Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях - Льюис Клайв Стейплз (книга жизни TXT) 📗
Действительно, к дому нёсся кеб. На нём – не там, где сидит кучер, а прямо на крыше, – стояла Джадис, царица цариц и ужас Чарна. Глаза её горели, зубы сверкали, волосы хвостом кометы стлались за нею. Лошадь она хлестала без милости, и та, раздувая ноздри, неслась во весь опор. Пролетев в дюйме от фонарного столба, лошадь эта остановилась, встала на дыбы, а кеб стукнулся о столб и развалился на куски. Колдунья ловко перескочила лошади на спину, шепнула ей что-то, та снова встала на дыбы и заржала, как от боли. Дигори видел лишь оскал, да горящий взгляд, да гриву. Королева и тут удержалась, как самый заправский наездник.
Дигори охнуть не успел, как из-за поворота вылетел ещё один кеб, а из него выскочил толстый джентльмен во фраке и полицейский. Сзади ехал третий кеб с двумя полицейскими и штук двадцать велосипедов; сидевшие на них мальчишки (главным образом разносчики) орали и звонили вовсю. За ними бежала толпа. В домах захлопали окна, на каждом крыльце появилось по слуге или служанке. Кто пропустит такое зрелище!
Тем временем из развалин первого кеба вылез старичок, в котором Дигори признал своего дядю, хотя лица не увидел, ибо цилиндр его закрыл. Многие кинулись на помощь, в том числе и Дигори.
– Вот она, – закричал толстяк, указывая на королеву, – держите её, констебль! Камней взяла на тысячи фунтов… прямо с прилавка… Жемчуг у неё на шее… всё моё… Мало того, она меня побила!
– И точно! – обрадовался кто-то в толпе. – Ух, синячище! Ну и дамочка! Силы-то, силы!
– Приложите сырое мясо, хозяин, – посоветовал мальчик из мясной лавки.
– Ничего не пойму, – сказал самый главный полисмен.
– Да говорю же я… – снова начал толстяк, но кто-то крикнул:
– Вы старика не прозевайте! Это он её возил.
Старик, то есть дядя Эндрю, сумев наконец подняться, потирал ушибленные места.
– Извольте объяснить, что здесь творится, сэр, – сказал полицейский.
– Умфи-помфи-шомф, – сказал дядя сквозь цилиндр.
– Попрошу без шуток! – строго сказал полисмен. – Снимите шляпу!
Сделать это было нелегко, но, к счастью, появились ещё два полисмена и сдернули цилиндр, взявшись за поля.
– Спасибо, – слабым голосом сказал дядя. – Спасибо… Мне плохо… Если бы капельку бренди…
– Минутку, сэр! – сказал первый полицейский, извлекая большой блокнот и маленький карандаш. – Кто отвечает за эту особу? Вы?
– Эй, берегись! – закричали в толпе, и полисмен успел отскочить.
Лошадь чуть не лягнула его, и так сильно, что могла убить. Колдунья развернула её мордой к собравшимся и острым ножом рассекла постромки.
Дигори всё это время пытался подобраться к колдунье, но не мог – мешала толпа. Чтобы подойти с другой стороны, надо было протиснуться между копытами и перильцами палисадника. Если вы знаете лошадей, то поймёте, что мешала и лошадь. Дигори лошадей знал и выжидал, скрипя зубами.
Сквозь толпу пробился краснолицый, довольно молодой человек в котелке и обратился к полицейскому:
– Хозяин, это моя лошадка… и повозочка моя. Сейчас одни щепки останутся…
– По очереди! – сказал полисмен. – Я не могу слушать всех сразу!
– Да как же? – сказал кебмен (звали его Фрэнк). – Я свою лошадку знаю, у нее папаша в кавалерии служил. Если дамочка будет её мучить, она тут всех перебрыкает. Пустите-ка, я разберусь.
Полисмен обрадовался предлогу и отошёл от лошади подальше, а кебмен Фрэнк добродушно обратился к колдунье:
– Вот что, барышня, оставьте вы лучше лошадку! Вы же из приличных, к чему вам такой тарарам? Ступайте домой, попейте чайку, отдохните, всё и пройдёт. – Он протянул было руку к лошади, чтобы погладить: – А ты, Земляничка, постой, не рыпайся! Тише, тиш-ш… – но тут колдунья злобно выкрикнула:
– Пёс, убери руку! Перед тобой королева!
