Море Щитов - Райс Морган (книга жизни .txt) 📗
Луанда широко улыбнулась, начиная осознавать, что время ее изгнания подошло к концу. Она предвкушала встречу с сестрой и братьями, представляла, как каждый из них будет ее хвалить, позволив ей вернуться во двор вместе с Бронсоном. Луанда не могла дождаться того часа, когда узнает, какую же должность даст ей Гвендолин, после чего она обоснуется в городе. Луанда поклялась больше никогда не покидать королевский двор — и, больше всего, никогда снова не пересекать Хайлэндс.
Луанда и Бронсон поскакали через королевский двор вместе с толпой людей, проехав через очередную арку, выехав на другую часть города и последовав за похоронной процессией, ведущей вверх на холм. На каждом шагу звонили в колокола.
Наконец, они все остановились. Толпа была такой плотной, что Луанда едва могла что-то увидеть через их головы, едва могла взглянуть на могилу своих предков.
Преисполнившись решимости, девушка начала проталкиваться через толпу, сжимая Бронсона за руку. Когда люди оборачивались и видели, кто она, они уступали ей дорогу, позволяя встать впереди. Даже стража отошла в сторону.
Луанда остановилась на поляне, осматриваясь. Перед ней был древний мраморный склеп ее предков, построенный на склоне холма, чей верх был покрыт травой. Это было место упокоения ее отца, деда и всех его предшественников. Перед ним находилась небольшая поляна, на которой лежал саркофаг ее матери с мраморной крышкой. К счастью, он был закрыт.
Рядом с саркофагом стоял Аргон, повернувшись лицом к толпе, а вокруг него полукругом выстроились ее братья — Кендрик, Годфри, Рис — и, разумеется, Гвендолин. Луанда присмотрелась внимательнее, увидев, что сестра держит на руках ребенка. Она была потрясена. В последний раз, когда Луанда ее видела, Гвен едва была беременна.
Вид ребенка вызвал в Луанде приступ зависти. Она не входила в число посвященных, ей даже не сообщили о рождении ее племянника. Хуже всего то, что здесь стояла Гвендолин, ее младшая сестра, с ребенком на руках, в то время как она, Луанда, старшая, была бесплодна. Это было несправедливо. В Луанде вспыхнула прежняя обида, она решила удвоить свои усилия, чтобы родить ребенка от Бронсона — хотя бы ради того, чтобы превзойти свою сестру.
Рядом с Гвендолин стоял Торгрин, рядом с Годфри — Иллепра, а рядом с Кендриком — Сандара. У ног Гвендолин находился Крон, тот зверь, который никогда не нравился Луанде. Крон повернулся и зарычал на нее, когда она ступила на поляну, чтобы занять свое место рядом с остальными в этом месте, предназначенном только для ее семьи. Бронсон встал рядом с ней.
Бронсон стоял так, словно боялся зайти на поляну, предназначенную для семьи, но Луанда схватила мужа за руку и потащила его, и они оба подошли прямо к саркофагу, заняв свои места рядом с другими.
Толпа притихла. Все стояли и наблюдали за ними, в то время как Гвендолин и ее братья повернулись и впервые за несколько лун увидели Луанду. На их лицах читалось удивление. Очевидно, это не был тот радушный прием, на который она рассчитывала. Девушка подумала, что это связано с трагическим событием.
Луанда посмотрела на Гвендолин и удивилась, увидев, как изменилась сестра после беременности. Теперь Гвен выглядела старше своих лет. Она увидела морщины у нее на лбу и под глазами и поняла, что за то, чтобы быть Королевой, приходится платить. Тем не менее, эту цену Луанда была бы не прочь заплатить и сама.
Луанда рассматривала лицо Гвен в поисках каких-нибудь признаков извинения или раскаяния, но она была озадачена, не увидев ни одного. Гвен бросала на нее холодные и тяжелые взгляды. Тот же взгляд читался в ее глазах, когда она прогнала Луанду. Все тепло и сострадание младшей сестры, которую она когда-то знала, исчезли. Луанда не понимала почему. В конце концов, разве она не позвала ее сюда? Луанда чувствовала, что ее младшую сестру с возрастом становится все сложнее и сложнее понять.
Сейчас у нее нет времени разговаривать с Гвен. Аргон вышел и встал перед саркофагом, высоко подняв обе руки. Все присутствующие опустили головы и закрыли глаза.
«Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы отметить смерть любимого члена королевской семьи МакГил», - прогремел он, и его голос разнесся по ветру в тишине. – «Матриархат семьи, преданную жену нашего любимого Короля МакГила. Любимую Королеву на протяжении многих лет. Женщину, которую все знали и любили. Женщину, в конце концов, получившую возможность почить с миром рядом со своим мужем, которого у нее отняли слишком рано».
Слова Аргона заставили Луанду подумать о ее матери, об их взаимоотношениях. Это были отношения, в которых Луанда всегда чувствовала себя уверенной, которые, как ей всегда казалось, она понимала. Но она выросла и начала задаваться вопросом, а не ошибалась ли она насчет этого. Когда Луанда была ребенком, она всегда считала, что она, будучи первенцем, была маминой любимицей, ее гордостью и радостью, той самой, кого мать воспитывала так, чтобы из нее выросла правительница и Королева. Они никогда не ссорились.
Гвендолин, с другой стороны, всегда была той, с кем у матери возникали наибольшие трудности, той, с кем она всегда спорила и ссорилась. Но Луанда всегда хорошо ладила с матерью. Когда Луанду выдали замуж за МакКлауда, она естественным образом предположила следующее: ее мать рассчитывала на то, что старшая дочь получит власть, и смирилась с этим замужеством, что дало ей силу и власть, которые она заслужила. В то же само время Луанда полагала, что ее мать не думает ни о какой великой должности для Гвендолин, что она держала ее здесь, в королевском дворе, где женщина не сможет получить власть никогда в жизни.
Но теперь, когда Луанда стала старше, ей начало приходить в голову то, что она могла ошибаться. Сейчас, оглядываясь назад, она видела все по-другому — отношения могли быть прямо противоположными. Возможно, именно Гвендолин была той дочерью, на которую их мать все это время возлагала свои надежды, так же, как и их отец. Может быть, все их споры и ссоры с Гвен были знаком того, что она, как это ни парадоксально, была матери ближе. Возможно, отсутствие ссор между матерью и Луандой служили не признаком их связи, а скорее признаком разочарования и равнодушия Королевы. Может быть, мать выдала ее замуж, чтобы она уехала из королевства МакГил.
Луанда не переставала задавать себе эти вопросы. Она всегда думала, что мать восхищается ее честолюбием, но теперь, вспоминая прошлое, увидев великое место, предназначенное для Гвендолин, Луанда подумала в том, что Королева презирала ее амбиции. Луанда начала по-новому смотреть на своих братьев и сестру. Теперь она видела, что не была лидером, той, кого уважают больше всех — она скорее была изгнанницей, которую любили меньше всех. Ей было больно осознавать это и то, как она заблуждалась. Как она могла этого не видеть? Как она могла так долго ошибаться?
Луанда ощутила, как на поверхность всплывают прежние чувства, почувствовала свежую волну гнева и негодования. Она посмотрела на каменный саркофаг своей матери и, в отличие от своих братьев и сестер, у нее не было слез, которые она могла бы пролить. Девушка почувствовала волну безучастности.
Луанда пришла к выводу, что, возможно, она родилась не в той семье. Она должна была родиться в семье, которая ценила бы ее. Она этого заслуживает. В конце концов, что с ней не так? Что не так с ее амбициями? Луанда родилась в королевской семье с огромными амбициями. Разве не этому она должна была следовать? Почему же никто не ценит этого в ней? Она пыталась сформировать всех вокруг себя, но каким-то образом потерпела неудачу.
Аргон медленно опустил руки, закончив свой напев и декламацию, и ее братья вышли вперед. Каждый из них протянул руку и опустил небольшой камень на крышку саркофага, согласно древней традиции.
Луанда сделала шаг вперед и медленно поставила маленький белый камешек, который она нашла на берегу реки, красивый камень, который она пронесла через все королевство. Она была довольна собой. Но затем вперед вышла Гвендолин, которая поставила камень сразу после нее, и Луанда увидела, что это был большой желтый камень, сверкающий и сияющий на солнце, самый красивый камень, который она когда-либо видела, и девушка ощутила прилив обиды и зависти. Даже в смерти Гвендолин переплюнула ее. Неужели для Луанды ничего не осталось? Неужели нет ничего, в чем она может ее превосходить? Даже в этом?
