Самурай. Трилогия - Оловянная Ирина (книги без регистрации TXT) 📗
По дороге Лео обратил внимание на мои кошмарные конечности.
— Во что это ты влип? — поинтересовался он, присвистнув.
— Расскажу, — пообещал я, — но собрал я вас не поэтому.
Мы дошли до кафе и сели за столик, только Гвидо замешкался.
— Гвидо, сядь, — велел я твердо.
Он закусил губу и осторожно опустился в кресло напротив меня. Его отец что, совсем с ума сошел? Подумаешь, дерзит учителям! Слова — это всего лишь слова.
Алекс посмотрел на меня с явным неодобрением:
— Ты чего?
— Не факт, что тебя не ожидает то же самое сегодня вечером.
— Ты даже знаешь за что? — спокойно спросил Алекс.
— Дурно ты влияешь на бедного ребенка. Помнишь, сам говорил, такой был пай-мальчик.
— Я не жаловался! — возопил Гвидо.
Да у него уже слезы на глазах, допек я его.
— Я и не думал, что жаловался. Но это не имеет значения. Последствия могут быть те же.
— Сходи, умойся, — сжалился над Гвидо Алекс, — а мы пока подумаем, что нам делать.
Гвидо кивнул и ушел.
— Тебе влетит? — забеспокоился Алекс.
— Нет, и Лео тоже, не найдет его разъяренный родитель «испорченного Гвидо». А на тебя он вполне может пожаловаться.
— Ну что ж, в конце концов, это я в прошлый раз вышел сухим из воды. — Алекс у нас настоящий фаталист.
— Какой прошлый раз? — заинтересовался Лео.
Я вкратце рассказал Лео историю спасения Бутса, предупредив, что это до сих пор страшная тайна.
— Ясно, — ухмыльнулся Лео, — ты его действительно испортил. Перестал парень дрожать как заячий хвост. Безобразие!
— Это не я и не тогда. Дрожать он перестал еще на Липари.
— Значит, это объединенный флот Джела, Трапани и Кремоны, — закончил мою мысль Алекс, — на него и свалим.
— А всерьез? Что мы будем делать? — спросил Лео.
— Предупредим храбреца о возможных последствиях; думаю, ему хватит, — ответил я, наблюдая за тем, как несчастный Гвидо бредет к нашему столику.
Ребята согласно кивнули: Гвидо еще маленький — двенадцать лет — и глупый, к тому же ему сейчас очень плохо. И он наш друг!
— Тогда пошли отсюда, — предложил Лео.
И мы удалились на поиски подходящего английского газона.
На травке Гвидо аккуратно устроился на животе, а я сел по-турецки: встать из лежачего положения без посторонней помощи я не могу — больно. Гвидо смотрел на меня со страхом и надеждой.
— Прежде чем что-нибудь сказать, — наставительно начал я, — особенно в школе на уроке, подумай! Потому что цена может оказаться такой, которую ты не захочешь платить, например ты можешь остаться один. Если твой отец захочет тебя изолировать, он это сделает. И помочь тебе в такой ситуации будет очень сложно. Я, во всяком случае, пока не знаю, как это можно сделать.
— Угу, — прошептал Гвидо, — я понял, а сейчас?..
— А сейчас — проехали, — твердо заявил Алекс. — А ты во что влип? — обратился он ко мне.
Я вздохнул и начал рассказывать. Умолчал я о заговоре, это не моя тайна, и о Контакте: наплел, что в комме сработал сигнал тревоги, когда его с меня снимали.
Особенно сильно всех развеселило, как я сам следую своему же, только что данному Гвидо, совету.
— В данном случае это не имело значения, — заметил я.
— Но ты же не знал об этом заранее.
— Кто-то очень древний и очень умный, кажется Отто фон Бисмарк, как-то сказал: «Пусть дураки учатся на своих ошибках, я буду учиться на чужих». Гвидо, ты все понял?!
— Да, а кто такой Бисмарк?
Я пустился в объяснения. Лео и Алекс до девятнадцатого века еще не добрались (сейчас оба увлечены Древним Египтом, так же как я когда-то), так что слушали все.
Мы расстались потому, что непобитым членам нашей компании пора было идти на тренировку. Причем Лео мы с Филиппо подбросили на элемобиле прямо к дверям его зала, иначе бы он опоздал.
