Мажор. Дилогия. (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
- Товарищ старший лейтенант, ну что вы меня за дурака-то держите? Что я не понимаю... Вы боялись, что я кого-нибудь шлепну?
Молчит, смотрит на дорогу, потом повернувшись ко мне говорит:
- А ты уверен, что не стрельнул бы какого-нибудь, - крутит в воздухе пальцем, - скажем так "не русского".
Вздыхаю и, отвернувшись к окну, признаюсь:
- Нет, не уверен! Когда Тунгус погиб... я, наверное, не сдержался бы. Увидел бы какую-нибудь бородатую харю... или пристрелил бы, или зарезал...
- Вот! А ты говоришь! - и потеплевшим голосом. - Я понимаю тебя... но ты солдат, Егор... и дай бог, чтоб это была последняя потеря! Но надеяться на это не стоит... Знаешь, сколько у меня было таких потерь? Только я командир и не могу раскисать, потому что, на мне ответственность за тех, кто жив! - молчит, смотрит на дорогу и молчит, думая о своем.
- Говорят... потом привыкаешь, становишься равнодушней?
- Нет! Каждый раз как в первый... Каждого помню... - лицо командира меняется и из уголка глаза бежит слеза. - Нельзя привыкнуть к смерти... своих ребят! Может, это про врагов сказано? Тут заморачиваться не надо... Сделал работу и пошел себе дальше...
Сморгнув слезу, какое-то время молчит:
- Ты как? Не пристрелишь кого-нибудь? - с надеждой смотрит на меня.
- Все нормально, командир, не подведу... Переболел, смирился, теперь не кинусь... Но и жалости во мне не осталось... Я не подведу! - и, помолчав, добавляю. - На мне ведь ответственность за ребят, что живы...
Рогожин улыбается:
- А как парни тебя ждут! Барана у местных выменяли, шашлык маринуют... Помнишь коньяк, который вы с Тунгусом сперли у начштаба?
- Помню! - непроизвольно губы расползаются в улыбке. - Мы тогда решили вам свою крутость показать! Ну, Тунгус и предложил...
- Тунгус? А я думал твоя идея!
- Нет, Тунгуса! Очень он хотел вас удивить, вы же для него как бог были...
Оплетка на руле жалобно заскрипела, когда командир стиснул побелевшими, от напряжения, руками руль.
- Я знаю... - и, помолчав, вдруг грустно улыбнулся, - она у меня до сих пор лежит. На дембель вам подарить хотел... Теперь помянем Ваньку и Антона...
Тихий, весенний вечер: горит костер, тлеют угли в мангале, разносится дразнящий аромат томящегося над углями мяса... Ребята: сидят вокруг костра, старший прапорщик Иванов: колдует возле мангала. Рогожин разлил по стаканам бутылку коньяка. Вышло совсем по чуть-чуть, что такое пол литра на десять человек... Встал и, прокашлявшись, начал:
- Все знают происхождение этой бутылки? - парни грустно улыбаются, конечно, эту историю знают все. Ведь нашу добычу рубали всем коллективом! Командир качает головой: - Эх, не так она должна была быть распита... - и, поперхнувшись, севшим голосом продолжил, - Егор, Саня может вы, скажете?
- А можно я спою? - неожиданно предложил Саня. - Песня тут родилась...
- Я не против, песня это хорошо...
Сашке подали гитару, проведя пальцем по струнам, он начал:
- Простите если не слишком складно - уж как смог...
У могильной плиты, на потертой скамье,
Грустный парень сидит и вздыхает.
Он почти что седой, хоть и сам молодой
Слезы скорби с лица вытирает.
Что ты плачешь пацан молодой,
Или кто-то близкий, родной под могильной землей?
Мать любимая или отец,
Дорогая сестра или брат сорванец?
Да! Ответил боец молодой,
Близкий, родной человек под холодной землей.
Я его никогда не любил,
Он и в детстве всегда меня бил,
Но пришлося нам вместе служить,
На не нужной войне рядом быть.
Он и здесь меня задирал,
А потом между мною и смертью он встал.
В этот проклятый день, в бой мы рядом пошли,
Автоматы в руках, тяжкий груз на душе.
Грохот взрывов и посвисты пуль,
Это наша судьба и с нее не свернуть.
Грохот взрывов и посвисты пуль,
Это наша судьба и с нее не свернуть.
