Курьер. Книга 1 (СИ) - Покровский Владислав Евгеньевич (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
"Наградил же Триединый характером, — думал я, шагая по затейливо выложенным садовым дорожкам и легонько касаясь стволов деревьев и цветов, поглаживая шершавую поверхность красиво расположенных разнокалиберных камней и с наслаждением вдыхая ароматы. — Вроде бы и прост я как топор, ан нет: люблю, оказывается, часами бродить под яблонями, вдыхать ароматы дикого старого мёда, исходящие от груш, задевать головой ветви персиков и выпутываться из зарослей малины, и плевать, что паутина так и липнет к лицу, что мошки так и норовят залететь в рот, как в самую глубокую из всех пещер — это сад, это природа… О, Триединый, а как цветут вишни!.. Великий Космос, не будь я из вредности реалистом во всех вопросах бытия, сказал бы, что это перья ангелов украшают их ветви и играют переливами цвета под лучами солнца…".
Ещё на несколько мгновений задержавшись в саду, я вдруг понял, что если простою тут ещё несколько призрачных минут или секунд, то уже никогда не захочу и не смогу уйти, душа моя растворится среди ароматов цветов и деревьев, а тело покроется снегом грядущей зимы, застынет, превратится в лёд, а по весне истает под лучами солнца, и средь капели, под перезвон подснежников и хруст ломающегося льда на речках, я унесусь на небо к пращурам и праотцам, которые будут строго и справедливо судить меня по небесным законам, дабы вынести вердикт: достоин я перерождения или судьбой обречён на новый урок…
Я быстрым шагом покинул сад, прошёл по нейтральной "приёмной" территории, пересёк её и вышел за ворота, где помахал водителю машины, показывая, что вот он я, а не абы кто другой, иду и машу ему рукой. Было, конечно, дикое желание покуражиться, незаметно подкрасться к машине, незаметно выкрасть нужный документ и тихо убраться, заодно вытащив из-за пазухи водителя штурм-пистолет, а с пояса — "конвертер", а потом гордо всё это ему предъявить, чтобы видел, какие асы на фирме работают, но… Вздохнув, я подавил в себе это воистину детское желание и, специально погромче топая и шаркая, подошёл к машине и заглянул в приоткрывшееся окошечко.
— Витя, привет, — приветливо поздоровался я с усатой озабоченной всеми проблемами на свете, а оттого хмурой физиономией, — меня Старик послал документ один забрать. Пустишь?
Цербер по имени Витя недоверчиво на меня покосился, повёл носом туда-сюда, будто принюхиваясь ко мне, кончики его усов воинственно поднялись, потом вдруг сразу опустились, и он кивнул, пропуская меня и давая возможность порыться в документах Старика.
— Вы там долго ещё? — как-то безнадёжно и тоскливо спросил он.
— Откуда же мне знать, родной? — удивился я, копаясь в бардачке и перебирая бумаги. — А ты куда-то торопишься? Работа у тебя не бей лежачего, знай бублик крути, куда начальство укажет, а в остальное время от мух отплёвывайся.
— Больше всего утомляет именно безделье, — занудно ответил цербер как раз в тот момент, когда я, наконец, под грудой бумаг откопал вроде бы нужный документ, всмотрелся — да, похоже, действительно он. Ну и хвала звёздам!
— Знаешь, Вить, в мире есть такие удивительные и неповторимые вещи как книги, — сообщил я ему на ухо доверительным шёпотом. — Как раскроешь одну, так сразу перед тобой уникальный мир открывается, который завораживает тебя с головой, затягивает, заставляет погружаться всё глубже и глубже, пока ты не достигаешь самого дна… — я вдруг осёкся, потому что увидел, как глаза цербера от моих слов стали голубыми-голубыми, а лицо утратило жёсткие черты, расслабилось, как-то добрее стало, что ли, одухотворённей…
— В общем, почитаешь — сам узнаешь, — я похлопал его по плечу, высунулся из машины и закрыл дверцу. — Только ты, Вить, фантастику не бери для начала. Не советую — сейчас фантастика изрядно опошлилась, ни грамма интеллекта, возвышенности, одухотворённости, одни голые фантазии и эмоции, разобраться в которых сможет и первоклассник. Ты лучше классику почитай, из того, что сохранилось, — вот, где сокровищница мысли и знаний.
Посмотрев в его обалдевшее лицо и затуманившиеся глаза, я вздохнул тихонько — с ещё одним "мыслителем" из "бочки сокровенной мудрости" я знанием священным поделился, хоть бы мне карму за это почистили, до блеска, так нет же на том свете ленивые сидят, ну да ничего, я туда попаду, я там всех строем ходить заставлю — развернулся и пошёл, от души надеясь, что хотя бы каких-то церберов в Академии ЦеЗИТек учат читать и писать — как-то неудобно им, беднягам, ставить крестик вместо подписи. Хотя умный цербер для меня — это то же самое, что качающий штангу очкарик-отличник.
