Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Не без труда погасив начавшую подниматься злость, Дориан быстро подготовил новое вторжение, уже не пассивное, проникающее в разум медленно, плавно и осторожно, а атакующее, способное за минуту сделать человека идиотом, овощем. Он глубоко вдохнул, сосредоточился и открыл глаза — с визуальным контактом атаковать было проще.
Последним, что он увидел, прежде чем на несколько секунд потерять сознание, было ребристое донышко бутылки темно-коричневого стекла.
Но даже такого удачного и сильного удара было мало, чтобы вывести Повелителя из строя. Едва прошла навалившаяся на мгновение темнота перед глазами, Дориан быстрым движением стер заливающую глаза кровь из рассеченной брови и попытался найти взглядом несносного мальчишку…
…но не успел. Холодная вода с плеском расступилась, обволакивая его тело, тошнотворно громко хрустнувшие в момент второго удара ребра распространяли по нервам волны обжигающей боли, проникшая в легкие влага душила могущественного практика, почти что мага, как обычного, смертного человека!
Стас понятия не имел, почему поступил именно так. В какой-то момент ему казалось, что противнику хватит и неожиданно меткого удара бутылкой, но тот, хоть и пошатнулся, схватившись за лоб, но все же устоял на ногах. Дальше — как, впрочем, и до того — Стас действовал на чистой интуиции: разогнавшийся грав проносился в каких-то десятках сантиметров от врага, и Ветровский, рискуя свалиться с машины, резко толкнулся всем корпусом влево, ударив мужчину плечом в грудь, чуть выше и левее солнечного сплетения.
Сила удара оказалась достаточной, чтобы тот перелетел через бортик фонтанного бассейна и с оглушительным плеском рухнул в воду, обдав чудом удержавшего машину Стаса веером брызг. Чаша фонтана здесь была достаточно глубокой, чтобы при известном невезении даже утонуть, тем более, после таких ударов — Ветровский был уверен, что слышал хруст ломающихся ребер. Однако, учитывая странность незнакомца, рассчитывать на такое везение юноша не мог. Он отстраненно пожалел, что нет пистолета.
Негромкий даже не стон — жалобный щенячий скулеж — заставил Стаса забыть о недобитом враге.
Леша сидел прямо на земле, ритмично раскачивался из стороны в сторону и тихо подвывал на одной ноте. При виде его Ветровскому на миг захотелось все-таки выловить гадину из фонтана, и размозжить ему голову о бортик бассейна.
Алексей выглядел, как готовый пациент психиатрической лечебницы, отделение для буйных. Лицо бледное, как мел, глаза совершенно безумные, скрюченные пальцы впиваются в щеки, оставляя карминно-алые полосы на неестественно белой коже. Молодого человека трясло крупной дрожью, по щекам градом катились неправдоподобно крупные слезы.
— Лешка…. — прошептал Стас, с ужасом глядя на того. — Лешка, что с тобой? Лешка!
Тот не отзывался, больше того — вообще никак не реагировал на голос друга. Ветровский спрыгнул с грава, схватил Алексея за плечи — тот затрясся еще сильнее, в глазах появился дикий, панический страх.
— Отпусти, отпусти, отпусти, отпусти, отпусти… — как заведенный, повторял он, хотя попыток вырваться, к счастью, не предпринимал.
— Леша, послушай меня, — как можно спокойнее проговорил Стас, не отводя взгляда от лица друга. Одновременно с тем он представлял себе, как от него идет теплый поток надежности и чувства безопасности, мягко обволакивая несчастного защитным покровом. — Это я, Стас, ты узнаешь меня? Леша, приди в себя, пожалуйста. Не бойся меня, не надо бояться…
Благодаря словам ли, интонациям ли, а может — чем черт не шутит? — и импровизированной «эмпатии», Алексей и правда немного успокоился. Он продолжал тянуть свое «отпусти, отпусти», но уже гораздо тише, скрюченные пальцы разжались, и весь он как-то обмяк.
Продолжая говорить что-то совершенно бессмысленное, но успокаивающее, Стас заставил Лешу сесть позади него на пассажирское сиденье гравицикла, на всякий случай накинул на них обоих ремень, завел машину и погнал к выезду из парка, стремительно разгоняя грав.
