Помор - Большаков Валерий Петрович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Не повезло, — хладнокровно заметил Фёдор, выступая из закутка.
Бака выпучил глаза, хватаясь за второй револьвер, торчавший у него из низко подвешенной кобуры, полоской кожи привязанной к бедру. Грохнул выстрел из «смит-вессона», и Мануэля отбросило к трапу. Мыча, боцман сполз на пол, слепо шаря руками по груди, по грязной рубахе, мокнущей кровью.
— Т-ты… — прохрипел он, падая на колени. — Ты…
— Я, — не стал скрывать Чуга.
Надувая розовые пузыри, Бака рухнул лицом на пол. Фёдор поспешил наверх, не обуваясь, и выскользнул на палубу. Он опоздал на долю секунды — в пяти шагах от него прижимался к фок-мачте Флэган Бойд. Тоже босой, без шляпы, но с двумя револьверами в руках, он высматривал кого-то на корме. Вдруг за его спиной шевельнулся брезент, накрывавший носовой трюм, и показался Коттон Тэй. Стоя на коленях, он хищно улыбнулся — и открыл огонь с двух рук, стреляя Флэгану в спину. Бойда бросило на мачту, его тело сильно вздрагивало при каждом попадании.
И лишь теперь Чуга вскинул револьвер, стреляя с бедра, как его учил Флэган, метя Коттону в живот и грудь. 44-й калибр швырнул Тэя к правому борту, да с такой силой, что убийца не удержался на палубе — ударившись о планшир, он перекинулся за борт, нелепо задирая тощие ноги.
Из-под фока-гика вынырнул Хэт, увидал дуло «смит-вессона» — рука помора была недвижима, как длань памятника, — и тут же отбросил оружие, словно оно жгло ему пальцы.
— Я — пас! — прохрипел он.
Чуга бросился к Флэгану.
— Бойд! Как ты?
Затуманенные глаза ганфайтера прояснились.
— А-а, Тео… — Губы Флэгана дрогнули. — Боюсь, уже никак… Возьми мой пояс… Дарю… — Веки у Бойда опустились, словно тот отходил, но вот открылись снова. Взгляд, затуманенный страданием, прояснился. — Жалко-то как…
Вздрогнув, вскинувшись в последний раз, он медленно вытянулся на палубе.
Зарычав от бешенства, Фёдор взял в левую дареный «ремингтон».
— Сидеть и не рыпаться! — сказал он Хэту ледяным тоном, и тот мелко закивал головой.
Чуга оглянулся. На носу никого. В проходе между надстройкой и левым бортом видны были чьи-то ноги. Бунт на корабле? Не о том ли Хэт Сайласа пытал? Надо полагать, Монаган всё и затеял…
Скользнув по стенке, Чуга выглянул. У левого борта лежал, раскинув руки и ноги, Табат Стовел. Труп Табата.
Посмотрев вверх, Фёдор не стал раздумывать — заткнув револьверы за пояс, он полез на верх пристройки, цепляясь за фока-гик и подтягиваясь. Став на карачки, подобрался к самому краю и увидал Эфроима Таггарта.
Матрос подпрыгивал на полусогнутых, будто учёную обезьяну изображал. В руке его плясал «кольт».
Неожиданно он выстрелил. Вслед за этим послышался насмешливый крик Туренина:
— Не попал! Что, трусишка, руки дрожат?
— Выходи! — заорал Эфроим. — Иначе я за себя не отвечаю!
Вместо ответа грохнул выстрел. Пуля 45-го калибра легко продырявила деревянную переборку и засела у Таггарта в плече, разворачивая стрелка. Бранясь, Эфроим нажал на курок — и тут на него пала тень. Резко вскинув голову, он увидел Чугу.
— Привет, — сказал Фёдор и выстрелил.
Пуля вошла Таггарту точно в ключичную ямку, разворачивая грудину. Готов.
Помор соскочил на палубу и крикнул:
— Павел, не стреляй! Марьяна, ты как?
— Жива! — донёсся вздрагивающий голос девушки. — Где Флэган?
— Убит.
Из дверей показался Туренин. Левая нога его была в крови, князь прихрамывал, но улыбался. В руке он сжимал новенький «адамс». [31]
— Привет! — сказал Павел.
— Здоров, — буркнул Чуга. — Обходишь справа, я слева. Наступаем на шканцы! [32]
— Есть! — осклабился его сиятельство.
На шканцах Фёдору предстала заключительная картина трагедии, разыгравшейся в открытом море. Раненый Вэнкаутер лежал на палубе, опираясь на локоть и прислонясь к кормовой надстройке. Он тяжело и хрипло дышал, не сводя пристального взгляда с Сайласа Монагана. В сторонке, высоко задрав руки, стоял Лысый Хиггинс, бледный и потный.
