Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Молодой человек поколебался, но все же вытащил из сумки несколько тщательно упакованных в пластик листов, исписанных ровным, быстрым почерком, и протянул собеседнику.
Стас с немалым удивлением понял, что перед ним стихи. Ему очень нравился Кирилл — целеустремленный, уверенный в себе, отзывчивый и добрый парень, способный легко поступиться своими интересами ради других, но в то же время Бекасов казался совершенно земным человеком, не тратящим время на «бесполезные» мечтания. И тут вдруг — стихи! Причем весьма хорошие стихи, живые и искренние.
Но Ветровского сейчас волновала отнюдь не просмотренная им потенциальная «крылатость» Кирилла. Гораздо важнее был почерк. Судя по тому, что до упаковки в тонкий пластик листы изрядно потрепались, строчки не выводились намеренно красиво — это был обычный образец почерка. Ровный, крупный, с четким наклоном вправо, едва заметными фигурными завитушками заглавных букв. Почерк, которым уверенный человек пишет в относительно спокойном состоянии.
Стас старательно вспоминал все, что он читал в книге «Выявление психологического портрета и эмоционального состояния индивида по образцам почерка». Книга эта была написана еще в конце двадцатого века и сейчас в программу обучения не включалась — от руки уже почти никто не писал. Однако Ветровский когда-то прочел ее от корки до корки — по ней он писал доклад по истории психологии.
Алексей молча сидел, допивая третью чашку кофе, и лишь наблюдал за работой нового знакомого. А Стас по всем правилам проводил сравнительный анализ.
— Письмо было написано в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, — наконец резюмировал он. — Кирилл писал очень быстро — в заглавных буквах отсутствуют декоративные элементы, которые он использовал обычно. Однако, строчки не прыгают, они ровные и прямые, хотя лист не линован. Буквы крупнее, чем в других образцах, написаны с сильным нажимом — на словах «сегодня все решится» бумага чуть не прорвана. Это не почерк человека, собравшегося покончить с собой. Говорю, как психолог, изучавший эту тему. Содержание письма… Здесь сложнее. Изучай его полицейский следователь, он сделал бы вывод, что «выясненная правда» подкосила Кирилла, и он решился на самоубийство. Например, выяснил какую-то страшную правду о своей девушке…
— У него не было девушки, — Алексей как-то странно улыбнулся.
— Ну, о ком-то еще, — пожал плечами Стас. — О ком-то, кому доверял сильнее, чем лучшему другу. Вы знаете, о ком может идти речь?
— Только предполагаю. Кстати, может, перейдем на «ты»?
— Да, конечно.
— Я не знаю точно, но… у Кирилла был кто-то вроде наставника. Кир безмерно его уважал, почти преклонялся. Этот наставник был для него всем, он имел огромное влияние на Кира, вплоть до того, кто Кир несколько раз менял свои решения — действительно важные решения, от которых могла зависеть его судьба. Менял он их потому, что «учитель против».
— А давно у Кирилла появился этот… учитель?
— Давно. Мы знакомы три года, а к моменту нашей встречи он уже был.
Стас помедлил, формулируя.
— Ты уверен, что наставник не мог… довести Кирилла до такого решения?
— Скорее уж, он мог заставить Кира такое с собой сделать, — очень тихо проговорил Леша. — Ты мне не поверишь, но все же… Знаешь, были в двадцатом веке очень популярны так называемые энергеты, экстрасенсы и тому подобные «маги»? — он дождался кивка визави, и продолжил. — Вот мне кажется, что этот учитель как раз из таких. Да и Кирилл кое-что умел…
— Что именно — умел? — с нажимом спросил Стас, не отпуская взгляд собеседника.
Алексей потянулся за сигаретой, прикурил, затянулся несколько раз, нервно перебирая пальцами воздух, словно никак не мог решиться. Но Ветровский не отводил глаз, и молодому человеку ничего не оставалось делать.
— Он умел подчинять себе людей. Не гипнозом, нет — просто говорил так, что его слушали, слышали и слушались.
— В этом нет ничего мистического, это называется императивной речью. Я тоже так умею, правда, пока еще слабо.
— Нет, — Леша замотал головой. — Императивная речь — это разовый приказ. Когда тебе говорят: «Встань!», ты думаешь: «Зачем?», но думаешь, уже вскочив на ноги. Я знаю, я интересовался этим вопросом. А Кир умел говорить так, что его просто слушались безусловно, не спрашивая и не уточняя, без особо четких формулировок — он просто говорил: «Сделай то-то», и человек шел это делать, даже если на выполнение распоряжения требовались дни или недели. Императивная речь на такое не способна.
