Шапка мира - Булыга Сергей Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

Сергей Булыга

Шапка Мира

Скрипели полозья; сопели, урчали собаки. Урр Мохнатый бежал впереди и торил им тропу. Глубокий снег искрился под ногами и излучал холодное сияние.

А вокруг была тьма. На черном небе ни луны, ни звезд. Пар из-под полотняной маски, скрывавшей лицо, был такой густой, что временами Урр не видел ничего – лишь пар. Тогда он спотыкался, падал в снег, вставал и вновь бежал. Собаки едва поспевали за ним. Урр спешил, он хотел поскорей добежать до вершины холма. Оставалось каких-то полсотни шагов. Двадцать пять. Двадцать. Десять. Четыре…

Добежал. Остановился. Упряжка догнала его; собаки, путая постромки, сбились возле его ног. Урр оглянулся. Еще два десятка упряжек спешили за ним. И два десятка воинов, закутанных в меха, бежали каждый впереди своей упряжки. Значит, никто не отстал и можно отправляться дальше. Урр отдышался, сбил с маски приросшие к ней льдинки и побежал по пологому склону. Однако вскоре, пропустив вперед собак, он повалился в сани и, восклицая «хенья! хенья!», лег поудобней и закрыл глаза. Под гору можно отдохнуть, собаки сами справятся.

Как хорошо лежать в санях, когда тебя мерно качает и хочется спать! Но ты не спишь, а чувствуешь под боком острый меч и знаешь – скоро бой. Когда собаки нападут на след, они тотчас же собьются с шага, вожак рванется в сторону и зарычит, а все остальные подхватят, Урр сразу соскочит с саней… А потом, возвращаясь домой… Урр заснул. Собаки, натянув постромки, по грудь проваливались в снег. А сзади еще два десятка упряжек спускались с холма.

И вдруг вожак рванулся в сторону, завыл, присел. Шерсть на загривке вздыбилась, глаза налились кровью. Урр, еще до конца не проснувшись, соскочил с саней и, замахнувшись мечом, прикрикнул не него:

– Молчи!

Вожак, недовольно косясь на него, замолчал.

А Урр уже внимательно смотрел по сторонам. Вокруг был только снег – искрящийся, покрытый твердым настом. Ни дерева, ни камня, ни торосов. И всё же где-то здесь должна быть берлога. Однако не стоит спешить, а лучше подождать, пока прибудут остальные воины. Те, подъезжая, молча вставали с саней и, обнажив мечи, шли к нему, старшему в отряде. Когда все собрались, Урр выпряг вожака из упряжки, и тот, взрывая мордой снег, бегом повел по следу. Урр едва удерживал его на поводке.

Когда пробежали две сотни шагов, вожак остановился, поджал хвост и негромко завыл. Урр присмотрелся – прямо перед ним сугроб слегка просел, и там же ноздреватый снег был немного темнее, чем рядом. Сомнений больше не было – они пришли к берлоге морфов.

В Священном Прозрении сказано: «Вы, люди, рождены затем, чтобы жить и наслаждаться жизнью, а тот, кто покушается на вашу жизнь, достоин смерти». Урр поднял меч и поднес его к маске. Меч нужно целовать открытыми губами, однако же в сильный мороз сталь к ним сразу примерзнет, порвет. И, надо полагать, Великий Винн простит его за нарушение обряда.

Коснувшись маской лезвия меча, Урр нетерпеливо оглянулся и призывно махнул рукой. Шестеро воинов вышли вперед и принялись разбрасывать сугроб. Седьмой тем временем возился с факелом. Без факела нельзя; огонь поможет отыскать врагов и, главное, сделает их беспомощными – морфы слепнут от яркого света. Но это только зимой. А летом…

Горят поселки, города, посевы. Неисчислимые полчища проклятых морфов идут неудержимо, как потоп, от горизонта и до горизонта. Свирепые и ненасытные исчадия Севера спускаются на благодатный Юг и толпами гибнут в сражениях, тонут в ловушках, горят в подожженных лесах, мрут близ отравленных колодцев – и всё же идут. Никто не в силах их остановить, все убегают прочь. Зато зимой…

Отбросив снег, воины стали выламывать ветки, скрывавшие вход, стараясь делать это тихо и без лишней суеты. Когда же вход в берлогу был наконец расчищен, Урр взял пылавший факел, наклонился и осветил им берлогу.

На длинных нарах, тесно прижавшись друг к другу, лежали укрытые шкурами люди. Все спали. Урр оглянулся к воинам, шепнул:

– Пора! – и первым с поднятым мечом поспешно сбежал вниз.

