Страж империи - Буревой Андрей (серия книг txt) 📗
– Складки кое-где видны, – заметил Олаф, глянув на меня со стороны. – Ну да ничего, разгладятся.
– Ну, Кэр, теперь ты точно вылитый десятник, – от души хлопнул меня по плечу Вельд, с восхищением рассматривая мой новенький мундир.
Я поморщился, ощутив резкий укол боли в груди, и это не ускользнуло от внимания Роальда.
– Вельд, завязывай давай со своими похлопываниями, – нахмурился он. – Кэра и так хорошо приложило, а тут ты еще. К тому же и повода восторгаться нет. Всех отличий-то в мундире – вышитый серебряной нитью на левой стороне камзола герб города да ворот и обшлага не синие, как у простого стражника, а красные.
– Отличий немного, а сразу видно, что идет десятник, – заметил Вельд.
– Бумаги подпиши, – сказал мне Олаф.
Когда я расписался в расходной книге, он отправился к стоящему в углу массивному сейфу. Открыв его фигурным ключом, вытащил жестяную коробку. Достал оттуда новенький жетон стражника и подал мне.
– Двадцать семь? – заглянул через плечо Вельд. – Хороший номер. Лучше, чем семьсот сорок два.
– Двузначные номера – они всегда лучше трехзначных, – поддел его Олаф, запирая сейф.
Я усмехнулся. Олаф верно подметил – ведь разница в количестве цифр означает различие в статусе владельцев жетонов. Трехзначные номера в Кельме – только для простых стражников. Те же служащие управы Дознания щеголяют с двузначными. Правда, у них и сам жетон не такой. У нас на стальной пластинке выгравирован щит со скрещенными мечами, короной сверху и номером снизу, а у них по центру красуется идущий по следу волкодав. Ну и главная разница в том, что значок десятника – с серебрением, а потому выделяется на фоне жетонов стражников. Это, как мрачно шутит Роальд, для того, чтобы добропорядочные граждане сразу заметили старшего и знали, на кого жаловаться в магистрат. Тем более что две цифры и запомнить легче. Хотя все это теперь ерунда…
– Кэр, ты там уснул, что ли? – легонько толкнул меня Вельд.
– Да нет, задумался просто, – ответил я и повесил цепочку с жетоном на шею. А на голову нахлобучил фуражку-кругляшку, прозванную так за ее форму.
– И оружие, – вывалил на стол последние предметы моего нового снаряжения Олаф.
Мне только и оставалось, что нацепить на пояс новенький кожаный ремень с прямоугольной серебреной пряжкой да закрепить на нем «железо вострое». Слева фальшион, справа узкий кинжал. И все. Всего чуть больше трех фунтов снаряжения против обычных тридцати, когда приходится таскаться в кольчужной броне и со стрелометом на плече.
– Теперь потопали к казначею, – сказал Роальд. – За денежкой.
– А нам там, случаем, ничего не перепадет? – немедленно поинтересовался Вельд.
– Успеешь еще свое получить, – отмахнулся от него десятник.
– Оценят контрабанду, тогда и выпишут премию, – сказал я разочарованно вздохнувшему приятелю. – Золотых так в пять…
– Да ну! – не поверил Вельд.
– А может, даже еще больше, – максимально убедительно сказал я. – Тьер Ольм говорит, что перехваченный нами груз на тысячу с лишним золотых ролдо потянет.
– Вот это дело! – несказанно обрадовался Вельд. – Ох и заживем мы теперь! – Он вознамерился было с силой хлопнуть меня по спине, чтобы выразить восторг, но вовремя опомнился, когда я сунул ему кулак под нос.
– Вельд, ты отправляйся пока переодеваться, – остановившись, велел ему Роальд. – Доспехи нам сегодня не понадобятся. – И поторопил задумавшегося стражника: – Бегом давай. Мне тоже нужно будет бронь скинуть, а Кэра одного оставлять нельзя.
– Почему нельзя? – спросил Вельд, бросив на меня недоуменный взгляд. – Что с ним станется-то?
– Приложило его сильно, – пояснил Роальд. – Поэтому целитель велел присматривать, а то мало ли вдруг худо станет.
– Понял, – кивнул Вельд и помчался переодеваться в принадлежавшую нашему десятку комнатушку. Да быстро так поскакал – явно собрался с остальными поделиться известиями о денежной награде и намечающейся пьянке.
