Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги без регистрации полные версии txt) 📗

Удар был короткий и с виду не очень сильный, но по резному дереву с треском прошла трещина, и народ притих, поняв, что с виду почти спокойный конунг близок к тому состоянию, в котором берсерка не берет клинок… Халльмунд сделал Ормкелю свирепый знак глазами, чтобы тот унялся. Он знал, что именно защищает Эгвальда от рабского ошейника, на который тот действительно напрашивался. «Что я с ним сделаю, троллем проклятым, когда он брат Хельги ярла!» – в злобной досаде говорил ночью Торвард и отворачивался, как будто хотел спрятать глаза, полные боли по тому человеку, которого он не имел права любить и не мог ненавидеть.

– А кто привезет тебе выкуп? – вкрадчиво спросила кюна Хёрдис, с которой ее рассерженный сын со вчерашнего дня не разговаривал.

Торвард пожал плечами:

– Мне все равно!

– А вот это напрасно! – с торжеством воскликнула кюна. – Может быть, не всегда твоя мать так права, как ей бы хотелось, но и недооценивать ее тоже не надо, конунг, сын мой! Это очень даже не все равно, кто повезет тебе выкуп! Помнишь, что обещала тебе руна Эваз! Свет ее горит над тобой все ярче! Сегодня мне вынулась руна Лагу, а это значит, что самая важная для тебя женщина входит в твою жизнь! Она вступает на ту тропу, на которой вы в конце концов встретитесь! Пусть выкуп за Эгвальда ярла привезет его сестра, йомфру Вальборг! Так мы сразу добьемся своей цели! И этот поход, задуманный для твоего поражения и позора, принесет тебе славу, победу и удачу! Помнишь, я обещала тебе? Дождливый вечер…

Кюна Хёрдис многозначительно посмотрела на сына, напоминая разговор полуторамесячной давности. Торвард нахмурился. От этой затеи он уже не ждал ничего хорошего, но ярлы и хирдманы, сперва удивленные этим предложением, одобрительно загудели:

– Очень даже хорошая мысль!

– Кюна мудро рассудила!

– Это будет очень почетно для нашего конунга, если выкуп привезет дочь Хеймира!

– А у них больше и некого послать! Хельги ярла нету дома, а сам Хеймир конунг никогда не выезжает из Слэттенланда. Это потому что у них считают, что народу не будет удачи, если конунга нет в стране. Не жену же свою он пошлет, она у него, говорят, глуповата. Вот и получится, что к нам приедет его дочка!

– А уж когда она к нам приедет, наш конунг себя покажет! – под общий одобрительный смех заметил Лейдольв ярл. – И она сама не захочет уезжать обратно!

Торвард с неохотой усмехнулся и отчасти расслабился. Если к нему приедет дочь Хеймира, это очень поднимет его честь в глазах всего Морского Пути. А она приедет, потому что Хеймир конунг не может бросить в плену младшего сына, который уже вполне может остаться и единственным. Вестей от Хельги ярла нет уже давно, и вполне может оказаться, что и самого его нет на свете.

А что до йомфру Вальборг… Торвард никогда ее не видел, но слышал, что она красива, умна и тверда духом. Как раз такие женщины ему нравились, и в душу против воли забиралась надежда, что, может быть… «А девушки – они такие странные создания, они способны полюбить даже медведя…»

– Ну что ж! – Торвард окинул взглядом своих людей. – Тебе, Ормкель Неспящий Глаз, в награду за доблесть, которую ты проявил в последней битве, я поручаю отправиться к Хеймиру конунгу и отвезти ему наши условия.

Радостно закричал Ормкель, дико завыл от досады Эйнар, а все остальные весело загомонили. Фьялленланд стоял на пороге новой славы.

Глава 8

Близилась Середина Лета, но Ингитора едва замечала, что самый веселый и светлый праздник года уже недалек. Мысли ее были совсем не веселы. В эти дни она часто выходила на Корабельный мыс и подолгу стояла там, глядя в море. Прямо в лицо ей дул плотный сильный ветер, несущий множество мелких холодных брызг, Ингитора зябла и обеими руками стягивала на груди длинный плащ из толстой зеленой шерсти, с отделанной золотом застежкой – одним из многочисленных подарков Эгвальда. Но упрямый ветер забирался и под плащ, он успел застудить золотые застежки и цепи на груди Ингиторы, так что от случайного прикосновения к ним пробирала дрожь.

