Храни Волка. История 1 (СИ) - Фролова Машенька (книги хорошего качества txt) 📗

Пролог

— Пожалуйста… Больно! Больно! Бо…ль…но… — от собственного крика закладывает уши.

Кровь и слезы мешают видеть. Только крик и целый океан боли.

Всплеск.

Я вбегаю на крыльцо, открываю дверь…

Всплеск.

Хрип отца. Перекошенное от боли лицо. Под его грудью появляется окровавленная лапа с длинными узкими когтями. Короткий рывок — и лапа сжимается в кулак. Вторая лапа разрывает горло так, что голова почти отделяется от тела.

Кровь. Вокруг одна кровь. Море крови.

Больно. Мне очень больно.

Всплеск.

— Не надо! — шепчу, умоляю. — Больно!

— Конечно, больно! — отвечает кто-то над ухом, но я не чувствую его запаха, не могу вспомнить интонацию голоса.

Вокруг один туман. Я только слышу собственный и его голос. И боль. Так много боли, будто вокруг нет ничего, кроме нее.

— Бо-ль-но! — кричу и плачу.

— Какая мягкая и чистая девочка! — смеется голос. — Такая чистая, — повторяет с удовольствием, — ни волос, ни прыщей! Сейчас будешь чуток грязненькой!

Удар. Боль. Мой крик переходящий в всхлип и хрип.

Всплеск.

Я бегу по коридору. Тусклый свет с потолка, темные узкие переходы. И вонь. Вокруг одна кровь. Сырость и еще что-то, что я не могу понять.

Бегу. Задыхаюсь. Боюсь до звона в ушах. Они убили маму и папу. Перед глазами не коридор, а мама с застывшим лицом. Ее рык, переходящий в визг. Мама и папа — их больше нет.

Бегу и слышу чьи-то голоса, чувствую их запах. От страха не сразу получается повернуть ручку ближайшей двери. Успеваю увидеть распятого на большом столе волка. В воздухе комнаты густая вонь серебра и крови. У волка с задних лап содрана шерсть, кожа и мяса. До костей содрано, но волк все еще жив и пытается скалиться.

Кричу! На мой крик дергается волк и те, кто причиняет ему боль. Не вижу лиц, не чую их запахов.

Удар. Боль. Много боли. Не могу дышать.

Всплеск.

— Чистая девочка стала грязной! — крик удовольствия.

Боль. Как же много боли.

Рука из груди отца.

Всплеск.

— Не надо! Пожалуйста! — умоляю.

***

Робин с явным облегчением отпустил тоненькую синюшную ручку, которая страшно смотрелась на фоне белой простыни. В сознание ворвались медицинские ароматы и писки разных приборов, как и шуршание аппарата для дыхания.

Мужчина потер лицо и помотал головой, прогоняя из памяти ощущения. Слишком много боли на одно тело.

Робин вышел из палаты, прошел несколько шагов по закрытому крылу госпиталя, кивнул охранникам у двери, и вошел.

На койке в окружении мигающих приборов, трубок и проводов лежал мужчина. Робин бесшумно опустился на стул в изголовье и с болью всмотрелся в заострившееся лицо. Черные синяки под глазами, выпирающие скулы. Серо-белая кожа. Если бы мог, Робин отдал бы все, чтобы не видеть брата в таком состоянии.

Ноздри больного дрогнули и мужчина приоткрыл красные, слезящиеся глаза. Робин попытался выдавить улыбку, но вышел оскал.

— Какие новости? — устало спросил мужчина.

— Никаких, — вздохнул Робин, откидываясь на спинку стула, чтобы брату было удобнее смотреть на него. — У девчонки в голове только боль и вспышками образы родителей. Она не помнит ни лиц, ни запахов. Только боль.

Мужчина стиснул зубы.

— Это из-за того, что она увидела меня, — проговорил он.

— Нет, Вальтер, не думаю, — качнул головой Робин.

— Почему же?

— Думаю, это из-за того, что она — единственная кому удалось бежать. И ее решили примерно наказать. В ее памяти даже не отложилось, что это был ты. Она приняла тебя просто за волка.

— Твари! — выдохнул мужчина, прикрывая глаза.

Дверь снова открылась, впуская врача.

— Доктор Рун, — привстал Робин.

— Господин Хаурес, я был уверен, что найду вас здесь, — доктор протянул руку.

