По гриб жизни (СИ) - Виленский Александр (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Но костёр мы всё равно регулярно используем для приготовления пищи, соблюдать эти простые правила конспирации Димке несложно.
Скуучно!
Делать в деревне абсолютно нечего, забор я починил, с калиткой не справился, отступил. Если посчитать день приезда за первый, то мы здесь уже всего четвёртый день. Вчера ночью, уничтожив двух крыс-мутантов, мы сообща оценили вероятность появления в нашем жилище их злобных товарок. Шансы на вторжение неоправданно высоки, откуда вылезла убитая нами “сладкая парочка” — решительно непонятно. А где один паразИт, там и второй вылазИт. Поэтому нами предпринятые превентивные меры, мы озаботились поиском и установкой мышеловок.
Что-то мне подсказывало, что искомые объекты можно было найти на чердаке. Пыльном, грязном, просто ****ец. Извините. Я походил, подумал и всё-таки туда полез. И даже нашёл, представьте себе! Причём не пришлось всё перерывать, хватило тщательного поверхностного осмотра, с ангельским терпением и фонариком. На чердаке есть окна, но освещённость слабая.
Рабочих мышеловок у нас три штуки, ещё одну одолжил сосед.
Димка умел с ними обращаться, для меня же устройства в новинку, впрочем, ничего сверхъестественного, ххе. Крючок для наживки, взвод пружинной рамки, прямая спица-сторожок цепляет крючок, встаёт на боевой взвод. Крыса хватает наживку, дёргает, сторожок слетает, крысе ломает позвоночник, выдавливает наружу кишочки. Длинный розовый хвост конвульсивно подёргивается.
Как видите, всё просто и эффективно. Да ладно, я рисуюсь, у меня эта картинка тоже вызывает отвращение. Но ведь тварей всё равно надо убивать. Та, раздавленная табуретом кровавая лепёха тоже, поверьте, выглядела не ахти. И место укуса у меня побаливает, кожа покраснела, как бы инфекция не попала… от них же не надо ставить прививки, как от собак? Блиин! Мышеловки заряжаем кусочками сыра, хоть я и ратовал за мясо. Я запомнил, с каким аппетитом эти твари вглядывались в недоеденную пятку. Расставили мы ловушки по углам, всё честь по чести.
— Ты слышишь? — громкий шёпот друга.
Ночь, на часах… а хрен его знает, сколько на часах, мобильного телефона, оюбычно лежащего рядом с кроватью, в изголовье, нет, часы на стене против выхода стоят, батареек не было, других часов тоже не было. Точного времени в нашем маленьком мире не было.
— Ага, слышу. Опять шуршат, **ки.
— Зажги лампу, они всё равно не боятся света.
Обычно керосинка стоит в углу, на полу, чтобы никто не запнулся и не перевернул, но в этот раз мы поместили её на комод, рядом с фонариком.
— Хорошо, — чиркаю спичкой, поджигаю спирт, вертаю колёсико.
Две крысы, копии вчерашних, сидят между нашими кроватями, смотрят на Димку. ***ть. У меня по спине бегут мурашки.
— Что-то они не спешат к мышеловкам.
— А я тебе говорил, не поведутся они на твой Король Артур, — и оказался прав, — Этим господам мясо подавай, человечину, — хранящие неестественную неподвижность зверьки внушали мне иррациональный страх, — По старинке, табуретом?
Злополучный стул лежал возле моей кровати; я поднял трёхногого инвалида, перевернул его оставшимися ножками вверх. А ведь если смотреть на вчерашний инцидент с его точки зрения, именно он будет главным пострадавшим. Бедный стул потерял в бою ногу, теперь он не может служить, не способен выполнять своё ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. Его жизнь потеряла смысл! Это печально.
— Не, щас, — о чём-то размышлявший друг оживился, развернулся на кровати лицом к крысам, в правой его руке начал разгораться огнешар.
— Э, ты чего удумал! — поспешно отодвигаюсь к стене, прикрываю ладонью глаза, — Пожар собрался устроить?
— Да не, вряд ли, — отмахнулся “охотник”, выпуская снаряд.
Крысы смотрят в глаза приближающейся смерти; расстояние в метр, нет, пол метра, он ведь отпускает снаряд в конечной точке замаха. Доля секунды, пламя шипит, обжигает шкуру, выжигает глаза, разлетается в стороны, по полу, в нос бьёт запах палёной шерсти, ***ть, тут же керосинка на комоде, в полуметре, аааргх.
