Дерево Джанфия - Ли Танит (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Танит Ли

Дерево Джанфия

Восемь лет — достаточный срок, чтобы невезение превратилось в образ жизни, И нельзя сказать, что эта жизнь заслуживает драматического эпитета “несчастная”. Все-таки несчастье и невезение — вещи разные. В том смысле, что отсутствие счастья еще не есть несчастье. Однако рано или поздно наступает момент, когда ты уже ничего не ждешь от судьбы. Ни хорошего, ни плохого. И потому немножко успокаиваешься. Обретаешь душевное равновесие. Конечно, оно далеко от совершенства, то и дело ты поддаешься ярости и чувству собственной никчемности. Все-таки трудно отказаться от надежды — этой последней из пакостей, выскочивших на волю из шкатулки Пандоры. И всякий раз после всплеска надежды, ничем не обоснованного, кроме отсутствия какой бы то ни было пищи для нее, в душе некоторое время царит полный упадок. Хочется даже не смерти.., а просто чтобы твой мучитель вышел наконец из теней и представился и поделился своими планами в отношении твоей скромной персоны. И ты даже призываешь его — как правило, очень наивно. Например, переходишь улицу на красный свет. Так сказать, искушаешь судьбу.

— Э, да ты неважно выглядишь, — сказала Изабелла, когда я сел к ней в машину. Мы ехали по городку в закутавшей все и вся белой пыли.

Я не стал спорить. Я и сам знал, что выгляжу не ахти.

— Бедняжка. Ну, хоть отдохнешь наконец.

— Отдохну, как же…

Безусловно, мои страдания казались ей сущей ерундой. Да и любой из миллионов поднял бы меня на смех, вздумай я поплакаться ему в жилетку. Вдобавок я начисто исчерпал квоту людского сочувствия. Ну, да и Бог с ним. Изабелла предложила пожить в ее вилле, и это походило не на избавление, о котором я мог только мечтать, а на временную передышку. Спасибо и на том. Однако не мешало бы сменить малоприятную тему. Словно прочитав мои мысли, она сказала:

— Глянь на оливы, разве не красота? Я, полуослепший от солнца и пыли, посмотрел на проносящиеся мимо деревья.

— А вон, гляди! Вон там, прямо в небе! Действительно, вилла поднималась в ярко-синее небо, венчая собою позолоченную солнцем, поросшую кипарисами и соснами скалу. Под лучами здание выглядело алебастровым, и, перемешиваясь с его тенями, свет розовел. Внизу дорогу омывало море олив, листва переливчато серебрилась, когда ее шевелил ветер. Действительно, это было очень красиво, но почему-то очарование жизни ты замечаешь лишь на ее закате.

Машина свернула с шоссе на подъездную дорожку, утонула в пламенных джунглях бугенвилий и рододендронов. Изабелла провела меня через веранду в дом, не имевший ни малейших оснований корить своих хозяев за скупость и небрежение. Во время этой экскурсии я узнал все его достоинства и полюбовался великолепными видами, которые открывались из каждого окна и со всех без исключения балконов.

— Марта ушла вниз, но она скоро вернется. Якобы должна проведать тетушку, но я подозреваю, дело не в тетушке, а в дружке. Впрочем, она милая девочка, превосходно тут управляется, сам увидишь. Еще будет кухарка, а садовники придут только через неделю. Так что тебя никто не побеспокоит.

— Дай-то Бог.

— Никто, кроме меня, — поправилась она. — Я буду тебя навещать. И помни, завтра ждем тебя к ужину. Мы вон там, за теми соснами, на живописной гряде. Отсюда — меньше полумили. Если знаешь азбуку Морзе, можешь сигналить нам вечерами из окна спальни на втором этаже. Правда, здорово? Ну, пока.

— Изабелла, ты так добра…

— Ерунда. Кто еще позаботится о старом нытике и зануде?

Она меня обняла, и я, к ужасу своему, прослезился. Изабелла тоже. Она вытерла глаза и сказала, что у меня все будет хорошо. Разумеется, она ошибалась.

Мартой звали зефирное создание лет четырнадцати на вид. Наверное, ей были все восемнадцать. Лучась оптимизмом, она вежливо поздоровалась. Я ничего особенного не почувствовал. Я часто завидую молодым, но больше не желаю себе ни юности, ни жизненных сил, ни здоровья. Сказать по правде, я их никогда не желал.

— И правда, дружок, — сказала Изабелла, когда девушка ушла. — Господи! Ты помнишь, как это свежо бывает в таком возрасте? Все эти тисканья и поцелуи в укромных уголках…

В отличие от нее, меня не грели подобные воспоминания, но я улыбнулся.

