Медиум - Буянов Николай (книги TXT) 📗
– НЕ СТРЕЛЯЙ!
– Что там такое? – с любопытством спросила госпожа Кертон, оглянувшись на вестибюль. – Почему эти милые люди дерутся?
Алекс философски пожал плечами.
– Наверно, не могут решить какой-то вопрос… Я слышал, у русских это называется «разбьорка».
– Да? Как интересно… А почему в этой «разбьорке» принимает участие наша переводчица? Кстати, кто её тебе рекомендовал? Я ведь говорила, нужно было взять нашу – хоть и дороже, зато надежнее…
– Дорогая, – терпеливо произнес Кертон. – У неё были отличные рекомендации, и потом, со своими обязанностями она, кажется, вполне справлялась… До этого момента.
– И что же нам теперь делать? Я по-русски знаю только «водка», «Ельцин» и «пошел в жопу», но ты предупреждал, чтобы я этим не пользовалась…
Воронов пытался крикнуть, но звук застрял где-то – наружу, из горла, вырывалось только слабое шипение. Ему казалось, Что на него падала стена. Рушился потолок, смыкалось пространство, сжимаясь в черную дыру и поглощая мир вокруг… Смерть стояла перед ним – очень реальная и обыденная. Осязаемая – стоит протянуть руку…
Он сделал титаническое усилие и проскулил:
– Не надо. Ну пожалуйста! Тебе ведь не я нужен, а вот он! – Он дрожащим пальцем указал на Туровского. – Ты ведь за ним пришла!
На мгновение она задержала руку, отведенную для удара. Она прекрасно помнила приказ, кроме которого во всей Вселенной ничего не существовало. Так было всегда, с начала мироздания, и она подчинялась этому состоянию, как совершенный компьютер: отвергнув эмоции и посторонние мысли. Есть исходные данные. Есть задача – и множество путей решения, среди которых надо отыскать один – как нить, ведущую через лабиринт.
Все было как всегда, но вдруг она почувствовала, как сквозь глухой заслон в сознание что-то пробивается… Несильно, но ощутимо. Первый толчок…
– Аленушка!
Толчок был слаб – она восприняла его просто как помеху. На секунду возникло сожаление: главным объектом задания придется заняться чуть позже.
Это был странный человек. Небольшого роста, толстенький, в смешных круглых очках… Что-то очень далекое и уже забытое вдруг всколыхнуло разум (его незаблокированные остатки), будто рябь прошлась по застоялой воде. Нужно вспомнить…
Но программа, заложенная, внутри, продолжала действовать. Память блокировалась – как только падал один заслон, на его месте тут же возникал новый. А тело тем временем работало в бешеном темпе. Глаза контролировали пространство вокруг (двое охранников лежали без движения, третий судорожно пытался дотянуться до пистолета на полу, но неопасно: пройдет ещё несколько секунд – целая жизнь…).
Туровский, каким-то чудом поборов болевой шок, бросился ей наперерез. Воронов мертво вцепился ему в рукав. Глаза его были совершенно безумны.
– Уведи меня отсюда! – верещал он. – Ладно, я сделаю все, Что ты хочешь! Дам показания в суде, перед журналистами, перед ООН, только уведи меня, мать твою!!!
Сергей Павлович рывком освободил руку, отбросив скулившего бизнесмена в угол, за кадку с пальмой – там было относительно безопасно. Тот больше не мешал, однако продолжал громко всхлипывать:
– Я расскажу о каналах, по которым идет оружие в Чечню… Назову людей, с кем был в контакте… Слушай, я даже отдам тебе Жреца. В конце концов, это же он устроил эту херню, с чего мне его прикрывать собственной грудью?
Да, самыми опасными здесь были эти двое. Следователь и тот странный человек, совсем безобидный на первый взгляд. Правда, и задача перед ними стояла потруднее: они делали все, лишь бы не причинить ей вреда, она же была настроена на одно.
На ликвидацию.
«Я нашел ее», – вертелось в голове Колесникова. Ликование: «Я нашел, нашел, нашел!» – вытесняло все остальные мысли и эмоции. Жрец мертв (логичное завершение цепочки), Алла… Об Алле думать не хотелось. Ощущая болезненные удары (он не отвечал, лишь старался блокировать, уклоняться, маневрировать по помещению, где внезапно стало тесно, как в трамвае), он настойчиво ловил её взгляд. «Я пробьюсь. – В глазах Аленки был лед – тысячелетний лед вечной мерзлоты. – Пусть. Я растоплю его. Или – умру». («Рука гладит облако»… Атакующая конечность перехватывается незаметным движением – легкое удивление на лице Аленки, рефлекторный удар пальцами в болевую точку… Стоп! Нельзя!)
