Еретическое путешествие к точке невозврата - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев"

Михаил Крюков

ЕРЕТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ К ТОЧКЕ НЕВОЗВРАТА

Часть 1

Саксония в XVI веке

Глава 1

15 октября 1524 г.

15 октября 1524 года, ближе к полудню не по-осеннему тёплого, солнечного дня, фрайхерр [1] Вольфгер фон Экк, седьмой и последний барон из древнего и славного рода фон Экков стоял у окна в верхнем этаже бергфрида [2] замка Альтенберг. Под стенами замка, сложенными из громадных, позеленевших от времени каменных блоков, вздувшаяся от дождей в верховьях Рудных гор река несла хлопья грязной пены, сломанные ветки, листву и прочий мусор, а дальше, за рекой, на фоне выцветшего, будто застиранная ткань, неба пламенел осенними красками лес.

Вольфгер забавлялся игрой, придуманной ещё в детстве: упёршись лбом в оконный переплёт, он слегка поворачивал голову то вправо, то влево, и листва в старом, оплывшем книзу стекле переливалась волшебными красками, а лес казался таинственным и сказочным. Вольфгер прикрыл глаза и представил себе, как он на своём охотничьем жеребце едет по лесной тропинке. Давно изучивший привычки хозяина конь идёт шагом, а барон, бросив поводья ему на шею, с наслаждением вдыхает запах грибной прели, прихваченных ночными заморозками листьев и невесть как долетевшего сюда дымка из печей замковой кухни. А впереди за поворотом лежит озеро, небольшое, но очень глубокое и настолько холодное, что даже в летнюю жару купаться в нём можно только на отмели. На берегах озера греются на солнце серые туши камней, которые в незапамятные времена приволок сюда ледник. Камни гладкие, и на них хорошо лежать, глядя в небо.

Озеро маленькому Вольфгеру показал дед, Фридрих фон Экк. Старый барон надолго пережил своё поколение, жену – родственников и друзей – и, всеми забытый и никому не нужный, доживал свой век в замке. В молодости он, как и все фон Экки, участвовал в войнах, которые постоянно вёл с соседями задиристый курфюрст Саксонский, а то и сам император, и однажды в сражении ему не повезло. Бросаясь в конную сшибку, фрайхерр Фридрих как обычно скинул тяжёлый, похожий на железный клёпаный горшок топфхелм [3], который мешал смотреть, оставшись в полукруглой железной каске-цервельере, и пропустил удар моргенштерном. Каска не подвела, но шипастый шар соскользнул по гладкому железу на лицо, барон потерял левый глаз и несколько зубов, а также обзавёлся безобразным рваным шрамом через всю щёку.

Тогда он выжил чудом. Раненого нашли на поле боя оруженосцы, заметив коня под знакомой попоной. Конь охранял лежавшего без сознания хозяина – визжал, злобно скалил жёлтые зубы и оттирал чужих людей крупом. Барон две седмицы провалялся в лихорадке, а потом ещё полгода медленно и неуверенно приходил в себя, но воевать, оставшись с одним глазом, конечно, уже не мог. Из-за потери зубов и неудачно сросшегося шрама, который барон пытался скрыть бородой, Фридрих стал сильно шепелявить, и его речь мало кто понимал, а из-за сильного удара по голове барон перед сменой погоды иногда заговаривался. Несмотря на это, Вольфгер любил деда, а старик отвечал ему искренней привязанностью. Именно он познакомил мальчика с окрестностями замка, показал, как правильно управлять лошадью в конном бою, да не на турнире, а в реальной схватке, когда один конный может оказаться против трёх или даже четырёх пешцев.

Дед и внук любили конные прогулки, и часто, взяв с собой мешок с едой и бурдюк с разбавленным вином, уезжали из дома на целый день. Они забирались в самые глухие уголки замковых владений, и однажды выехали к озеру.

Лесное озеро, у которого не было названия, выглядело кристально чистым, прозрачным и было странно мёртвым – в нём не водилась рыба, не было лягушек и другой водяной живности, даже утки облетали его стороной.

– Дед, скажи, а почему озеро, ну… такое неживое? – с любопытством спросил Вольфгер, вертя головой.

– А это, малыш, потому, что в озере живёт ундина, – пояснил Фридрих, – она ведь не любит соседей, ну, а звери и птицы, понятное дело, это чувствуют…

– Настоящая ундина?! – ахнул мальчик, – а ты её видел?

– Да так… мельком, – криво усмехнулся дед. Шрам через всю щёку превращал обычную человеческую улыбку в жутковатую гримасу.

– Ундины, понимаешь ли, Вольфгер, любят чистую воду и не выносят, когда на них смотрят люди. Ясное дело, для человека это очень опасно. На ундину невозбранно может смотреть лишь тот, кто в канун Вальпургиевой ночи найдёт цветок папоротника и зашьёт его в свою одежду. У меня такого цветка не было, поэтому я и не рискнул разглядывать её.

– А чем опасно смотреть на ундину? – спросил Вольфгер. Глаза мальчика горели в предвкушении волшебной сказки.

– Разное говорят, – замялся старик, прикидывая, как лучше рассказать ребёнку легенду для взрослых, – я слышал, что ундинами становятся красивые девушки, утопившиеся из-за несчастной любви. И они, понятное дело, мечтают опять стать людьми, в озере-то холодно, сыро и скучно, а у русалки в жилах течёт не горячая человеческая кровь, а озёрная вода. Для того чтобы опять стать человеком, ундина должна заманить в свои объятия юношу, тогда она, выпив его кровь и завладев его душой, сможет выйти на сушу и вернуться в мир людей, а он превратится в упыря-утопленника. Берегись, сынок, обнажённых девушек, которые расчёсывают волосы на берегах рек и озёр, потому что это могут оказаться вовсе не прачки или замковые кухарки, а русалки. И тогда нет спасенья оплошавшему, его душа будет навеки порабощена и не вкусит райского блаженства!

Вольфгер слушал деда с открытым ртом. Перед его внутренним взором стояла девушка неземного изящества и красоты, с тонкой талией, высокой грудью и роскошными чёрными волосами. Вот она открывает ему объятия, Вольфгер смело обнимает её, целует, но почему-то не превращается в упыря, а девушка с радостным смехом становится земной, живой, ласковой и по-прежнему красивой и манящей…

Фрайхерр Фридрих фон Экк давно упокоился в фамильном склепе, Вольфгер повзрослел, и женское тело больше не было для него тайной, но образ ундины из лесного озера не оставлял его воображения. Все женщины, с которыми он заводил знакомство, казались ему грубыми, неинтересными и лишёнными обаяния. Возможно, поэтому барон, которому уже перевалило за сорок, так и не женился, а свои мужские надобности предпочитал утолять с помощью молоденьких горничных или кухарок, которых было полным-полно в замке. По прошествии месяца, а то и двух, очередная баронская подружка покидала его спальный покой, унося мешочек с золотыми гульденами, потом выходила замуж за какого-нибудь ремесленника и жила счастливо. Время от времени Вольфгер получал приглашения на крестины, сделанные с многозначительной улыбкой, и никогда не отказывал. Родители получали богатый подарок, а новорождённый – серебряную ложку с баронским гербом на первый зуб, после чего Вольфгер о младенце забывал, а родители и не напоминали.