Крестовый поход Махариуса - Кинг Уильям (электронная книга txt) 📗

Мы были острием многомиллионной армии, которую отправили на отвоевание тысяч миров, давно ушедших от света Императора. Под командованием лорда верховного командующего Махариуса мы пересекли бездонные глубины космоса, чтобы принести забытым и потерянным слово Императора.

Мы шли вдоль длинной колонны «Леманов Руссов», урчащих двигателями на холостом ходу. Члены экипажей высовывали головы из башен и озирались по сторонам. Некоторые орали, спрашивая у водителей бронетранспортеров, в чем задержка. Но если бы они действительно хотели знать ответ, то воспользовались бы комм-сетью. Наша троица намного быстрее передвигалась пешком, чем вся колонна бронетехники.

Вскоре мы увидели причину остановки. Один из танков застрял в пылевой яме, задерживая всех остальных. Команда технопровидцев с массивными механическими дронами подкладывала металлическую плиту перед «Руссом» в надежде, что танк выедет на нее гусеницами. Другая команда крепила его цепями к буксирному крюку другого танка, чтобы тот помог вытянуть злополучную машину. Мы прибавили шагу, чтобы нас не приставили к работе. Перед нами раскинулась бескрайняя равнина, пестревшая тысячами округлых палаток. На расчищенных площадках между спальными зонами солдаты маршировали, проводили строевую подготовку и рыли отхожие рвы. В Имперской Гвардии никто и никогда не сидел без дела.

— Только взгляни на них, — сказал Антон, снисходительно указывая на роту новобранцев. — Им бы еще в схоле учиться.

Их офицер бросил на Антона взгляд, но промолчал, наверное, потому, что в глубине души был с ним согласен. Возможно, он заметил награды за участие в кампаниях, которые красовались на наших мундирах. У нас их оказалось чуть побольше, чем у него.

В толпе виднелось множество новых лиц, прямиком из учебных батальонов, которые мы набрали на Харибдисе. На их лицах читалась необстрелянность. Это было мне знакомо даже слишком хорошо: еще не так давно я выглядел точно так же.

Иван тихо присвистнул, подчеркивая свое веселье. Из-за протеза смеяться ему удавалось с трудом.

— Собираешься учить их?

Не только лица этих юнцов казались свежими и чистыми. Их недавно сшитая, новенькая форма обескуражила нас. Лазганы блестели смазкой, которой их покрыли перед отправкой из факторумов храма. Новоприбывшие были необтесанными, улыбчивыми и не вполне привыкшими к новой обстановке. Некоторым из них осталось жить недолго. Я уже это знал. Мне приходилось видеть подобное раньше.

— Едва ли стоит моего времени, — ответил Антон. — Подождем пару месяцев, посмотрим, кто выживет, а там уже решим, кого учить.

Слова были жестокими, но мы кивнули. Мы поможем новичкам чем сможем и постараемся сберечь им жизни, потому что они сохранят наши, но не станем сближаться с ними, пока не увидим, кто из них уцелеет, а кто нет.

Говорить подобное всегда непросто. Те, кто чувствовал себя увереннее всего, те, кто, клянусь Императором, знали, что к чему, обычно первыми получали лазерный луч в голову. Дураки, неумехи и увальни иногда могли удивить и стать отличными солдатами.

Увидев Антона в первый день, кто бы смог предположить, что он переживет десять лет непрестанного насилия? Думаю, то же самое можно было сказать и обо мне. Вспоминая о прошлом, я бы тогда поставил на Ивана, но взгляните только, что с ним случилось.

Наконец мы добрались до «Неукротимого». Я с радостью взглянул на порядковый номер 10, выведенный на борту под названием на имперском готике. Почти все время службы этот древний танк служил мне хранителем и оружием. Он возвышался над нами горой керамита и пластали. «Гибельный клинок» отбрасывал длинную тень, от которой веяло прохладой даже на нагретой солнцем поверхности Карска IV. Грозная машина вот уже почти десять лет была нашим единственным домом.

— Утро доброе, дамочки! Как прогулка? — прогрохотал из неподвижной башни капрал Гесс. Он был обнажен до пояса, на его обвисшем животе красовались вытатуированные шестеренки.

— Отвали, — ответил Антон.