Отойдя от машины на несколько метров, я развернул бумагу, пробежал её глазами и, убедившись на все сто процентов, что не ошибся, вприпрыжку побежал к дому, где уже успел, наверное, остыть мой настой, который мне так понравился. "Нейтральную" территорию и сад я пересёк за несколько секунд, ещё мгновение, и вот я уже на пороге дома, открываю, дверь, вхожу внутрь и иду прямиком в комнату для гостей. Где за время моего отсутствия ничего не изменилось, никто на мою чашку не покусился — убил бы! — разве только что Грэй сидел уже в другом кресле, прежнее стояло, прислонившись к косяку, в паре метров от него, на роже у него удивлённо-испуганное выражение, а Капитошкин, насупившись, смотрит на него.
— Ну наконец-то, — ворчливо заметил Старик, когда я вошёл в комнату и протянул ему лист, — не прошло и полугода! Что ты там делал? С Виктором в ларст играл?
— Вы же знаете, Зизольдий Гурабанович, — возразил я, усаживаясь в кресло и пробуя настой — нет, не остыл, а я боялся и переживал, — мама запретила мне до конца жизни играть в азартные игры.
— И именно поэтому ты часть своей жизни провёл в "Лукулле", якшаясь неизвестно с кем? — фыркнул Капитошкин, угодив плевком себе в чашку.
Я проигнорировал его замечание — между прочим, мог бы сейчас и не хаять меня, я же принёс эту бумажку, хотя мог честно забыть, за чем шёл…
— Я выслеживал там всякий системный сброд, — грозным заунывным загробным завывающим голосом мрачно и трагично произнёс я, потом скосил взгляд в сторону облокоченного о косяк кресла и спросил, кивая на него: — А что, собственно, произошло?
— У своего приятеля спроси, — отозвался старый птеродактиль. — Чего он с утра сегодня такой хмурый? Альберт Станиславович даже не понял сразу, думал, что это стандартная реакция на визит к нему…
— Зизольдий Гурабанович, — виновато прогудел Грэй, сжимая своей гигантской волосатой лапищей кажущуюся в ней крохотной чашечку с настоем.
— Молчи уж, — отмахнулся Старик.
— Так что произошло? — спросил я, повернувшись к Грэю.
— Комплекция у меня… м-м-м… неподходящая для мебели столь тонкой работы, — виновато проговорил Грэй, осторожно ставя чашку на стол. — Поёрзал немного во время разговора и… вот и получилось.
— А-а… — только и смог произнести я, стараясь не засмеяться.
— Тише, — шикнул вдруг Капитошкин, — Директор идёт.
Мы подобрались, вытянулись в креслах по струнке, в комнату неторопливым шагом вошёл Директор с подносом, на который сноровисто убрал все пустые чашки с настоем и отставил его на дальний стол, после чего уселся в кресло и вздохнул.
— Ага, — кивнул он, когда Капитошкин протянул ему бумагу с прогнозируемым списком и анализом заказов, — хорошо… Ах, даже так?.. Ого!.. О, а вот это не очень хорошо… А где же?.. Ах, да — вот оно…
— Так, — скатав лист в трубочку и похлопав ею по колену, Директор нахмурился, — получается, что в грядущем месяце работы у нас будет достаточно, заказы пойдут крупные, денежные, для нас это с одной стороны хорошо, с другой — как бы не очень. Погибли курьеры высокого уровня мастерства, сейчас их заменить молодняком не получится? — Директор посмотрел на Капитошкина, однако тот лишь молча покачал головой. — Плохо! Значит придётся разрываться и работать на износ. Господин Андрей, — колючий пристальный взгляд Директора вонзился в меня, — если проводить в жизнь ваше предложение, то нужно делать это сейчас, пока есть возможность высвободить пару-тройку курьеров, потому что потом такой возможности уже не представится, заказы — я по своему опыту знаю — пойдут ещё большим потоком, чем это спрогнозировано, потому что на очереди выборы Генерального Директора и Круга управляющих, а это значит, что клиентам понадобится любая информация, и за эту информацию они заплатят любые деньги. Этими заказами мы привлечём внимание Центра, поэтому наверняка следует ждать появления этих неизвестных в чёрных костюмах. Поэтому, — его палец вонзился в меня, — будьте готовы в любой момент и… действуйте сразу. Зизольдий, — Директор посмотрел на Старика, — будь так добр, предоставь господину Андрею золотой пропуск в мастерские Кузьмы Вячеславовича, пусть берёт все, что посчитает нужным. Мистер Аластор, — Директор посмотрел на Грэя, — с этого дня работать чётче, докладывать обо всём Зизольдию Гурабановичу.