Стасу пришлось кивнуть — собеседник был прав.
— Но даже и такое может объясняться гораздо проще. Допустим, он просто пользовался непререкаемым авторитетом…
— Ага, сразу у трех сотен студентов одного вуза, — усмехнулся Алексей. — Понимаешь, я же на себе это проверил. В прошлом году как-то раз мы встретились в одном закрытом клубе, хотели хорошо провести время, отдохнуть, расслабиться — и тут ему позвонил этот учитель. Кир сказал, что ему придется уйти. Я разозлился, меня уже достало, что он чуть что — сразу срывается бегом к наставнику, как ручная собачонка. Наговорил всякого, чтобы он не смел никуда уходить, что я… что мы серьезно поссоримся, если он уйдет, и так далее. Он на меня посмотрел так… очень странно, и сказал что-то вроде: «Иди домой, ложись спать и не злись ни на меня, ни на учителя». Я встал и пошел, хотя буквально секунду назад был готов стоять до конца. Пришел домой и лег спать, хоть и собирался еще сделать лабораторную работу для одного сокурсника — я так подрабатываю. И на следующий день, когда я проснулся, было такое странное ощущение, что я почти не помню прошедшего вечера, словно был сильно пьян, хотя мы выпили буквально по паре легких коктейлей. И правда не злился — хотел злиться, но не мог. А как-то раз он запретил мне дурно отзываться об этом его учителе — и я больше ни разу не смог сказать ничего из того, что об этом думал. Еще Кир умел предчувствовать будущее. Однажды я не успел как следует подготовиться к экзамену, времени оставалось совсем немного, я психовал… Кир на меня посмотрел так странно и говорит: «Учи такую-то тему, отвечать будешь по ней». Я посмеялся, но совету последовал. И на следующий день на экзамене вытащил билет именно по этой теме! Потом еще было так: мы говорили по мобилу, я дома был, и мне предки начали пилить мозги, что я ерундой страдаю. Я сказал Киру, что сейчас на улицу выйду и перезвоню. Он напрягся и говорит: не ходи! Я ответил, что все ерунда, и я через пять минут перезвоню. Вышел, сел на скамейку, только мобил достал — а больше ничего не помню. По голове ударили. Пришел в себя уже в больнице. В общем, больше я Киру не перечил, когда он вдруг говорил вот так.
Стас слушал монолог нового знакомого и проклинал злодейку-Судьбу за то, что узнал столь многое о Бекасове тогда, когда стало уже поздно. А ведь насколько полезен мог бы быть Кирилл Ордену, как многому мог бы научить! Ветровский почему-то безоговорочно поверил лешиному рассказу о «сверхъестественных» способностях Кира — в конце концов, ничего действительно мистического в них не было, человек вообще способен на гораздо большее, чем он привык считать.
— Значит, все дело в этом так называемом наставнике, — проговорил Ветровский, с трудом заставляя себя отбросить печальные мечтания на тему «Как хорошо было бы, если бы…». — Рабочие версии: первое — он довел Кирилла до самоубийства, второе — он заставил Кирилла убить себя. Одно от другого отличается не сильно, в итоге все сводится к тому, что именно по прямой вине наставника Кирилл погиб. Так?
— Да, — на секунду задумавшись, кивнул Леша.
Азарт закипал в венах Стаса: будучи мальчишкой, он не успел наиграться в сыщиков — слишком рано пришлось начать выживать всерьез. А теперь он нашел реальное преступление, которое совершил реальный преступник.
Убийство Вениамина Андреевича загадочным крылатым отступило на последний план — в неполные семнадцать лет психика еще гибкая и пластичная, и хорошо умеет защищаться от страшных ударов, способных прикончить человека более взрослого. Подростки более восприимчивы, но и приходят в себя после трагедий гораздо быстрее. Стас переживал смерть приемного отца страшно, с болью и кошмарами, но — он ее пережил. Первый месяц он был одержим идеей найти убийцу, но потом случилось слишком много всего — появление Агнессы и то, что за ним последовало, катастрофа в Ордене, исчезновение так до сих пор и не вышедшего на связь даже через интерсеть Гранда — как удалось выяснить Стасу, семья испанского посла господина Гильермо покинула Российскую Федерацию в связи с переводом г-на Гильермо на другую должность. Разговор с Катей Годзальской в какой-то момент подстегнул энтузиазм Стаса, юноша убедился, что крылатый не был его персональной галлюцинацией, но неожиданное появление Бекасова…