— Наверное, ты хотел сказать «Отвали, капрал», рядовой Антоньев, — довольно заметил Гесс.

Он что-то пробормотал внутрь танка. Капралу протянули силовой гайковерт, и он начал затягивать гайки на петлях люка. От усилия его полное лицо раскраснелось. По щекам покатился пот, капая на металл, пока он повторял требуемые молитвы. Гесс всегда мог найти в танке что-то, нуждавшееся в доработке. В этом была его особая гордость и радость. Он с готовностью возился со всем, для чего не требовалась помощь технопровидца.

— Ага, отвали, капрал, рядовой Антоньев, — бросил Антон.

Гесс хохотнул:

— Только ты можешь выставить себя идиотом, пытаясь родить что-то остроумное, Антоньев. В любом случае перерыв окончен. Инструменты в руки и займитесь чем-то полезным. И это не значит, что вы должны взять свои чл…

— Обхохочешься, — ответил Антон.

— Ты уже говорил это сегодня, — заметил Иван. — Во второй раз не смешно.

— Обхохочешься.

Тощая фигура Антона уже взбиралась по металлической лесенке на борту «Гибельного клинка». Он вылез на верхнюю башню и плюхнулся возле Гесса, который проверял работу сервоприводов на поворотном механизме. Вскоре они уже обсуждали недостаточное давление в гидравлической системе. Что бы ни говорили об Антоне, когда дело доходило до техники, он свое дело знал. Подобным образом обстояло и на факторуме Велиала. Конечно, если бы требовалось провести более сложную работу, им пришлось бы позвать техножрецов. Жрецы этого технического братства столь же ревностно относились к своим обязанностям, что и механики гильдии факторума на Велиале.

Я поднялся на стальную громаду «Гибельного клинка» и залез внутрь. В отсеках пахло машинным маслом, пласталью и рециркулируемым воздухом. Но здесь было хотя бы прохладнее, чем снаружи. Я оказался возле бака с горючим и направился по коридору, ведущему в кабину. Там я с удивлением обнаружил чужака, проверяющего управление. Судя по гладко выбритому лицу, он был новым членом экипажа. Парень нервно суетился, задумчиво барабаня пальцами по алтарю управления. Казалось, чужак обдумывал особенно сложную математическую задачу. Он был задумчив и казался хорошо образованным.

— Это мое кресло, — сказал я.

Вздрогнув, он поднял глаза.

— Прости, — ответил парень, вскочив так быстро, что приложился головой о броню, где она изгибалась над креслом водителя. Я сочувственно поморщился. Иногда и у меня случалось такое. Он был высоким, чуть выше меня, с кучерявыми русыми волосами. Глаза у него были бледно-синими. Парень нервно улыбнулся, сверкнув на удивление здоровыми зубами.

Я повалился на одноместное сиденье и проверил управление. Не похоже, чтобы он совершал какие-либо молитвы, но проверить все же стоило. Как-то раз один «Русс» сорвался с утеса, потому что новичок переключил передачу на обратный ход, а водитель так упился охладителем, что забыл проверить. Так, по крайней мере, рассказывали. Парень протянул чистую ладонь с аккуратно подстриженными ногтями.

— Матосек, — представился он. — Адриан Адрианович Матосек.

Я смотрел на руку, пока он, смутившись, не убрал ее.

— Садись, Новичок, — сказал я. — И не трогай ничего, пока я не разрешу.

Я пробормотал первую водительскую молитву, опустил перископ и зафиксировал его. Затем развернул фуражку задом наперед, чтобы козырек не бился о трубу. Посмотрев в перископ, я отчетливо увидел подернутое пламенем небо, а затем лавовое море на горизонте. Я менял угол обзора, пока в поле моего зрения не попали склон и выстроившиеся рядом танки и артиллерия, готовые выдвигаться.

Я закрыл глаза, попросил благословения машинных духов и принялся щелкать по алтарю управления ритуальными движениями призыва и контроля. Дух великой машины войны пока дремал. Я увидел, как в ответ на мои молитвы задергалась стрелка вольтметра. Затем, коснувшись педали, я услышал, как взревели огромные двигатели. Я проверил сцепление, чтобы убедиться, что все в порядке, после чего попросил у духа-хранителя «Гибельного клинка» присматривать за нами.