Глава восьмая. Битва у фонаря, и что было дальше
– Ух ты! – восхитились в толпе. – Прямо сама королева?
– Ура её величеству! – поддержал кто-то, и все заорали «ура!» Колдунья гордо вскинула голову, щёки её вспыхнули, но, услышав смех, поняла, что над ней потешаются. Лицо её изменилось, она переложила нож в левую руку и вдруг, без предупреждения, сделала поистине жуткое дело: легко, словно срывая травинку, отломила перекладину от фонарного столба. Магическую силу она утратила, но своя, обычная, осталась при ней, и сломать столб-другой ей было не труднее, чем палочку ячменного сахара. Народ быстро расступился. Потрясая новым оружием, королева погнала лошадь вперёд.
«Сейчас или никогда!» – подумал Дигори и примерился, как бы половчей схватить колдунью за пятку. Когда он нырнул головой вперёд, раздался грохот и звон – колдунья опустила железный брусок на голову полицейскому, и тот упал как кегля.
– Быстрее! Их надо остановить! – услышал Дигори и, увидев за собой Полли (прибежала, как только истекли два часа), похвалил:
– Молодец! Держись за меня. Кольцо вынешь ты. Помни – жёлтое. Жди моей команды.
Тут свалился ещё один полисмен. Толпа зарокотала: «Да оттащите вы её!.. Нет, камнем, камнем!.. Вызовите солдат!» – но отступила подальше. Один Фрэнк – видимо, самый храбрый и самый добрый из собравшихся – по-прежнему пытался схватить лошадь, увертываясь от бруска.
Толпа гудела и ревела. Над головой Дигори просвистел камень. Колдунья звонко и вроде бы радостно выкликала:
– Подлые псы! Завоюю ваш мир, за всё ответите! Камня на камне не оставлю! Как в Чарне, как в Фелинде, как в Сораце, как в Брамандине!
Тут, изловчившись, Дигори схватил её за ногу. Она лягнула его прямо в зубы. Он разжал пальцы и закусил губу. Откуда-то доносился дрожащий дядин голос:
– Мадам… моя… э… дорогая… прошу вас… успокойтесь…
Дигори снова схватил колдунью за ногу, снова отлетел, снова схватил, вцепился крепко и крикнул:
– Полли!
Слава тебе, господи! Сердитые испуганные лица исчезли, сердитые испуганные крики умолкли (кроме дядиного). Где-то рядом, в полной темноте, дядя кричал:
– Что это, сон? Что это, смерть? Так нельзя! Это нечестно! Я, собственно, не чародей! Вы меня не поняли!.. Виновата моя крёстная!.. Протестую… При моём здоровье… Мы старого дорсетширского рода!.. – и что-то ещё.
«Тьфу! – подумал Дигори. – Его только не хватало! Да, пикничок…»
– Ты здесь, Полли? – Это он, конечно, уже сказал.
– Здесь, – ответила она, и они вынырнули в зелёное сияние леса. – Гляди-ка! И лошадь тут! И мистер Кеттерли! И кебмен! Ну и компания!..
Как только увидела лес, колдунья побледнела и склонилась лицом к лошадиной гриве. Несомненно, ей стало худо. Дядю и вовсе сотрясала мелкая дрожь. Но лошадь встряхнулась, радостно заржала и успокоилась – впервые с тех пор, как Дигори её увидел. Прижатые уши выпрямились, глаза уже не горели, а мирно сияли.
– Молодчина! – сказал Фрэнк и погладил её. – Понимаешь, что к чему! Так и держи, не горюй.
Лошадь Земляничка сделала самое разумное, что могла: ей очень хотелось пить (оно и понятно), и она направилась к ближайшей луже. Дигори ещё держал колдунью за ногу, а Полли – за руку; Фрэнк гладил лошадь; дрожащий дядя вцепился ему в рукав.
– Быстро! – скомандовала Полли и посмотрела на Дигори. – Зелёные!..
Так лошадь и не напилась, а очутившись в кромешной тьме, растерянно заржала. Дядя завизжал, и Дигори заметил:
– Однако!
– Почему так темно? – удивилась Полли. – Наверное, мы уже там.
– Где-нибудь мы да очутились. Во всяком случае, я на чём-то стою.
– И я, – сказала Полли. – Почему же так темно? Может, пруд не тот?
– Наверное, это Чарн, – предположил Дигори, – тут ночь.
– Это не Чарн, – сказала королева. – Это пустой мир. Здесь ничего нет.
