Микенский цикл - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации TXT) 📗
И еще пуще народ на поле наше повалил. Если радость, то и дома посидеть можно. А тут – беда, горе, ведь родич умер (сразу вспомнили, что дед мой Андремону-басилею – дядя троюродный)! И снова пир начался, но уже поминальный. А на поминальном пиру все должно быть: и бой с оружием, и пляски в броне полной, и многое, многое еше...
Поминаем деда Адраста!
А дождь все капает, а эхо вести несет – нежданные, удивительные. Будто бы у погребального костра Адраста-ванакта поклялись его родичи дедово обещание выполнить, внуков его в их царства водворить. И что собрались они в Элевсин, чтобы там помянуть Семерых, потому как сам Адраст перед смертью о том просил.
И Эгиалей, ванакт новый, собрался, и все сыновья-эпигоны, кто оружие носить может. И Сфенел, грозного Капанея сын, и Амфиараиды – Алкмеон Заячья Губа и Амфилох Щербатый, и Полидор Толстяк, и Эвриал Смуглый, и Промах Дылда. Все, вот только Диомед не с ними. В Этолии Диомед Тидид, на Плевронском поле деда поминает. Ему до Фив дела нет.
Собрались – и пошли. Воинов мало взяли, чуток (с клюв воробьиный), чтобы разбойники дорогой дары в храм Элевсинский не растащили. И дивится вся Эллады – что это? Для войска – мало, для посольства – многовато.
В Микенах стражу дополнительную выставили, в Фивах басилей Лаодамант смотр своим Серебряным Палицам устроил. А Тиресий-прорицатель сказал: «Пускай!». «Пускай!» – и все. Вот и думают в Фивах, затылки чешут. Чешут, а войскам на всякий случай на месте стоять велят. Потому как Элевсин – на востоке, а Диомед – на западе.
Вот так и в Кеми затылки чесали!
А на поле Плевронском уже не море – Океан! Новые гости за речкой шатры разбивают – места нет. А в центре, У алтаря еще теплого, главное начинается. Воина не слезами – доблестью поминают. Копьями постучали, мечами позвенели, настала пора для «трагедии», а по-простому козлодрания. Расчистили поле. По краям – полсотни удальцов верхами. Посреди – козел, огромный, седой, испугаться можно. Приготовились, ждут. Зрители ждут, всадники – и козел ждет. И вот ударила медь...
Ха-а-а-ай!!!
Рванули, дороги не разбирая, сшибая друг друга на мокрую землю. Мемекнул козел, за шерсть седую схваченный. И вот уже тащат... перехватили... снова тащат... и вновь перехватили!
Ха-а-а-ай!!!
А выиграет в трагедии-козлодрании тот, кто козла к шатру басилееву бросит. Да только непросто это! Падают, кричат, в шерсть козлиную вцепляются, от морд конских уворачиваются, от копыт – кто на землю свалился...
...А эхо не спит, вести несет. Из Элевсина повернули эпигоны прямиком к рубежам беотийским. Потому как велела сама Деметра, Элевсинской рощи хозяйка, дядю Амфиарая помянуть, что возле Фив навеки в землю ушел. А в Фивах уже войско готовят, басилеи местные дружины сзывают, да только опаска есть. С мальчишками-эпигонами две сотни всего воинов, а на западе Диомед Тидид со своими куретами пирует – деда Адраста поминает. А еще слушок появился: неспроста это. Пошлет Лаодамант, басилей фиванский, войска на запад, к Этолии ближе, а тут из Аттики эпигонам подмога подоспеет.
И чему верить? Разве что Тиресия-боговидца спросить, так ведь он свое уже сказал.
Пускай!
Упал у шатра козел, мемекнул в последний раз и в Гадес свой козлиный отправился.
Допереживался!
Вот и победитель – грязный, в земле мокрой, одни зубы белеют. Так это же Фоас! Ну, молодец, родич! Над полем Плевронским крик, над полем Плевронским рев, ба-силей Андремон сына целует, а вот и быка ведут с рогами золочеными и бубенцами на шее – серебряными. Победителю! Увидели куреты быка – замерли. Замерли – рты открыли.
Красавец!
Пока быком любовались, по шерсти мокрой гладили, на приап его бычий смотрели (у-у-у-у-ух!), эхо свое несет. Не выдержал басилеи Лаодамант! Послал своих Серебряных Палиц на запад, к Этолии, и сам велел колесницу закладывать. Понятное дело! На востоке мальчишки, горстка невеликая (хоть и с самим Эгиалеем-ванактом). Хитрят, внимание отвлекают. А с Диомедом вся Куретия пирует. С оружием, при конях. Пирует, дух боевой до небес играми-ристаниями поднимает!