— Что с девочкой? — влез в беседу Вальтер.

— Операция проведена успешно, ее жизни ничего не угрожает, — начал доклад врач. — Только, скажите, насколько я знаю, эта малышка из семьи Теней, так?

— Да, — кивнул Робин. — Единственная дочь.

— Тогда… — доктор вопросительно глянул на Робина.

— Говорите! — разозлился Вальтер, заметив, как брат отрицательно качает головой. — Я имею право знать, что с ребенком!

— Да, да конечно, — согласился врач. — Дело в том, что девочка не сможет иметь детей. Простите за прямолинейность, но проще всего сказать, что мы ее буквально по кускам собрали. И я со всей ответственностью могу заявить, что после случившегося, детей у нее не будет, а значит и Теней, как понимаете…

— Подождите! — прервал его Вальтер, приподнимаясь на руках. — Вы хотите сказать, что девочку не только били, но и…?

Рун перевел непонимающий взгляд на Робина.

— Я думал, что вы знаете… — промямлил он. — Травм от побоев не так много. Сотрясение головного мозга, два сломанных ребра, сломанные пальцы обеих рук, думаю это она сама от боли, еще гематомы на лице и теле, смещение суставов. А вот внутренние разрывы, и как следствие, кровотечение — это и была причина операции.

Вальтер зарычал, откидываясь на подушки.

— Доктор, вы свободны! — приказал Робин.

— Но…

— Пошел вон! — рявкнул Робин.

Брата трясло крупной дрожью. Робин не сразу заметил слезы на ввалившихся щеках, а когда заметил — испугался.

— Ты не виноват! — уверенно заявил старший, хватая брата за плечи и нависая над ним. — Не виноват, слышишь! Это не твоя вина!

— Не моя!? — рванулся мужчина так, что приборы протестующе запиликали, а на бинтах проступила ярко-алая кровь. — Не виноват?! А кто тогда?! Кто, Робин? Им нужен был я, а в итоге погибли обе мои Тени и… Боже, с девочкой сотворили такое…

Робина невольно передернуло от воспоминаний. Сейчас в голове спящей под наркозом девочки была только боль, и ее было слишком много, даже для взрослого, даже для мужчины… Но, момент слабости прошел, и он решительно кивнул.

— Задача Тени умереть первой! И ты это знаешь не хуже меня! А девчонка сама виновата. Не стала бы убегать — ее бы просто убили или заперли как всех остальных…

Вальтер неверяще распахнул глаза и уставился на старшего брата так, как будто видел его впервые.

— Ты серьезно?! Девочка сама виновата?!

— Я не это хотел сказать!

— Да ну? А что ты хотел сказать?!

Робин обессиленно опустился на стул и отвел взгляд в сторону.

— Только то, что в этом нет твоей вины, Вальтер!

Помолчали.

Робин понимал, что он должен сказать какие-то ободряющие слова, должен поддержать единственного близкого, но он никогда не умел говорить правильные вещи. Вот и сейчас Робин малодушно боялся смотреть в изменившееся, резко постаревшее лицо еще молодого волка. Не желал видеть в глазах обреченность и тоску покалеченного зверя.

Взгляд невольно скользнул по неестественно тонким ногам. От бедер и ниже, до самых пальцев ноги под повязками больше походили на протезы. Робин не видел результат регенерации, но понимал без слов, что его младший брат никогда не вернет себе прежние ноги, и ходить вряд ли теперь сможет.

Тишина давила и связывала. К горлу подступал комок, а в душу закрадывалась обреченность. Он не смог защитить брата! Он сделал его калекой, допустил…

— Робин, — словно ножом резанул голос Вальтера, твердый и решительный, как и раньше. — Я верно понимаю, что девочка отправится в приют, когда поправится?

Старший пожал плечами.

— Оставлять ее в ближнем круге больше смысла нет. Сам же слышал, что щенков она родить не сможет. А другой родне она не нужна, по той же причине. Ни кто из Теней не станет растить бесплодную волчицу, как и готовить из нее Тень. Ты прав в одном, после того, что случилось ни один альфа не допустит ее в Тени…

— Потому что она может предать своего Абсолюта? — жестко усмехнулся Вальтер.

Робин промолчал. Если бы он был на месте девчонки, то жизнь бы положил, чтобы убить его и Вальтера, но говорить это вслух — значит признать вину. А вины за ними нет, и не было!