Робаут Жиллиман: Владыка Ультрамара - Эннендейл Дэвид (читать полную версию книги .txt) 📗
— Да, — коротко буркнул Гейдж.
— «Да»? И это все? Неужели я настолько тебе докучаю, Марий?
— Вы подводите все к конкретному выводу, — ответил Гейдж. — Я уступаю вам право сделать его самому.
Примарх кашлянул.
— Деликатность — не твоя сильная черта, магистр-примус.
— А я никогда и не утверждал обратного.
— Тоже верно. Итак, мы подошли к трансцендентности культуры, — многозначительно поднял палец Робаут. — Жизнеспособной культуры.
— Да.
Жиллиман почувствовал, как уголки его губ непроизвольно ползут вверх.
— А любая устойчивая культура как единое целое важнее отдельного ее компонента либо носителя.
— Вот оно что, — в голосе Гейджа звучали тревожные нотки.
— Теперь ты видишь, к чему я клоню?
— Думаю, да.
Они дошли до каюты примарха. Робаут пригласил магистра внутрь.
— Я хочу, чтобы ты взглянул на кое-какие из моих документов.
— Зачем?
Жиллиман остановился у своего рабочего стола и медленно обернулся.
— Потому что я так хочу.
Услышав это, Гейдж встрепенулся, вытянулся и отсалютовал.
— Прошу меня простить, — отчеканил он. — Я не…
Жиллиман лишь молча махнул рукой и, взяв со стола один из инфопланшетов, протянул его Гейджу. Но прежде чем отдать устройство легионеру, он спросил:
— Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Кажется, понимаю.
— Империум в сути своей — целая культура. Этот посыл лежит в основе всего, что сотворил мой Отец.
Гейдж решительно кивнул. Его больше не нужно было ни в чем убеждать.
— То, что он сделал для Империума, я пытаюсь сделать для Тринадцатого легиона.
— Вы уже это сделали, — заверил Гейдж.
— Я не закончил, — возразил Жиллиман. — Впереди еще много работы. Например, Двадцать второй орден.
— Но вы никогда не настаивали на абсолютном единообразии всех орденов.
— Нет, и не буду. Полное единообразие плохо характеризует культуру. Это прерогатива машин. Но я хочу видеть в легионе слаженность. Слаженность и единство. Непредвиденные обстоятельства на войне могут обернуться катастрофой. Теория требует в любой момент быть готовыми к самому худшему — например, к гибели целого ордена. Практические же нужды диктуют порядок, при котором другой орден может заменить собой павший. Весь легион должен быть связан единством мастерства, тактики и мышления.
— Согласен, — признал Гейдж.
— Теоретически — культурная целостность легиона должна — и будет — превалировать над любым его отдельным элементом. Любым! — Примарх наконец отдал планшет Гейджу. — А вот это должно обеспечить соответствующую практику.
Магистр принял устройство и пробежал глазами по заголовкам документов на экране.
— Труд еще не закончен, — пояснил Жиллиман. — Я продолжу его дорабатывать. Но ключевые принципы здесь уже обозначены. Я хочу, чтобы ты обдумал их и поделился с магистрами других орденов.
Не отрывая взгляда от экрана, Гейдж ткнул пальцем в один из документов. Чем дальше он читал, тем бледнее становилось его лицо.
— То, что вы описываете… — заговорил было он, едва не сорвавшись на гортанный хрип.
— Ничего нельзя исключать, — сказал Жиллиман. — Если я буду отметать что-то как невозможное, то предам свою миссию.
— Но…
— Ультрамарины значимее любого из нас. Включая меня.
Гейдж яростно замотал головой.
— Вот как? Разве Тринадцатый легион не существовал и до того, как Отец нашел меня?
— Не в полной мере, — возразил Гейдж. — Мы лишь так думали. Но теперь, когда мы знаем, кто мы на самом деле…
— И вы всегда будете это знать, — закончил за него Робаут. И улыбнулся. — Клянусь. Я не собираюсь умирать, Марий. Мне еще слишком многое предстоит сделать.
— Нет! — Гейдж держал планшет на вытянутой руке, словно что-то заразное. — Нет!
— Любую возможность следует принимать во внимание, — мягко сказал ему Жиллиман. — Поступать иначе равносильно предательству.
— А как насчет Императора?
