Я еду домой! - Круз Андрей "El Rojo" (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Упаковать удалось все «на три ходки» примерно. «Жертву» приносить не стал: все равно сгорит вместе с домом, не принеся никакой пользы хозяину и как следствие мне удачи. Лучше потом придумаю, на какое благое дело это все употребить.
Так, а что делается в доме? Расслабившись, я никуда не заглядывал и не прислушивался ни к чему – своими делами занимался. Нет, ждать нельзя, надо хотя бы утащить все барахло в гараж, запихать в «кабрик», после чего можно уже думать, что дальше делать. Только вот тащить все придется опять через гостиную. Плохо.
Приоткрыл люк и увидел снизу лишь пустой коридор. Мертвяк, что здесь ошивался, наверняка перекусить пошел на лестницу, я даже отсюда возню слышу. Сколько их там могло собраться? Гадство, еще за спиной у меня две комнаты остаются – как бы там кто-то не скрылся. А что делать? А ничего.
Столкнул вниз разложившуюся со скрипом стремянку и вытащил «таурус» из кобуры – с ним поповоротистей пока будет. Но никто не появился. Взял одну сумку за ручки, свесился с нею вниз и, раскачав, бросил. Она глухо бухнула в затянутый ковролином пол, но на шум опять никто не появился. Но они здесь, точно здесь: мне их слышно. Вторую сумку – туда же. Снова шум, но никуда не денешься. Зато сижу безопасно: кинется кто-то – а я еще наверху. Но никто не кинулся и позже, когда я сбрасывал вниз, на сумки, чехлы с винтовками. Затем сам спустился, прыжком, упал на колено, сразу хватая дробовик, послушно скользнувший по нейлоновому ремню из-за спины в руки. И на этот раз вовремя: из-за поворота на лестницу вышел мертвец, измазанный кровью до самых глаз. Тот самый, с каким я из люка здоровался. Даже не вышел – скорее, выбежал. Повернулся ко мне резко, присел, готовясь к рывку, и попал под выстрел в лицо.
Стегнуло по ушам, окровавленное лицо мертвяка превратилось в месиво, и он завалился назад. И сразу за ним сунулся второй, но не рывком – просто выглянул из-за поворота, стоя на карачках. Тоже вся харя в крови, одного глаза вместе с половиной лица не хватает, гниющие лохмы мяса свисают вниз. Убраться от выстрела он не успел, но попытался. Так и упал на верхней ступеньке, загадив все вывалившимися из черепной коробки мозгами. Гадство. Противно – мне же там вещи таскать…
Частые легкие шаги сзади, заставившие меня заорать матерно и подскочить на месте. Мертвая девчонка-подросток, в одной кроссовке и в трусиках от купальника, выскочила откуда-то из пустых спален. Тощая, мелкая, с пятнами тления на маленькой груди и с искусанными руками. Лицо… нет, морда, вся в запекшейся крови, крашеные волосы висят космами, волна вони от нее.
Проспал, кретин! Меня спасла лишь куча сумок, что я сбросил сверху. Мертвая девка перед ними тормознула на лишнюю секунду – и эта секунда меня и спасла. Не будь ее, грызла бы она уже меня, кинувшись сзади. У меня аж кожу на затылке от ужаса свело, когда представил. Все это мелькнуло в голове чередой картинок, но руки сработали сами: сначала я двинул ее в лоб прикладом, прямым ударом, так что она назад отлетела, а затем «бенелли» плюнул картечью, снося верх головы у мертвячки, разбрызгивая его по стенам. И дальше я сам прыжком махнул через мешки, повернулся в одну сторону, другую, заглянул в спальню, из которой она вышла. Никого. Туда и забежал – теперь хоть никто сзади не подойдет.
Патроны из подсумка – один за другим в магазин, принимающий их с сытым металлическим звуком. Есть, доснарядил, навел на дверь. Можете надо мной смеяться, но девка сидела в засаде. Может, и совпадение, конечно, но я в него не верю. Обычной жратвы, мертвечатины, у нее на лестнице и внизу целый запас, а она паслась в коридоре. И когда я зашебуршился, спряталась. Вот так. Вот мы и дожили до засадной тактики охоты. Кранты нам, грешным, хотя… поборемся еще, покувыркаемся.
Дымом тянуло все сильнее, и я выглянул в окно спальни. Дом уже хорошо разгорелся: занялись сухие кусты живой изгороди. Их тут поливать было принято – иначе откуда кустам взяться, – а насчет поливать теперь полный облом. И они теперь как сухая солома горят. До того, как соседний дом загорится, минуты остались, я думаю.
