Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги без регистрации полные версии txt) 📗

– Очень разумно! – одобрила фру Аудвейг. – Йомфру очень хорошо рассуждает. Не пройдет и половины месяца, как йомфру Ингитора опять будет дома и в полной безопасности!

– А Эгвальд ярл по-прежнему будет в плену, среди лишений и унижения! – продолжила Ингитора. – Я не хочу возвращаться в Эльвенэс! Да, это очень разумно и правильно, но я не посмею показаться на глаза Хеймиру конунгу и кюне Асте после того, как я сначала толкнула их сына на войну с фьяллями, обрекла его на раны и плен, потом взялась было его освободить, но только потеряла даром столько сокровищ!

– Ну, ты не виновата! – утешила ее Хильда. – Хотела бы я посмотреть на того, кто справится с моим братом!

– Неважно! Эгвальд ярл пострадал из-за меня, и я должна его выручить как можно скорее! У меня есть «морская цепь», и я не могу возвращаться, пока хотя бы не попробую выкупить его за «морскую цепь».

– Ах, вот это совсем не разумно! – забеспокоилась фру Аудвейг, но Хильда ее не слушала.

Сурово и сосредоточенно глядя в угол, словно хёвдинг, обдумывающий близкое сражение, она в задумчивости поднесла ко рту палец и прикусила короткий ноготь, но опомнилась и поспешно опустила руку.

– У Хуги хёльда есть подходящий корабль! – сказала она. – На нем всего по восемь весел с каждой стороны, но тебе же не воевать! А доплыть до Фьялленланда он вполне способен. Я скажу Хуги, что освобождаю его от податей за этот год, если он отвезет тебя к Торварду.

– Ты отправишь меня к Торварду конунгу? – Ингитора так обрадовалась, словно Фьялленланд был тем волшебным местом, где ее невзгоды сразу кончатся.

– Да! – Хильда важно кивнула. – Так велит тебе твой долг любви, так отправляйся же и спаси своего возлюбленного!

Решившись отвоевать и себе место в «Саге об Ингиторе и Эгвальде», она ни перед чем не останавливалась.

– Я сама непременно поплыла бы с тобой! – продолжала она, и это нравилось ей еще больше, но свой долг йомфру Хильда помнила твердо. – Но мне нельзя покинуть Острый мыс. Вот, ездила на осенние пиры к Хлейне в Нагорье – Вальгейр тоже к ним приезжал! И что же? Во-первых, сюда без меня приплыл сам Торвард конунг, а дубина Спелль побоялся его впустить, и ему пришлось ночевать на берегу – и это рядом с прекрасным просторным домом, словно он бродяга, которого не пускают скупые хозяева! Вот уж в скупости меня никто не обвинит! И это после того, как я не раз принимала его под своим кровом! И мало того! Была как раз третья ночь полнолуния. Там на берегу ночевали еще какие-то люди, а из-за Каровой ворожбы Торвард конунг принял их вожака за Бергвида, моего брата, и напал на них.

Хильда слегка засмеялась над этим недоразумением, а Ингитора окаменела. Хильда не понимала, что говорит о ней, о ее отце! Мало ли народу пристает на ночь к Острому мысу, но не может быть, чтобы в третью ночь полнолуния перед осенними пирами тут были еще какие-то люди, кроме Скельвира хёвдинга. И не мог Торвард конунг напасть на множество разных людей! Только на него, на Скельвира!

– А как звали того человека? – с трудом одолевая дрожь, спросила Ингитора. – Что это были за люди?

– А что ты так… Ах! – Хильда вдруг сообразила. – Ты думаешь, это и был твой отец?

– Но его убили как раз в последнюю ночь полнолуния перед осенними пирами, и именно здесь! Наши люди рассказывали, что просили пристанища в усадьбе, но их не пустили, потому что хозяйки не было дома. Что это за Карова ворожба? Кто такой Кар?

– Кар – это один из четырех колдунов с острова. Он был большой злодей при жизни, как говорят, доброе колдовство ему вообще не удавалось, а удавалось только злое. Еще говорят, что моя мать когда-то дружила с ним, но это неправда, не могла она дружить с такой дрянью, просто он когда-то жил у нее в усадьбе, еще когда она жила в Нагорье – ну, до того, как попала в плен. И этот Кар выходит из моря в три ночи полнолуния и обходит мыс. И он делает так, что любой человек в каждом первом встречном видит своего злейшего врага. Вот и Торвард конунг увидел Бергвида, моего брата, хотя там был совсем другой человек.