Примарх едва не расхохотался от абсурдности вопроса. Гейдж задет сильнее, чем он предполагал. Робаут терпеливо ждал, пока магистр-примус осознает, что только что спросил.
Наконец Марий опустил руку и, потупив взгляд, молча уставился на инфопланшет.
— Культура Ультрамаринов должна быть такой же живой, как и культура всего Империума, — сказал Жиллиман. — Она должна служить основой силы каждого легионера, живительной эссенцией каждого отделения, роты и ордена.
— Вы понимаете, о чем просите нас? — спросил Гейдж.
Жиллиман нахмурился:
— Мне казалось, я пытаюсь тебе все объяснить.
— Осирис, — бросил Гейдж. — Потери там едва не вырвали сердце нашему легиону.
— Я знаю.
Гейдж нервно тряхнул в руке планшет.
— То, что вы здесь описываете, бесконечно хуже случившегося на Септусе XII. Когда псибриды убили лорда-командующего Восотона, легион остался обезглавленным. Как те из нас, кто прошел через этот кошмар, могут даже помыслить о его повторении? А ведь Восотон был нашим лидером, но не нашим примархом. Мы тогда даже не знали, что вы у нас есть. И те братья, что присоединились к нам после, не имеют ни малейшего понятия, что для нас значило пережить Осирис. Мы не можем вновь испытать ту боль. Ни за что.
— Ты нрав, — сказал Жиллиман. — Ни за что. Как ты думаешь, почему мы с тобой сейчас говорим о нашей культуре? Я не пытаюсь как-то помучить вас, но не могу гарантировать, что всегда буду рядом. Я никогда не отступлюсь от своего долга перед легионом и моим Отцом, однако жизнь непредсказуема, и никогда не знаешь, в какой момент она может оборваться. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы легион Ультрамаринов жил вечно. Вы — мои сыновья. Моя плоть и кровь. Вы — сущность и дух легиона.
Примарх обвел рукой свои покои, разложенные на рабочем столе рукописи и многотомные собрания сочинений, расставленные в строгом порядке в высоких книжных шкафах, примыкавших к стене из кристалфлекса.
— Даже если мне не дано жить вечно, я навсегда останусь в этих записях. В мыслях, что изложены на этих страницах. Это не просто мое наследие. Все это — я сам. — Он шагнул навстречу Гейджу. — Я изваяю Ультрамаринов такими, какими они должны быть. Мой долг — обеспечить будущее легиона. А долг превыше всех нас, Марий.
Робаут выдержал паузу, пытаясь понять, какой эффект на Гейджа произвели его слова. Магистр-примус медленно кивал, но мрачная тень все еще не сходила с его лица.
«Хорошо, — подумал Жиллиман. — Он понимает».
— По сути, я прошу тебя о том же, чего сегодня требовал от Иаса и Двадцать второго. Новый магистр направит орден в новое русло, сделает его полноценным носителем культуры нашего легиона. А это, — Робаут указал на планшет в руке Гейджа, — обеспечит ее преемственность.
— Я не подведу вас, мой примарх, — отрезал Марий. — Никто из нас не подведет.
— Я знаю, — кивнул Робаут и вновь подумал: «Хорошо». — А теперь давай покажем этим зеленокожим всю силу нашей культуры.
Гейдж задержался на мгновение, будто все еще прокручивая в голове детали нелегкого разговора. Жиллиман обернулся. На лице старого воина застыла маска мрачной решимости. Тени былой горечи аурой парили вокруг него.
А впереди он словно видел сгущающиеся тени будущей.
3
Озарение
Потенциал
Действительность
Рекурсия: теория и практика способны взаимно усиливать друг друга. Теоретически широкое применение теории на практике является ключом к наиболее полному раскрытию их обоюдного потенциала. Реализуется это посредством внедрения через эдикты и традиции теоретической и практической базы на всех уровнях организации — особенно в ситуациях, когда верный курс действия представляется очевидным. Именно в такие моменты возникают самые большие риски, но и открываются самые широкие возможности. Очевидность коварна. То, что кажется явным, требует самой строжайшей проверки. Согласованное применение теории и практики в подобных случаях впоследствии помогает справляться с любыми иными обстоятельствами. Робаут Жиллиман «На пути к единству теории и практики», 111.54.xI