Х — предусмотрительность.
Огонь спадает, слегка дымится свисающий с моей кровати обожжённый кончик простыни. На полу два обгорелых трупика, эти партизаны что, умирали молча? Внезапно один из кусков жаренного мяса поворачивает голову, это выглядит так сюрреалистично… я опускаю на него табурет. Добивающий. Тишина.
— А у меня новый уровень! — в голосе друга радость, удивление.
— Что?
— Смотри, — тычок пальцами в татуировку, — Блин, ты же не видишь.
По словам ушастого, римская цифра один на его плече превратилась в двоечку, это случилось в момент убийства крысы. Плюс, естественно, слышимый лишь ему звук угольника.
— Мне кажется, или эта крыса больше, чем позавчерашняя?
— Это которую я в пол вколотил? Я ведь её хорошенько так сжал в ладони, а руки у меня знаешь какие сильные…
Смех смехом, но крысы продолжают нас навещать. Парами, молча, да они даже приходят примерно в одно и то же время! Вдохновлённый полученной циферкой друг учится регулировать мощность огнешаров, ГОРЯЧО приветствует наших вечерних гостей. Он даже не даёт мне заниматься добиванием подранков, мотивирует это тем, что опыт мне всё равно не нужен, не в коня корм, а ему надо циферку три набивать. Фраги, все дела. Мне же на шею присела апатия. Свесила ножки, никак не прогнать её. Наверное, сказывается интеллектуальный голод и глубокое разочарование в способности активировать собственную татуировку. Смотрю на сияющего друга, он активно тренируется, мочит крыс с детским, в чём-то даже пугающим энтузиазмом. Он ведь даже в лес бегал, искал какого-нибудь зверя, чтобы и его, значит, шаром прокатить. И куда делся весь флёр цивилизации, да даже банальная жалость к невинной зверушке? Я понимаю друга. Если бы у меня тоже была настоящая магия, я бы… тоже, наверно, немного потёк крышей на дело её развития. Экстенсивного, экспрессивного развития.
Но магии не было. Интернета не было. Телевизора, радио, даже свежих газет не было. Были книги, старые газеты, в них были буквы, но буквы были скучными. Черно-синяя агитка № 4 с призывом выбирать Б.Н. Ельцина меня не вдохновляет. В печь, в печь.
В дне, — заметьте, это слово я использую в 2вух смыслах, — есть лишь одна отдушина, посиделки с дедом Никифором.
Я не знаю, откуда у него столько варенья, видимо человек реально привык делать по осени обильные запасы. Герой. Я притаскивал с собой что-то из наших продуктов, сыр там, колбасу, сухарики-пряники, мы сидели, смотрели старенький телевизор, разговаривали о том, как на Руси жить хорошо. Я серьёзно. Иногда — плохо, но в целом всё равно хорошо. Хорошо-хорошо-хорошо. Сколько много шуршащих, словно войлочные тапочки по линолеуму, букв. Приятный старик.
Я все-таки убедил ленивых созданий!
Я крут.
Первым я убедил себя. Это было сложно. Потом я убедил его. Это было проще.
Димка согласился с тем, что, если крысу появляют, значит это кому-то нужно//зачёркнуто, значит это откуда-то она вылазит, значит где-то должна быть дыра, которая нора. С крайне низкой пропускной способностью, не больше двух пассажиров в день, хе. Дом, по сути, состоит из 2ух комнат, точнее, одной большой комнаты, что разделена ненесущей стеной. Печка в центре, ближе к выходу, чтобы, значица, грязь и дрова таскались меньше. Топка выходит в малую комнату, задняя её спинка в большую, чтобы тепло было и тут, и там. Малая комната выполняет функции прихожей, истопницкой и кухни.
На деле мы крысиный лаз уже искали, но делали это спустя рукава. Рукава волочились по земле, оставляли дорожки в пыли. Шучу. Мы ребята чистоплотные, пол моем, посуду моем, тела моем мылом душистым, вытираем полотенцем пушистым. И зубным порошком, и густым гребешком. При беглом, наклончивом осмотре, что мы произвели сразу после первого пришествия, найдено ничего не было. Теперь настало время тяжёлой атлетики. Вооружившись тряпками, ведром колодезной воды и решимостью, мы поочерёдно отодвигаем шкафы-комоды.