Сквозь прицел меня враг отыскал,
И свинцовую смерть в грудь мне послал.
Он увидел ее и собой заслонил,
Жертву крови за жизнь заплатил.
Он увидел ее и собой заслонил,
Жертву крови за жизнь заплатил.
У меня на руках умирал,
Лишь одно я ему повторял:
Я тебя никогда не любил.
Помнишь в детстве всегда меня бил?
Но пришлося нам вместе служить,
На не нужной войне рядом быть.
Ты и здесь меня задирал,
А теперь между мною и смертью ты встал.
Ты и здесь меня задирал,
А теперь между мною и смертью ты встал.
Голос становится тише и с последним аккордом замолкает. Проведя последний раз по струнам, Саня упирается лбом в гитару и молчит. А может тихонько плачет? Не знаю... Я вытер набежавшие слезы и посмотрел по сторонам... Кому соринка в глаз попала, кто что-то рассматривает на земле, низко опустив голову...
***
В огромном, шикарно обставленном кабинете, развалясь в удобнейшем кресле, сидел импозантный мужчина с бокалом дорогого коньяка в руке. Внешне довольно сложно определить его возраст, но навскидку не более сорока. Просто привычка следить за собой, позволяет поддерживать прекрасную физическую форму. Отхлебнув маленький глоточек, он обратился к своему другу и по совместительству начальнику СБ. Петр Олегович Битаров сидел в кресле напротив и с задумчивым видом дегустировал коньяк.
- Письмо пришло от нашего обормота, - слегка улыбаясь, произнес Анатолий Анатольевич Милославский.
- Да ты что? Когда? Толя, ты чего молчал? И вообще, почему я не в курсе? - встрепенулся тот.
- А оно два дня назад пришло, ты тогда еще в Питере по девкам бегал, - смеется хозяин кабинета.
- Да ну тебя! Ты же знаешь, что я вопросы решал. Что пишет хоть?
- Ты понимаешь, Петя, ничего нового.Скучно ему, видишь ли, - улыбается Милославский.
- А тебе не скучно? - ехидно вопрошает человек, по сути, являющийся вторым отцом парня о котором идет речь. Не имея своих детей, мужчина перекинул всю нерастраченную любовь и нежность на сына своего единственного друга, а в прошлом и командира. Судьбы этих трех людей были настолько плотно переплетены, что они стали одной семьей.
- Скучно, - кивает Анатолий Анатольевич. - Но знаешь, стало спокойней... Там-то намного меньше шансов, что его убьют... Ведь постоянно от охраны сбегал, гаденыш.
- Да уж... Это как мне пришлось постараться, чтоб его подставить, - Петр Олегович качает головой, - но ребята сделали все убедительно.
- Это да. Ты им премию выписал, надеюсь?
- Конечно. Ведь если бы не артистизм моих агентов, хрен бы мы Егорку в армию спихнули. Свалил бы куда-нибудь. Пока бы нашли... а он бы опять. Да хоть с поезда спрыгнул, ты ведь его знаешь, упертый как ты!
- Да-а-а... Аж стыдно немного, такие глаза у него были... Как у побитой собаки, - отец тяжело вздохнул. - Ерепенился, но вину чувствовал... Вот и поехал. Ну да ничего, потом повинюсь, главное, что его никто не достанет. А точно не найдут? - неожиданно заволновалсяон.
- Точно, точно. Все схвачено. По документам его отправили в тайгу, но по дороге к нему наш человек подошел, должен был голубым беретом поманить. Сам понимаешь, уж кто-кто, а твой сын всяко повелся бы. Но наш парень как всегда отличился и успел напиться на пересыльном.
В этот момент Милославский неодобрительно покачал головой, но только тяжело вздохнул, промолчав: горбатого только могила исправит. Тьфу-тьфу.
- Так вот напился и наблевал там на майора, - продолжил рассказ начальник СБ, - сам понимаешь, дело стало еще проще. А там учебка, которую курирует ГРУ. И адрес у нее липовый, все как всегда, через седьмое колено коридором. Заодно и дисциплине парня подучат, да и драться наконец-то тоже. А то грех сказать, мужик, а боится, что фейс подпортят... - мужчины весело засмеялись.
- Так погоди, а его от туда точно ни в какую "горячую точку не пошлют", - вновь заволновался отец.