И два мертвяка от огня уходят резво, причем один подпалился – бок обуглен и дымится. И хоть бы хны ему, тварюге неживой. Ненавижу. А ненавижу потому, что боюсь до оторопи.
Нет, ходить взад-вперед нельзя – не до того. Раз пройду, второй и дохожусь до неприятностей, а их тут на выбор сколько угодно. Надо все разом утаскивать и запираться в гараже, потому как на улице оживленно становится, а если дойдет до стрельбы, то станет еще веселее. Так, что делать? Тут не столько в весе проблема – здесь во всех сумках разом и пятидесяти килограммов не наберется, – сколько в размерах. Никак все эти сумки на себя не навесишь, да еще так, чтобы в двери пролезать и отбиваться можно было.
Я беспомощно посмотрел на эту кучу, и вдруг меня осенило. Открыл верхнюю, достал из нее тактический ремень из зеленой синтетики, что для винтовки предназначен, и обхватил им ручки всех чехлов и сумок. Получилось что-то вроде вязанки мешков на веревочке. Потянул – не тяжело, в общем, и это по ковровому покрытию. Лестница и пол на первом этаже ламинатные, скользкие: поедет без всяких проблем.
Тогда разведка по маршруту выдвижения – без нее никак. Тихо-тихо к лестнице, откуда хруст слышится. По коридору – ружье у плеча – к повороту, так, чтобы в смердящие кровавые лужи не влезть… Шаг в сторону, боком – ствол сразу на площадку ниже.
– Твою мать… – прошептал я.
Возле трупа «однорукого», убитого мной во время отступления на чердак, пристроились две дохлые собаки. Не знаю как понял, что дохлые, а не бродячие, но уяснил себе это сразу без всякого сомнения. А с ними еще одна, трехногая: вместо передней лапы голая кость торчит наполовину, и ребра светятся из выжранного бока, – грызет щиколотку второго мертвеца, которого я пару минут назад завалил. Активно грызет, только хрящи трещат, и труп понемногу сползает по лестнице.
У дохлой собаки глаза какие-то мутные, как у снулой рыбы, и ни единого звука от этой твари. Ни рычания, ни дыхания – ничего: грызет кость мертвого человека, и все. В глаза псине я смотрел уже через окуляр прицела. А когда она подняла голову от своего кровавого и смердящего обеда, я выстрелил, целясь прямо между глаз.
Собаку сбросило вниз, но две другие мощными прыжками, ничуть не медленнее живых, рванули наверх. Первая встретила два выстрела, которыми ее развернуло и снесло вниз, сбив бег второй твари, верткой и неприлично ловкой для мертвой. И что-то из глубины сознания подсказало мне: «За угол!» Изо всех сил, огромным прыжком я отскочил назад, наводя красную светящуюся точку прицела куда-то на поворот на лестницу – ровно для того, чтобы успеть увидеть темную мохнатую тушу, одним прыжком забросившую себя наверх.
Изменить направление прыжка тварь уже не могла и с ходу ударилась окровавленной мордой в стену, оставив на ней мокрое бурое пятно. А я дважды успел пальнуть в нее, угодив обоими выстрелами в шею. И свалил.
Картечь, по всему видать, перебила твари позвоночник. Она не сдохла, но лежала неподвижно, разевая пасть и глядя на меня своими буркалами. А я сдал еще назад и вновь начал набивать магазин, выдергивая патроны из висящего на ружье патронташа. Так быстрее. Но было уже тихо, никто на меня не бросался. Тогда я и патронташ набил заново, затолкав в него пять толстых пластиковых цилиндров с латунными донцами. Маловато все же патронов в «бенелли»: при частой стрельбе вроде пару раз на спуск нажал – и пусто. Экстендер бы найти, да где его искать?
Вышел на лестницу и только сейчас понял, что придется идти по настоящему месиву из изуродованных, обгрызенных трупов, уже достаточно разложившихся, и дохлых собак. Запах стоял такой, что дыхание отбивалось наглухо, вся лестница была изгажена, кровавые потеки на всех стенах. Даром что платок намотал на лицо перед тем, как с чердака спускаться, и туалетной водой его облил. Скотомогильник настоящий передо мной.
А ведь по всему этому придется тащить на веревочке вязанку мешков – хорошо, что непромокаемых. Ладно, как-нибудь справлюсь. Вернулся к куче имущества, ухватился прямо за узел ремня, пытаясь все это оторвать от пола. Не так уж и тяжело, но очень неудобно. Ружье пришлось держать одной правой рукой, зажав приклад под мышкой. А без него никак: страшно.