То ли Ветровскому сегодня действительно везло, то ли просто совпадение, но до общежития он доехал без каких-либо приключений. Леша на пассажирском сиденье совсем затих, перестав даже бормотать непрерывное «отпусти, отпусти».
Подогнав грав к крыльцу корпуса, Стас позвонил Галлю. Виктор отозвался не сразу — еще бы, в пять часов утра в предсессионные дни нормальные студенты как раз уже ложатся спать, ведь к восьми уже надо идти на занятия — но все-таки трубку снял. Обложил приятеля в полтора этажа, что для интеллигентного гитариста было верхом сквернословия, но пообещал сейчас спуститься.
— Ты только не спрашивай ничего, хорошо? — умоляюще пробормотал Ветровский в ответ на полный изумления взгляд заспанного Галля.
— Ты среди ночи берешь у меня грав, куда-то срываешься на третьей космической скорости, через пару часов возвращаешься с невменяемым Лехой на руках и помятым крылом грава, и просишь ни о чем тебя не спрашивать, — задумчиво протянул Виктор. — Окей, командор, как скажешь. Давай-ка его сюда, машину я потом отгоню.
Что самое главное, в словах Галля не было ни грана иронии.
Вместе они подняли Алексея в комнату Стаса, где Витя уточнил, не нужна ли еще какая-нибудь помощь, а получив отрицательный ответ, пожелал спокойного сна и удалился — ставить гравицикл на место и ложиться спать. Ветровский отстраненно позавидовал его крепчайшим нервам и полному отсутствию неуместного любопытства — сам он так не смог бы.
Закрыв дверь за Галлем, Стас подошел к столу, открыл дверку и достал из дальнего угла бутылку недорогого коньяка, подаренную кем-то из приятелей на день рождения. Вытянул пробку, плеснул где-то до четверти в высокий стакан, прикурил сигарету, и залпом проглотил коньяк, тут же глубоко затянувшись. Пальцы юноши заметно тряслись.
Освободившееся от осмысления непосредственной необходимости — вести грав, нести Лешу, выпроводить, не обидев, Виктора — сознание начало наполняться всяческой неуместной и даже вредной сейчас ерундой, наподобие «что-это-было-и-как-такое-вообще-может-быть!?!». Стас с силой провел пальцами по лицу, отпил еще коньяка — прямо из горлышка. В три глубоких — чтобы в горле запершило — затяжки прикончил сигарету и повернулся к Алексею.
— Ну и что мне с тобой теперь делать? — тихо проговорил он.
Леша сидел на полу, обхватив колени руками — так же, как он сидел на бортике чаши фонтана, когда Стас только подъехал. Он уже не пытался раскачиваться из стороны в сторону и молчал, но вкупе со смертельной бледностью и безумными, притухшими глазами молчание производило еще более гнетущее впечатление, чем если бы он продолжал просить его отпустить.
Ветровский подошел, присел на корточки напротив друга.
— Леша, ты меня узнаешь? — тихо спросил он.
Алексей закрыл глаза. Спекшиеся губы неохотно разомкнулись, и Стас скорее угадал, чем услышал:
— Да.
— Ты осознаешь, что происходит? — в памяти Ветровского мгновенно всплыл его доклад, сданный два месяца назад: «Первичная адаптация людей, попавших в шоковые ситуации».
— Не знаю… не уверен… голова болит, — он неожиданно поднял голову, и посмотрел на друга. Взгляд молодого человека вновь стал осмысленным. — Стас, дай мне успокоительного посильнее, если есть. И снотворного хорошо бы… — он вновь уронил голову на грудь.
Спустя пятнадцать минут Алексей безмятежно спал, напичканный сильнодействующим успокоительным и стаканом все того же коньяка в качестве снотворного.
А вот Стасу сон в голову не шел. Он сидел за столом, разложив перед собой чистые листы бумаги и стремительно покрывал их совершенно бессмысленными на сторонний взгляд схемами, перечеркивал, замарывал, чертил заново….
Произошедшее не укладывалось в голове. Сознание категорически отказывалось принимать все случившееся, как факт. Разум предлагал все новые и новые варианты объяснения, не имеющие с реальностью ничего общего — от отравления неизвестным галлюциногеном до того, что на самом деле Стас сейчас спит, и все это ему приснилось.