Пошептало эхо мне на ухо. И Андремону-басилею пошептало. Переглянулись мы с ним. Переглянулись, пошли быка смотреть.
Краса-а-авец!
* * *
– Сегодня, мама? Сейчас?
– Да, сынок. Сейчас тебя разбудят...
– Мама, я...
– Ничего не говори! Ты победишь, Диомед. Ты уже победил!
* * *
– Просыпайся, Тидид!
В руке у дяди Андремона – факел. Трещит, смолой свежей пахнет.
– Эгиалей взял Танагру. Три дня назад. Фивы сняли с запада все войска.
Протер я глаза, оглянулся.
Ночь, на поле – грязь растоптанная. Спят у костров мужи куретские. Спят-досыпают – недолго осталось.
Кончилась козлиная трагедия. Настоящая впереди.
– Начинаем?
– Начинаем, дядя!
Начинаем, потому что Эгиалей, ванакт Аргосский, с горсткой мальчишек уже взял Танагру, ключ к Семивратым Фивам. Взял три дня назад (не было там войск, не было – на запад ушли!), значит, сегодня, в эту ночь, он уже на полперехода ближе к столице. Начинаем, потому что Лаодамант Этеоклид Зевесовой молнией мчится спасать город, гонит войска по размокшим дорогам. Он думает, что догадался, понял, в чем наша хитрость... Ванакт Кеми тоже думал – и на копье попал! ...А может, и не думает – страх его торопит, глаза слепит, ведь эпигоны, сыновья Семерых, не смилуются, не пощадят – ни города, ни жителей. Десять лет фиванцы праздновали победу над нашими отцами – веселились, гостей звали. Теперь – наше веселье. И пока Лаодамант уводит дружины с запада, чтобы раздавить, растереть в кровавую грязь горстку наглецов-недоростков, пока узкие дороги забиты его войском...
...Семь дней! Я должен быть под Фивами через семь дней после Танагры. Три прошло, осталось четыре.
– Аре-е-е-й!
Крик – громовой, тяжелый – обрушился на спящее поле. И отозвался, отразился тысячью голосов.
– Аре-е-е-ей! Аре-е-ей! Это-о-олия!
И над всем этим грозное, страшное:
– Кур-р-р-р-р-р-р!
По. коням! Арей! По коням!
Куретам не нужно объяснять, куретов не нужно уговаривать. Арей пришел! Могучий Эниалий, из богов бог, без которого жизнь – не жизнь, а бабье прозябание. Долго ждали, соскучились, от тишины надоевшей оглохли!..
Арей! На Фивы! Диомед Тидид, наш брат, наш вождь, веди!
Кур-р-р-р-р-р-р!
* * *
Бьют копыта по грязи.
Бьют!
По грязи, лужам, по узким лесным дорогам, через холодные, вздувшиеся от дождей, реки, мимо почерневших герм, равнодушно пялящих пустые глаза...
Скорей!
Куретия позади, и Калидон тоже позади, вокруг – Локрида, мокрый пустой лес, невысокие горы, острые зубцы скал.
Скорей!
Много ли увидишь на войне?
Раньше думал – все увидишь. Вот фаланга строится, вот конники в атаку рвутся – слева и справа, чтобы с боков не обошли. Перед строем – лучники с пращниками врагов на бой вызывают, ну а в центре, понятно, – колесницы. Можно и по-другому, конечно; например, фалангу клином построить – в пятьдесят рядов. В общем, красота – первая колонна марширует, вторая разворачивается...
А тут – только конская грива. И еще хвост впереди, тоже конский. И грязь под ногами. Под копытами то есть. День грива перед глазами, два, три. Вечером падаешь с коня прямо к костру, ешь и пьешь, не задумываясь, что в бурдюке и в миске, спишь, уткнувшись лицом в конский потник...
А в башке только одно – успеть! И когда мчишься, едкий конский пот вдыхая, и когда ешь, и спишь когда. На другое и времени нет. Умыться бы! Когда я в последний раз умывался?
Вот такая война оказалась. А ведь я не обозник какой-нибудь – воевода! Койрат, как меня тут называют. Прямо-таки лавагет!
– Что впереди, Фоас?
– Опунт, койрат. Оилей-Локриец войско вывел. Сотни три.