Это ожидание выглядело достаточно глупым – если бы корабли Эгвальда показались возле пролива, то столбы дыма дали бы Эльвенэсу знать об этом. Но знака не было. Море перед глазами Ингиторы оставалось пустым. На нем показывались время от времени лодки рыбаков, торговые Кнёрры под парусами, короткие и широкие, с тремя-четырьмя человеческими фигурками среди тюков и мешков. Два раза с утра прошли боевые корабли, узкие и длинные, как щуки. Но это не были корабли Эгвальда, и для Ингиторы море оставалось пустым. И она уже задыхалась, задушенная этой пустотой.

Ветер летел ей навстречу, отдувал назад волосы, как будто хотел вовсе смести со скалистого выступа тонкую женскую фигурку в тяжелом зеленом плаще. От ветра полы плаща трепетали, под ними мелькало ярко-красное платье Ингиторы, и она приобретала сходство с диковинным цветком, который чье-то заклинание вдруг вырастило на этом буром каменистом берегу.

– Ты вызовешь тюленя, – сказала сзади Этелахан.

Ингитора обернулась: уладка стояла позади, и морской ветер задувал ей в лицо ее пышные кудри цвета неспелого желудя.

– Что ты здесь? – спросила Ингитора. Ей не хотелось ни с кем разговаривать.

– Меня послала за тобой кюна. А я хотела сказать: ты вызовешь себе тюленя. Если девушка много смотрит в море и ждет своего любимого, то из моря выйдет тюлень в его облике и… будет любовь, а потом ребенок. А еще был один бард, его звали Толкен. Однажды он имел состязание с другим бардом и проиграл. И тогда Толкен от стыда превратился в тюленя и уплыл. [31]

Этелахан засмеялась, надеясь ее развеселить рассказом о неудачливом барде, но Ингитора только вздохнула.

Возле Лисьего острова, лежащего прямо напротив Корабельного мыса, показался небольшой боевой корабль. Ингитора подождала, но корабль был только один. Опять не то. Повернувшись, Ингитора вслед за Этелахан побрела к усадьбе.

Заколоченная зимой дверь девичьей теперь стояла широко открытой прямо во двор, ее земляной пол устилала луговая трава с цветами, и вместо досадного дыма покой наполнял пряный, сладкий, кружащий голову запах подвядшей травы. Этелахан пропустила ее вперед, и Ингитора, входя, сразу услышала негромкий ровный голос, который за последний месяц стал почти неотъемлемой частью этого помещения:

– …Он схватил свой щит и спрыгнул с кормы прямо в воду. Он упал так, что щит оказался над его головой, – рассказывал торговец по имени Анвуд.

Ингиторе захотелось прямо в дверях повернуться и уйти прочь – ей отчаянно надоели бесчисленные подвиги Торварда конунга, о которых Анвуд не уставал рассказывать, а Вальборг, как ни странно, не уставала слушать. У Ингиторы же они вызывали только раздражение – она не могла спокойно слышать о том, как восхваляют ее врага, человека, которого она ненавидела всей душой. Видят светлые асы, Анвуд не мог бы больше любить конунга фьяллей, если бы даже сам воспитал его! Хорошенький торговец! Очень было похоже, что ему не раз приходилось бывать в сражениях вместе с Торвардом: многие его рассказы звучали слишком живо и подробно для пересказов по чужим словам.

– Улады думали, что он утонул, – продолжал сказитель. – А Торвард конунг проплыл под водой до берега, там было почти три перестрела, и вышел на берег. Там валялось много всякого оружия, и он поднял хороший длинный меч. Уже темнело, и улады не увидели его вовремя. Он внезапно бросился на них. Он был весь мокрый, и улады подумали, что на них напал великан с морского дна.

Ингитора тихо прошла к своей лежанке и села на приступку. Рассказы Анвуда были неистощимы. Образ Торварда конунга каждый день витал под кровлей девичьей, и даже во сне Ингиторе снилось, будто неутомимый Анвуд сидит возле нее и заунывным голосом тянет и тянет бесконечную сагу о Торварде конунге: Торвард конунг и сражается один против сотни, и плавает, видите ли, по три перестрела с щитом над головой, и мечет сразу по два копья, и прыгает в полном вооружении выше своего роста… И еще залез на скалу какую-то, когда кто-то из его людей забрался туда и не мог спуститься… Нет, это, кажется, уже был не он. Не рождалось героя, более проворного и неутомимого в битве, а также более упрямого и неуступчивого при дележе добычи! Ингитора уже видеть не могла золота уладской, эриннской и туальской работы: так и казалось, что на ее собственной груди приколоты застежки, прошедшие через руки Торварда Рваной Щеки!