— А тем более — тут, — продолжала она. — Под нежным солнышком, среди цветочков и медовых ароматов. Это же Аркадия, рай на земле. Все-таки хорошо, что я не одна, рядом — старина Алек. Он совсем как мальчишка — то и дело преподносит сюрпризы.

— Можно спросить? — сказал я. — Как называется вон то цветущее дерево?

Ни о чем я не хотел ее спрашивать, и дерево заметил лишь секунду назад. Просто испугался, что она вздумала со мною флиртовать. Слишком долго я воздерживался от секса, подавлял в себе желания, чтобы чувствовать себя в такой ситуации уютно.

Изабелла, обожавшая свои пожитки, легко поддалась на трюк и повела меня рассматривать дерево. Оно стояло в белой керамической кадке, штамб и крона четко прорисовывались на золотистом фоне. От растения шел мягкий аромат, и я, подойдя ближе, понял: это им заполнена вся веранда.

— Ах да, запах, — сказала Изабелла. — К вечеру он окрепнет, а ночью заглушит почти все. А ну-ка, что тут у нас? — Она раздвинула темные глянцевитые листья и взяла изящный ярко-белый бутон. — После заката раскроется, — пообещала. — Господи, как же оно называется?

Она напряженно посмотрела на меня и вдруг просияла, словно нашла возможность сделать мне новый подарок.

— Джанфия. Сейчас я тебе о ней расскажу. Джанфия — это, кажется, от французского «жанвье”.

Она просто светилась. Не подыграть ей было нельзя.

— Январь? Почему? Оно что, цветет зимой?

— Возможно. Хотя у меня ни разу зимой не цвело. Нет, наверное, дело в другом. Но январь имеет какое-то отношение, точно…

— Может, не январь, а Янус? — спросил я. — Двуликий бог входов и выходов? Ты всегда это дерево держишь у входа в дом?

Я едва не сказал, что Янус якобы приносит удачу.

— Может быть, ты и прав. Но не думаю, что оно действительно охраняет дом. Нет, с ним связана какая-то история… Черт, подзабыла. Что-то вроде легенды о мирте.., или о базилике? Ну, ты, наверное, слышал. Дух, живущий в дереве…

— Это про мирт. По ночам Венера выходит развлекаться.., или нимфа. А днем прячется в ветвях. Базилик символизирует отсеченную голову. Он пророс через отверстия черепа и сказал юной девушке, что ее возлюбленного убил ее родной брат, а голову спрятал в цветочном горшке.

— Угу, — сказала Изабелла. — Ладно, спрошу Алека, наверняка он знает точно, что такое “джанфия”. Завтра за ужином расскажет.

Я снова улыбнулся. Ради Изабеллы мы с Алеком изо всех сил старались найти общий язык. Ничего путного из этого не вышло. Он меня недолюбливал, и со временем я стал ему платить той же монетой. Кроме Изабеллы нас объединяло только снисхождение к недостаткам друг друга. Хотя эти недостатки здорово раздражали.

Прощаясь с Изабеллой, я раздумывал, как бы отвертеться от совместного ужина.

Остаток дня я распаковывал чемоданы и обустраивался, купаясь в янтарном свете, то и дело бросая взгляд на сосны, на море олив. Вдали маячила оранжевая церквушка, раскинулась ферма с римскими крышами. Город уже терялся в пурпурном сумраке. Поддавшись коварным чарам пейзажа, я испытал миг блаженства. Это пугало, но я не противился. Все нормально. В растительном покое нет ничего плохого. Он никак не влияет на все остальное. На тоску. На дамоклов меч, висящий на ниточке. Рок сильнее меня. Я смирился. Стоит ли тревожиться по пустякам?

Однако мне полегчало, забрезжила мысль, что еще не все потеряно. Я отважился хлебнуть красного вина и с аппетитом поужинал. И приятно было вспоминать, что меня ждут.

Ночью я крепко спал, позабыв, что лежу в незнакомой постели. Один раз проснулся от странного ощущения, будто в спальне я не один. И правда, не один — со мною был запах дерева джанфия, он затекал с веранды через отворенное окно. Помнится, дерево растет прямо под окном. Какой резкий, непривычный запах! Я уснул, а утром обнаружил, что запах исчез, зато желудок наполнился комьями боли. Меня тошнило. Долгий путь, жара, сытная пища, вино. Но нет худа без добра — я теперь имею право с чистой совестью отказаться от ужина у Изабеллы и Алека. Часов в одиннадцать позвоню…