— Ты мне надоел, Вэн, — торжествующе цедил Сайлас, ещё не ведая, что скоротечный бой на палубе окончился не в его пользу. — Короче, подписываешь бумаги и передаёшь шхуну мне. Лоханку потеряешь, зато живой останешься!
Сделав знак князю, Чуга сказал негромко:
— Погоди подписывать…
Монаган развернулся, как ужаленный, и выстрелил. Левую руку Фёдора будто кто раскалённым шкворнем проткнул. Грохнул «смит-вессон», трижды расходуя патроны. Сайласа отбросило, он с размаху треснулся головой о гик, но ему уже не было больно. Князь медленно опустил свой «адамс».
— Спас-сибо… — выдавил Фокс.
— Не за что, — без улыбки сказал помор.
Чуга помаленьку отходил. Скоротечный бой вспыхнул и угас, разбередив хоть и буйную, но свыкшуюся с законом натуру Фёдора. Бунт на корабле всегда карался по всей строгости, а тут он сам подавил мятеж. Липкая боязнь заскреблась в душе — кабы чего не вышло… Одно дело — драка в портовой таверне и совсем другое — застрелить боцмана со штурманом на пару.
— Марион! — крикнул Туренин. — Можете выходить! Всё кончено!
Девушка вышла в сопровождении Зебони — мисс Дитишэм была бледна, а негр посерел от страха. Поднятые руки кока пали, шлёпая по ляжкам.
— Слава те, Господи! — выдохнул Хиггинс.
— Флэгана жалко… — всхлипнула Марион.
— Миста-ар Бойд хороший человек был. — Зеб сокрушённо покивал курчавой головой.
— Тео, — разлепил губы Вэнкаутер, — принимай командование. Я не жилец…
— Марьяна, — сказал Фёдор, — сможете за раненым поухаживать?
— Конечно! — воскликнула девушка. — Зеб, быстренько принеси жёлтый баул!
Слуга умчался, а Чуга усмехнулся, глядя на Туренина.
— Теперь вы с Зебом, да кок, да Хэт, — сказал он, — вся команда этого корабля.
— Мы справимся, капитан! — осклабился князь.
Ничего не изменилось в мире. По-прежнему катились океанские валы и светило солнце. Как день, как неделю назад, качалась на волнах шхуна, упрямо стремясь к западу.
Равнодушные небеса не заметили убавления душ человеческих, а мёртвые тела вряд ли достигнут дна — погружаясь в мрачные глубины, они насытят сонмы тварей морских и растворятся в вековечном круговороте живой и косной материи.
Да и людям недолго помнить о чужих смертях — минуют считаные дни, и тошные воспоминания сотрутся, оставив в сознании малозначимый след.
Чуга стоял за штурвалом. Хиггинс варил обед вполовину меньше прежнего. Хэт старательно драил палубу. Флэгана Бойда похоронили по морскому обычаю — зашили мёртвое тело в холстину и предали его океану, а Павел почитал из Библии.
— Слишком быстро всё произошло, — призналась Марион. — И слишком много всего нехорошего сразу.
— Так оно и бывает, — нахмурился Чуга, которому выпало взять на себя ответственность за корабль, за его пассажиров и нести её.
Слава богу, что гафельная шхуна не требовала большой команды. Не нужно лазать по мачтам, ставя или убирая паруса, всё делается с палубы. И всё же пятерых маловато. Особенно если учесть, что большая часть из них — «сухопутные крысы», которым не скомандуешь: «Поворот оверштаг!» — и всё на этом. Нет, надо будет долго и нудно объяснять, что именно делать, куда бежать, за какие снасти тянуть. Однако и выбора не было. Помнится, он недовольничал, когда капитан «Гридня» стал учить вольноопределяющегося Чугу основам штурманского дела. Зато как это дело пригодилось ему теперь!
Ночь прошла спокойно. Ветер дул по-прежнему, не меняя направления, «Одинокая звезда» шла ходко, и всего делов оставалось — выдерживать курс. Растолковав Зебу с Павлом, как обращаться со штурвалом да как сверяться с компасом, Фёдор залёг часика на два. Но князь не разбудил его ни через три, ни через четыре часа.
Проснувшись почти в два ночи, Чуга забеспокоился. Однако, судя по звёздам, шхуна держала курс. Покачав головой, помор приблизился к мостику ощупью — бортовой фонарь погас. Внезапно расслышав два голоса, он замер.