А мы тем временем дошли до кабинета казначея и ввалились к нему. С удивлением глядя на меня, тьер Лоран не сразу заметил бумаги, протягиваемые Роальдом. На него, похоже, сильно подействовал мой прыжок по должностной лестнице. Все назначения на пару лет вперед расписаны, а тут такое диво дивное – не отслуживший и трех лет стражник становится десятником. И ладно бы имел высокопоставленных покровителей или бездонную кубышку, а то ведь всем известно, что с деньгами у меня туго, а родственников и вовсе нет.
Однако удивление не позволило казначею окончательно забыться. Ознакомившись с бумагами, он вновь вернул свой привычный облик. Нахмурился, сжал губы и, потирая подбородок рукой, на мизинце которой красовался золотой перстень с рубином размером с лесной орех, исподлобья зыркнул на меня. Оглядел нас с подозрением, словно мы ряженые разбойники, решившие обманом завладеть его деньгами, а затем буркнул:
– Денег нет. Перерасход казны у нас. – И отодвинул от себя поручение на выдачу денежного поощрения.
– Лоран, ну их на блин, твои штучки-дрючки, – раздраженно сказал Роальд. – Давай гони монеты и нечего пудрить нам мозги. Перерасход у него… Тебе поручение дано – так выполняй.
– Ничего не знаю, – пошел в отказ казначей. – Может, это Тимир ошибся и неправильную сумму проставил. Или просто запамятовал, как у нас обстоят дела с денежным довольствием.
– Ну и жук ты, Лоран, – с осуждением покачал головой Роальд и предложил: – Сходи сам к сотнику и убедись, что никакой ошибки нет.
– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул Лоран, видя, что уходить ни с чем мы не собираемся.
Выдворив нас из кабинета, казначей отправился к сотнику, а мы остались подпирать стены.
– Вот же скряга еще! – в сердцах высказался Роальд. – За медяшку удушится. Будто он из своего кошеля деньги выкладывает.
Я промолчал. Какое-то безразличие накатило… Зачем мне, собственно, эти деньги? Разве только, чтобы упиться до смерти. С собой в могилу их не заберешь…
Вельд притопал, а Роальд отправился снимать бронь. Казначей же как сгинул. А мгновения отпущенного мне краткого срока утекали словно вода.
– Слушай, Вельд, а что бы ты сделал, если бы узнал, что жить тебе, скажем, осталось всего ничего? – спросил я интереса ради, продолжая думать о своем, о насущном.
– Как это всего ничего? – недоуменно похлопал глазами Вельд. – Ты это вообще к чему?
– Да так просто, мысль в голову пришла, – ответил я и, чтобы не дать ему ничего заподозрить, добавил: – Вот, к примеру, поставил бы ты сегодня не один золотой, а десяток. И проиграл бы. Что бы ты делал, дожидаясь того близкого дня, когда люди ростовщиков займутся отправкой тебя на погост?
– Да ну! – отмахнулся от меня раздосадованный Вельд, видимо сочтя мои слова подколкой по поводу его несостоявшейся ставки.
Вот же жмотина. Еще и дуется. И ведь ничего не потерял – букмекеры ему все вернут, а все равно глядит, как на лютого врага, лишившего его последней надежды на счастье. А о том, что по моей милости его ждет солидная награда, словно позабыл.
– Не позову я тебя, пожалуй, сегодня в «Селедку» мое повышение обмывать, – негромко сказал я, отворачиваясь.
– Да ладно тебе, Кэр, ты что? – тут же забыл обо всех своих обидах Вельд и с сожалением вздохнул: – Жалко, что не удастся теперь с Эльмирой вечерок скоротать. – И, помолчав, сказал: – А если бы знал, что помру, скажем, к завтрашнему утру, поступил бы просто. Загулял бы так, чтобы в мире ином было что вспомнить… Шляпу бы с диковинным пером сразу же купил… Одежку новую… И в кабак… Гулять… И окромя лучшего вина ничего бы не пил… А потом бы снял пару или даже тройку девиц из гулящих… – Размечтавшись, Вельд зацокал языком, так ему понравилась нарисованная воображением картина.
– А деньги бы где взял? – усмехнулся я, возвращая его с небес на землю.
– Да занял бы, – заухмылялся он. – Все равно не отдавать.
– Тогда, если вздумаешь помирать, так и знай – денег я тебе взаймы не дам, – рассмеявшись, предупредил я, обратив, таким образом, разговор в шутку. Хотя какой тут смех, когда на самом деле скоро быть мне упокоенным на погосте.