– Это был мой отец!

– Сейчас мы все узнаем. Эй, Спелль! Поди сюда! – крикнула Хильда, и управитель со своим красивым серебряным ошейником быстро приблизился к ней. – Ну-ка вспомни, кто просил у нас в доме приюта в третью ночь полнолуния перед осенними пирами?

– Я и сам уже подумал, что это отец йомфру! – Спелль почтительно покосился на бледную Ингитору. – Но я… Да, эти люди просились на ночлег, и предлагали эйрир серебра за ночлег и еду для сорока двух человек. И они были слэтты…

– Как звали хоть кого-нибудь?

– Я не помню, йомфру! Если бы я знал, что это будет так важно… Все-таки уже полгода прошло…

– Может, того человека звали Бьерн? – неуверенно подала голос фру Аудвейг.

– Это его корабль был «Медведь»! [34] – поправил ее управитель и с удовлетворением повернулся к хозяйке. – Да, корабль был «Медведь», я точно теперь помню.

Ингитора с усилием кивнула, едва сдерживая горькие слезы. Все верно: корабль Скельвира хёвдинга назывался «Медведь», и тогда, в последнем походе Скельвира, на нем шло сорок два человека. Каждый раз, когда отец приходил ей на память, ее неудержимо тянуло заплакать. И тем более горько ей было узнать, что всего этого могло бы и не случиться! Если бы отец ее проплывал Острый мыс тремя днями раньше или позже – не встретился бы ему колдун Кар да и сам Торвард конунг, не случилось бы той битвы и смерти… И она, Ингитора, сейчас сидела бы дома, с отцом, в покое и счастье… И не носило бы ее по морю, не жила бы она у чужих людей, и дела бы ей не было до конунга фьяллей, конунга слэттов, до гадкого Бергвида… Не в силах удержаться от слез, она вскочила и убежала в девичью.

Но приходилось принимать решение. Ночью Ингитора почти не спала, кое-как отделываясь от назойливого сочувствия Хильды, больше отдававшего любопытством.

– Да, выходит, Торвард конунг тут не так уж и виноват! – рассуждала Хильда. – Как я сразу не догадалась! И что ты теперь о нем думаешь? Что ты теперь хочешь – все-таки хочешь мстить?

Ингитора не отвечала. Вот так разрешилось недоумение, мучившее ее больше полугода: почему и зачем Торвард конунг напал на ее отца? Права была кюна Ульврун, считавшая, что месть за смерть Торбранда конунга никак не может быть причиной. И вот выяснилось, что конунг фьяллей и в мыслях не имел нападать на Скельвира хёвдинга из Льюнгвэлира. Что он собирался убить Бергвида Черную Шкуру, и это намерение Ингитора всей душой приветствовала. Но что ей теперь делать? Взять назад свои «песни позора»? Что вылетело, того не поймаешь. Да и имеет ли она право примириться с ним – ведь убийство все равно остается убийством.

Мучительная тоска, сознание своей вины и ошибки, по-новому острое ощущение своего одиночества и горечи задаром разбитой жизни не давали ей покоя, и Ингитора всю ночь вертелась на подушке, то плакала, то затихала, но совсем не спала и чувствовала себя почти такой же измученной, как осенью, когда тело Скельвира только привезли домой.

К утру она так ничего и не решила, кроме одного: она виновата в том, что Эгвальд оказался в плену, а значит, ее первая обязанность – выручить его. Ее решимость отправиться в Аскефьорд только окрепла – теперь ей было необходимо увидеть Торварда конунга и самой понять, что он за человек и что ей о нем следует думать. За это знание она сейчас не пожалела бы жизни, потому что жизнь без него все равно не имела цены.

– Только, йомфру, как бы он не придушил тебя за твои позорные стихи! – со своей обычной суровой откровенностью сказала ей рабыня Халльгерд. – Раз он, выходит, не виноват, а ты его зазря позорила. Твое дело, конечно, но я бы не ездила. Как есть придушит.

– А то как же! – охотно соглашалась Ингитора, не зря бывшая дочерью годи. – За напрасные «злые песни» сложивший их заслуживает кровной мести, как за убийство. Закон такой есть.

– Ну, так не езди! Зачем пропадать-то?

Ингитора только смеялась, утирая слезы. Теперь, когда она лишилась и отца, и даже того призрачного утешения, которое ей давала месть, мысль о том, что кто-нибудь ее придушит, вовсе не казалась страшной.