Это был просчет в её безукоризненном плане-блицкриге: с «секъюрити» она справилась в считанные секунды, возможное сопротивление «объектов» в расчет вообще не принималось… Все должно было давно закончиться – если бы не этот человек. Ему доставалось – ох как доставалось! Но он был мастером высочайшего уровня, что никак не вязалось с его внешностью.
Он ей знаком… Она знает его – надо только сделать усилие и вспомнить тепло мягких рук. – Ее удар пришелся в пустоту, она на мгновение открылась и стала беззащитной… Он мог убить её десять раз, но будто сдерживал себя, пытаясь лишь сковать её движения… Почему?
Голос… Он все время кричал ей что-то, уговаривал, увещевал, но она не понимала, лишь чувствовала, как к ней возвращается нечто очень важное, но давно забытое, чего она лишилась тысячу лет назад – когда бородатый Черный мат благосклонно кивнул головой и сказал:
– Неплохо… Особенно фокус с голубем – это даже талантливо. А почему же ты не стреляла?
– Я стреляла.
– Я не видел стрелу.
– Она рядом с вашим виском, мой господин.
Она могла бы засадить стрелу из духовой трубки точно ему в переносицу, мелькнуло на секунду такое искушение… Но приказ, живший в глубине мозга, в очередной раз пересилил.
«Аленушка. Этот человек назвал меня Аленушкой. Кто-то уже называл меня так. Не Жрец, не Юнгтун Шераб. Кто-то очень близкий…» И она явственно увидела это лицо – картину из прошлого: оно удалялось – поезд тронулся, унося её в другой мир, как на другую планету, а этот человек стоял на перроне и долго-долго смотрел ему вслед…
И в этот момент Олег Германович, сидевший в углу, за кадушкой с пальмой, вдруг отчаянно взвизгнул и стремглав рванул через весь вестибюль к выходу. Аленка мгновенно среагировала, оставив своего противника и бросаясь наперерез Воронову.
Она бы достала его – несмотря на то что человек в круглых очках вцепился в неё сзади (очки, впрочем, уже были разбиты вдребезги и валялись на полу, левую половину лица заливала кровь).
– Стреля-ай! – заорал Воронов, по-заячьи прыгая к дверям.
Охранник тем временем, оказывается, дотянулся-таки до пистолета. Аленка обернулась и посмотрела на него. В его глазах не было страха (все-таки он был крепким профессионалом), лишь холодная решимость. И она не успевала, несмотря на всю свою выучку, ни выбить оружие, ни уйти с линии выстрела…
Ей показалось, что она видит пулю, громадную, словно торпеда, вылетающую из канала ствола. Яркую, на весь мир, вспышку, за которой последует боль, темнота и небытие…
Но кто-то («А-ле-нуш-ка-а!») оказался быстрее пули. Игорь Иванович принял тупой удар почти с благодарностью. Выстрел отбросил его назад, Аленка едва успела подставить руки и подхватить вмиг обмякшее тело отца. Сознание угасало стремительно, словно сходила с крутых горных склонов лавина. Он ожидал боли, разрывающей плоть, раскаленного жала… Но ощущал только несильное приятное тепло и подумал: хорошо. И улыбнулся.
Она была испачкана кровью, но эта кровь была не её.
– Папка, – прошептала Аленка со слезами, возвращаясь в этот мир – будто темная грязная пелена падала с глаз. «Я спала, – подумала она. – Спала и видела сон…
Алла Федоровна ещё издали увидела у дверей гостиницы целый сонм легковушек с «мигалками», выкрашенных в бело-синие цвета. Чуть на отшибе стоял неприметный зеленый «рафик» ОМОНа с тонированными стеклами. Группа ребят в камуфляжных костюмах и серых бронежилетах окружала Олега Германовича Воронова, запястья которого были скованы наручниками. Однако на лице его блуждала идиотски счастливая улыбка. Он арестован (на этот раз по-серьезному, и выкрутиться легко получится вряд ли), но что с того? Он жив! И сейчас его посадят в машину и увезут подальше от этого страшного места. Впервые за долгие годы он чувствовал такое радостное спокойствие. Все кончилось.