И там они рубили всех подряд. Враги просыпались, кричали, метались – и раз за разом попадали под удар. Воины гневно, надрывно кричали:

– Смерть! Смерть! – и каждый взмах меча рубил, искоренял в их душах вековечный страх перед народом Севера.

А морфы, ничего не понимая и ослепшие от яркого света, забивались в углы, закрывались руками – и гибли. Когда же несколько из их мужчин, схватив мечи, попытались отбиться, их тут же смяли, порубили и двинулись дальше. Хрип, топот, вопли, звон мечей и огромные тени на стенах, удары, падения, стоны, кровавые пятна в глазах…

И вдруг стало тихо. Урр опустил окровавленный меч и осмотрел берлогу. Да только разве здесь что-нибудь разберешь? Вполне возможно, кто-то из врагов и избежал возмездия, затаившись под ворохом шкур. Ну что ж, пусть будет так. Урр швырнул факел на нары – смолистое дерево враз занялось, огонь заплясал, затрещал, разгорелся.

– Уходим! – хрипло сказал Урр и, опустив голову, первым двинулся к выходу.

Потом они стояли на ветру и смотрели на густой и черный дым, валивший из берлоги. Но вот раздался громкий треск, берлога обвалилась, и сугроб осел. Дым заклубился, заметался и рассеялся. Урр спрятал меч в ножны и медленно пошел к упряжкам. Воины двинулись следом.

Урр, лежа на санях, неистово хлестал собак бичом. Упряжка мчалась всё быстрее и быстрее. Собаки, выбившись из сил, утопали в снегу, но торопились как могли. Им тоже хотелось скорее бежать из долины, не чуять едкой гари и забыть неистовые крики. Еще немного, и хозяин объявит привал, распряжет их, накормит мороженой рыбой, и можно будет с головой зарыться в снег, зажмуриться и хоть немного отдохнуть.

Урр натянул постромки, крикнул – и собаки остановились. Тогда он приподнялся, сел в санях, снял рукавицы и достал из-за пазухи маленький вышитый бисером кожаный кошель, слегка встряхнул его, и на его ладонь лег темно-синий камень – волшебный кристалл. Урр повернул ладонь, и в камне загорелся слабый свет. Урр повернул еще немного, и свет стал ярче. Тонкий луч, отражаясь от граней кристалла, высветил загадочный узор. Урр посмотрел на небо – ни луны, ни звезд. Но, сверившись с кристаллом, он теперь точно знал, где север, и что времени – семь пополудни.

Подоспели другие упряжки. Воины разбили лагерь и принялись кормить собак. А Урр Мохнатый всё сидел в санях и смотрел на волшебный кристалл. Узор то загорался, то тускнел, лучи со временем сдвигались и, многократно отражаясь от зеркальных граней, слагались каждый раз по-новому. Здесь, далеко на Севере, где много месяцев в году не всходит солнце и черное небо без звезд и луны, волшебный кристалл был единственной путеводной нитью, которая давала хоть какую-то надежду на спасение, на то, что ты не заплутаешь, не затеряешься в этих бескрайних и безжизненных просторах. Вначале путь лежит на север, а потом, когда даже лучи на волшебном кристалле начнут расплываться, отряд немедленно возвращается домой. По крайней мере, должен возвращаться.

Урр спрятал волшебный кристалл, поднялся и пошел к отряду. Воины сидели у костра и ели вяленую рыбу. Они потеснились, и Урр опустился к огню.

Костер был хоть и чахлый, но светил гораздо ярче факела. И если б так светло было в берлоге морфов, то, конечно же… Нет, пусть лучше там будет темно. Да, он выполняет свой долг, Великий Винн призвал его в поход… И все-таки, бросая факел, он каждый раз спешит скорее выйти из берлоги, чтоб не видеть убитых врагов. Ведь – да простят ему боги! – Урр не палач, а воин.

Поев, Урр не остался слушать пение Гелля Рассказчика, а ушел в низкую тесную хижину, которую воины наспех сложили для него из плотных снежных плит, лег в спальный мешок и затих.

Не спалось, было страшно. Уже в который раз ему казалось, будто он когда-нибудь заснет и будет спать долго, как морф. И в этом, кстати сказать, не будет ничего удивительного. Ведь человек устроен так, что ночью он спит, а с рассветом встает. А если здесь, на Севере, зимой темно, то вот морфы и спят до весны. А затем, просыпаясь, они – как растаявший снег, как потоп – текут бесчисленными ордами на Юг и пожирают, жгут, уничтожают все живое. А сами же они неистребимы и неудержимы. Но стоит лишь ударить первым холодам, стоит лишь пожелтеть первым листьям, стоит лишь по полям полететь паутине… как дикие орды, бросая добычу, поспешно уходят на Север. Там они залегают в берлоги и спят до весны, до своего очередного набега. Вот тут-то…