Роботы апокалипсиса - Уилсон Дэниел (серия книг .TXT) 📗
Пока армия людей гибла, раздираемая изнутри, группа из трех роботов-гуманоидов шла навстречу еще большей опасности. На этих страницах Девятьсот второй рассказывает, как отряд, оказавшись на грани поражения, неожиданно обрел союзника.
Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217
Я ничего не говорю. Просьба Кормака Уоллеса представляется событием с малой вероятностью — тем, что люди, возможно, назвали бы сюрпризом.
Тук-тук-тук.
Спрятавшись за танком-«пауком», люди стреляют в паразитов, которые дергают за конечности их мертвых товарищей, заставляя последних атаковать. Если отряд Умника лишится помощи свободнорожденных, вероятность его выживания резко упадет. Я подключаюсь к системе распознавания эмоций, чтобы понять — была ли это шутка, угроза или какая-нибудь фигура речи.
Кто их знает, этих людей.
Система расп-эмоц сканирует грязное лицо Кормака и находит несколько совпадений: решимость, упрямство, храбрость.
— Отряд свободнорожденных, ко мне, — командую я на робоязе и иду в сумрак — прочь от поврежденного танка-«паука» и поврежденных людей. «Страж» и «Гоплит» следуют за мной. Добравшись до края поляны, мы увеличиваем скорость. Звуки и вибрации битвы стихают. Через две минуты лес редеет, а затем заканчивается; мы добрались до замерзшей равнины.
Мы переходим на бег и, разогнавшись до максимальной скорости «Гоплита», разделяемся. Позади нас встают столбы пара. Слабый солнечный свет отражается от моих ног, которые летают так быстро, что их почти не видно. По белой земле тянутся наши тени.
В полутьме я включаю видение в инфракрасных лучах. Снег вспыхивает зеленым.
Мои ноги легко и методично взлетают и опускаются; руки машут, работая противовесами, вытянутые и сжатые вместе пальцы рук разрезают воздух. Голову я держу неподвижно, бинокулярное зрение обращено на местность впереди.
Когда появится враг, он нападет внезапно и мощно.
— Разойтись на расстояние в пятьдесят метров. Сохранять дистанцию, — говорю я по рации. Не замедляясь, «Страж» и «Гоплит» занимают позиции справа и слева от меня. Мы бежим по равнине параллельными курсами.
Бег с такой скоростью опасен сам по себе, и поэтому я передаю управление простой рефлекторной системе избегания препятствий. Неровная ледяная поверхность под ногами плохо видна, размыта. Времени на размышления нет, и поэтому всем управляют процессы низких уровней. Я перепрыгиваю через неустойчивую груду камней, которую не заметил бы ни один управляющий мыслепоток.
Пока тело летит над землей, я чувствую, как холодный воздух притягивает выделяемое мной тепло, слышу свист ветра, проносящегося мимо моей груди. Этот звук успокаивает, но скоро его заглушает топот моих ног — приземлившись, я продолжаю бег на максимальной скорости. Наши ноги мелькают, словно иглы швейных машинок, поедая расстояние.
Лед слишком пустой, слишком молчаливый. На горизонте появляется башня с антенной — наша цель.
Она в двух щелчках и стремительно приближается.
— Запрашиваю состояние, — говорю я.
— Норма, — приходит сокращенный ответ «Гоплита» и «Стража», все внимание которых сосредоточено на передвижении. Это мой последний сеанс связи с отрядом свободнорожденных.
Ракеты появляются одновременно.
Первыми их замечает «Гоплит». За долю секунды до смерти он поворачивает лицо к небу и успевает отправить половину предупреждения об опасности. Я немедленно меняю курс. «Страж» слишком неповоротлив, чтобы повторить мой маневр. Связь с «Гоплитом» утрачена. «Страж-333» попадает в столб огня и шрапнели. Обе машины выходят из строя еще до того, как до меня доходят звуковые волны.
Взрыв.
Вокруг вздымается лед. Вращаясь и размахивая руками, я лечу по воздуху. Сенсоры инерциальной системы координат отказывают, но внутренняя программа диагностики низкого уровня продолжает собирать информацию: оболочка не повреждена, внутренняя температура супервысокая, но быстро падает, стойка правой ноги сломана в области бедра. Частота вращения — пятьдесят оборотов в секунду.
Рекомендовано втянуть конечности перед соприкосновением с поверхностью.
Мое тело врезается в покрытый льдом валун и катится. По данным одометра, до полной остановки пятьдесят метров. Атака заканчивается так же стремительно, как и началась.
Я расплетаю свое тело. Исполнительный мыслепоток получает извещение от программы диагностики: черепной комплект сенсоров поврежден. Моего лица больше нет — взрывная волна и острые как бритвенные лезвия осколки льда разорвали его в клочья. Архос быстро учится. Он знает, что я — не человек и поэтому действует соответственно.
Я лежу на льду — уязвимый, слепой, глухой и одинокий. Как и в самом начале, повсюду тьма.
«Вставай», — говорит голос в моей голове.
— Запрос: идентифицируй себя, — передаю я по радио.
«Меня зовут Матильда, — приходит ответ. — Я хочу тебе помочь. У нас нет времени».
Я не понимаю. Протокол связи не похож на те, что есть в моей библиотеке — ни на машинные, ни на человеческие. Это какой-то гибрид английского с робоязом.
— Вопрос: ты человек?
«Слушай меня. Соберись».
Во тьме вспыхивает поток информации. В мое поле зрения загружается спутниковая топографическая карта, простирающаяся до горизонта и за его пределы. Мои собственные внутренние сенсоры рисуют приблизительную картинку того, как я выгляжу сейчас. Внутренние системы — например, диагностика и проприоцепция — еще действуют. Подняв руку, я вижу ее визуальное отображение, плоское и приблизительное. Подняв взгляд, я замечаю, что по ярко-голубому небу ползет пунктирная линия.
— Вопрос: что есть эта пунктирная…
«Ракета», — отвечает голос.
Через 1,3 секунды я уже бегу. Максимальная скорость снизилась из-за сломанной опоры в ноге, но я могу двигаться.
«„Арбитр“, ускорься до 30 км/ч. Активируй сонар ближнего действия — все лучше, чем быть слепым. Делай то, что я скажу».
Я не знаю, кто такая Матильда, но данные, которые она обрушивает на меня, спасают мне жизнь: они выводят меня на такой уровень осведомленности, который и представить себе не мог.
Я слушаю инструкции Матильды.
И я бегу.
Изображение, которое дает сонар, очень зернистое, однако вскоре он обнаруживает скальную формацию, которой нет на картинке со спутника. Лишившись зрения, камней я почти не вижу и поэтому едва успеваю перепрыгнуть через них, избежав фатального столкновения.
Приземлившись, я оступаюсь и едва не падаю. Пошатнувшись, я пробиваю дыру во льду правой ногой, затем восстанавливаю равновесие и иду дальше.
