всем боком не вышла, когда снаряды рваться будут!
— Лябах, ну, что ты за человек? Сколько тебя знаю, вечно всем недоволен. Предложи что-то свое, умное.
— Предложил бы, если б было что! Там еще два дзота, не забыли?
Командир приказом прекратил обсуждение.
— Готовить взвода. В три ночи машины должны отъехать из расположения.
Ужин только что подошел к концу. Архипов, его вестовой, протянул старшине котелок с кашей, обильно сдобренной мясом и кусок хлеба.
— Ешьте, гражданин старшина.
— Вызови ко мне командиров отделений.
— Есть!
Отделенные не обрадовались перспективе бессонной ночи, но тут, же после постановки задачи ушли готовить штрафников в дорогу. После ужина, Сергей и сам пошел по расположению, контролируя действия подчиненных, особое внимание, обращая на состояние оружия. Оба пулемета, для транспортировки поставили на лыжные салазки. Маскировочные халаты раздали всем штрафникам. Можно было часок кемарнуть.
За десять минут до артподготовки, глотнув из фляг по глотку водяры, рота в своем неполном составе выползла за бруствер окопов стрелкового полка, в полосе которого готовился прорыв. Морозная звездная ночь, как могла, укрыла ползущих к немецкому переднему краю бойцов, одетых в «белые саваны». Проползая, солдаты-штрафники оставляли за собой «пропаханные» телами борозды следов, сопели и шепотом матерились, сетуя на зиму, снег, мороз и немцев. Звенящую тишину ночи нарушал едва различимый шорох рыхлого свежего снега. Ползли колоннами друг за другом по пять человек. Судя по застывшим, сожженным тридцать четверкам, выстуженным ветром и морозом, борта и башни которых, даже в темноте отливали белесым налетом инея, да торчавшим из-под снега конечностям человеческих останков, разведку боем на этом участке ничейной полосы, уже проводили, может даже не раз. Снежный покров, скорее всего, прошлым днем, прикрыл жуткую картину.
Сергей двигался третьим от головы своей колонны. Сразу за ним пулеметчик тащил «Горюнова», хоть тот был и станковым, но все ж весил меньше, чем устаревший «Максим». После мягкой зимы Причерноморского Кавказа, степная зима, с ее морозами и ветрами, казалась землей вечной мерзлоты. Да и непривычно было отталкивать снег ногами, обутыми в валенки. Впереди застыл на месте Горемыкин. Чего встал, проползли то совсем немного?
— Ты чего застопорился? — зашипел на него старшина.
— Гражданин старшина, не могу больше, щас уссусь.
— Ну и….
— Так, уссусь щас!
Котов присмотрелся к наручным часам. При тусклом свете, еле различил стрелки. До артподготовки осталось полторы минуты.
— Можешь ссаться в штаны, не осудим. И двигайся, двигайся поживей!
— Та-ак….
— Ссы в штаны, через минуту мы здесь все обоссымся, если не обосремся. Пошел вперед, Горемыкин. Догоняй головного, и так отстал. Шевелись!
Добрый пинок по «тылам», и порядок наведен. На самом деле, Сергей каким-то седьмым чувством ощутил страх и панику ползущего впереди штрафника. Оно и понятно. Такой страх, сейчас наверное испытывали все. Неопределенность гнала людей вперед. Неопределенность заставляла их бояться. Какая судьба постигнет каждого из них? Одному Богу известно, кто доживет до рассвета.
На правом фланге взметнулась в небо осветительная ракета, в немецких траншеях закашлял пулемет. Вдруг, как гром среди ясного неба, со стороны наших позиций послышались орудийные залпы. Началось!
Первые разрывы снарядов, яркими цветами расцвели в немецких окопах, но их обилие, тут же, сменилось серостью и даже чернотой поднявшейся снежной пыли, вперемешку с грязью. Удар нанесли не только по фронту будущего прорыва роты, но и по соседним участкам. От близкой долбежки и свиста «подарков» над головой, каждому хотелось поглубже зарыться в мерзлую землю. Сергей до крика повысил голос.
— Всем оставаться на месте! Сейчас огонь перенесут ближе к тылам противника.
А, никто и не лез на рожон, все лежали, прикрыв голову руками и оружейными прикладами. Хоть и слабая защита, но хоть какая-то.
— Бум, бум-м! Бум-м! Угу-гух!
Яростный огонь отполз вглубь немецкой зоны. Артиллеристы, действительно сработали ювелирно, естественно насколько смогли.
— Перебежками, вперед! — пытаясь перекрыть голосом, шум разрывов, приказал взводный. — Бего-ом! Что застыли? Подъем!
Пришлось постараться, поднимать некоторых пинками. Видел, как отделенные занимаются тем же.
— Рассыпаться в цепь! Боец Могила, у того танка, развернуть пулемет. Куда направить, помнишь?
— Так точно, гражданин старшина!
— Давай!
Еще пятьдесят шагов.
— Всем стой! Залечь, ждать команды!
Дальше нельзя, вон они впереди немецкие окопы, пройдешь чуть дальше, свои посекут осколками. В поднявшейся кутерьме не смог разглядеть время. Ничего, подождет так!
— Бум-м, гугух! Бум-м, гугух!
Совсем неподалеку беснуются разрывы снарядов.
— Гум-м-м! Гум-м-м!
Прямо в ухо гудит от этих разрывов земля.
Вдруг все замерло, прекратилась безумная долбежка, а чуть в стороне, метрах в пятидесяти слева, проревел голос ротного:
— Вста-ать! В атаку бегом м-ма-арш!
И штрафники в полном молчании поднялись над снежным покровом, белыми тенями побежали к рядам колючки. Поднялся и он, бежал, зорко контролируя свой взвод. Добро! Все на ногах.
Молчат немецкие окопы. Первый ряд колючей проволоки — прорехи не везде, но все же, проходы имеются. Втиснулись в них, чтоб тут же рассосаться в цепь. Второй. Как черт из коробочки, в упор кинжальный огонь из пулемета.
— Ду-ду-ду-ду, ду-ду-ду-ду!
И залегла пехота, никакой силой не поднять. Не дошла до колючки считанных шагов.