Вечером мне позвонил Алекс и сообщил, что отец Гвидо на него пожаловался, но, по счастью, обошлось без репрессий, дело в том, что главным и практически единственным грехом Алекса является непобедимая страсть к компьютерному взлому. Его спросили, учил ли он Гвидо взламывать. «Нет», — честно ответил Алекс. Ну а уточнять, что он научил этому Лео, Алекс не стал. Хм, а меня проф даже ни о чем не спросил! А я не только взламываю, я еще взрываю все, что взрывается, угоняю катера и элемобили, убегаю в джунгли и лезу на рожон всеми другими способами, какие только могу придумать. И Гвидо кое-что об этом знает. Может, его отец прав? И что мне теперь делать?
* * *
Что делать? Что делать? В воскресенье везти друзей на природу: девочки решили научить Терезу лазать по скалам. В ближайших окрестностях Палермо можно обойтись и без охранника, тем более на вооруженном до зубов катере. Я посмеялся над галактическими законами, видимость соблюдения которых Этна до сих пор демонстрирует, мне нельзя владеть маленьким бластером: нет еще восемнадцати, но нигде не сказано, что мой Феррари должен быть безоружен. Так что у меня шесть больших военных бластеров, способных пробить бортовую защиту боевого катера, и пятнадцать ракет.
Глава 5
Все войны, кроме гражданской, пока отменяются, а в ней меня почему-то не хотят задействовать, хотя я уже в пятницу объявил профу, что вполне выздоровел, чтобы спокойно работать в Контакте. Мне это не очень-то нравится: эти люди для профа гораздо опаснее каких-нибудь блаженной памяти Трапани. И я ничего не могу с ними сделать?
— Это слишком грязная работа, Энрик, — заметил проф, — радуйся, что она досталась не тебе.
— Какая разница, кому она досталась? Если она грязная, значит, заляпаны все: и тот, кто приказал, и тот, кто сделал, и те, кто ничего не имеет против!
— И даже те, кто ничего не знает?
— Э-э, наверное, нет.
— Невежество — великая сила! — усмехнулся проф.
— Хм, защитная реакция организма на сложные вопросы: я ничего не знаю и, следовательно, ни в чем не виноват, так?
— Ну примерно.
— А те, кто все знает?
— Это каждый решает для себя сам.
— Понятно, люди воюют не потому, что одни плохие, а другие хорошие, а потому, что это в природе человека. Едим же мы мясо, хотя с точки зрения коровы — это преступление. Если, конечно, у коровы есть точка зрения. Значит, я должен решить, что такое моя сторона и при каких условиях она остается моей? Или безо всяких условий?
— Не должен, но можешь. Вряд ли у тебя не будет условий, их нет только у одноклеточных.
— Насколько я помню историю, на Земле это всегда считалось предательством.
— Да, ну и что? Это просто способ заставить солдата стрелять в чужих детей, вместо того чтобы пристрелить того, кто отдал такой приказ.
— М-мм, значит ли это, что мне не придется выбирать между интересами корпорации и моей совестью?
— Сегодня не придется.
— Хм, и при этом работа грязнее, чем прикончить какого-нибудь ничего не подозревающего синьора Джела?
— Ну почему же ничего не подозревающего? Все мы ходим под дамокловым мечом. Знаешь, что это такое?
— Знаю. Так это вы первый нашли и открыли тот исторический сайт и научились пользоваться его содержанием? — догадался я.
— Правильно.
— А почему тогда вы не посоветовали мне?..
— А ты бы последовал этому совету?
— Э-э, нет. Понятно. С глупыми упрямцами именно так и поступают.
— С дьявольски умными упрямцами! — усмехнулся проф. — Сердишься?
— Нет, но мне надо понять, как вы меня к этому подвели. Я сам виноват в том, что мною можно так управлять.
— Полностью независим был только Робинзон Крузо до наступления пятницы, — улыбнулся проф. — Помнится, ему это не слишком нравилось.
— А почему история не держится в глубокой тайне? Даже в военных училищах изучают?
— Помнишь, как ты раскрыл тайну оружейных складов? Сам говорил, темнее всего под фонарем. Тайна — это интересно, ее постараются раскрыть и понять, почему это тайна. А так, причуда сумасшедшего профессора, которой вынуждены потакать. Ведь лейтенант успеет стать полковником, прежде чем знание истории понадобится ему по-настоящему.
