Испытание - Чиркова Вера Андреевна (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Сто раз спасибо, — выдохнул Харн, заглянул в спальню и, обнаружив, что Таэльмина спит на снежно-белой постели, спрятанная от любопытных глаз узорной газовой занавесью, успокоенно прикрыл поплотнее дверь.
— А теперь брысь и не вздумайте подслушивать наш разговор, отправлю к ограм, — строго нахмурился Алдер, и две пары любопытных глаз, поблескивавшие из-под дивана, мигом исчезли, как будто их тут и не бывало.
Все же они обращаются очень высокомерно со своими созданиями, эти старшие расы, поморщился герцог. Даже если пытаются представить это как шутку. И никакого желания вести себя так же при взгляде на них у него не возникает.
— Хатгерн… — Вампир немного помолчал, задумчиво рассматривая нового жителя Сиандолла. — Как я догадываюсь, у тебя возникло несколько вопросов. Вернее, ты даже задал некоторые из них своим спутникам, хотя не мог не понимать, что отвечать на них подробно они просто не имеют права. В этом городе, построенном для беглецов дриадами и гольдами, разрешено жить лишь тем из вас, кто в достаточной мере обладает некоторыми достоинствами, необходимыми для мирной жизни остальных. Как раз для контроля за наличием этих черт характера главе города выдали артефакт, на котором проходили проверку вы с Таэльминой. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, какие свойства гоблинов более всего неприятны остальным расам и созданиям?
— Я бы не отказался проверить свои предположения, — так же неторопливо подыскал вежливый ответ герцог, — но предпочту потерпеть до тех пор, пока проснется Таэльмина. Думаю, ей будет не менее, чем мне, интересно послушать это объяснение. А сейчас меня волнует только один вопрос: почему она уснула? Хотя сначала этот сон более всего был похож на обморок.
— Ответ на этот вопрос вытекает из ответа на первый, но я попытаюсь объяснить кратко. Хотя вы и сами уже почти об этом догадались. Так вот, отделив гоблинам прибрежные районы, совет старших рас лишил их доступа магической энергии. Просто поставили на пути энергетических потоков особые поглотители, которые всю энергию тратят на поддержание непроходимого щита. Тебе не важно, как именно это сделали, а рассказывать, за какие деяния их так наказали, я не стану. По простой, но важной причине — вы еще не достигли той степени доверия, чтобы иметь возможность рассуждать о делах наших дедов и судить их. Но зато могу сказать, почему мы так пристально следим за новичками и почему так досконально проверяем. Просто не хочется снова выступать в роли палачей.
— Я это обдумаю, — посматривая на смолкшего вампира, пообещал Хатгерн, — хотя твое объяснение сразу вызвало ворох новых вопросов. И главный — почему наказали всю нашу расу, включая женщин и младенцев? Неужели все они поголовно были преступниками?
— Неверно… не наказали. А отделили, предоставив право жить самостоятельно, по собственным законам.
— Звучит вроде бы правильно, но мне почему-то чудится в этом какой-то подвох, и я должен все это тщательно обдумать, — слукавил Харн, решив обсудить эту новость с тенью. Она здесь единственный человек, который не будет ему лгать.
— А теперь про Таэльмину, — усмехнулся правильно понявший его сомнения Алдер, — если коротко — причин для волнения нет. Хотя она не просто спит, а приспосабливается…
— К чему? — вмиг насторожился герцог.
— Я же сказал, — с досадой вздохнул вампир, — гоблинов отгородили от энергии. Как, по-твоему, зачем? — Полюбовался на нахмурившегося новосела и устало добавил: — Чтобы в вас не пробуждались способности к магии.
— Вот оно что, — пробормотал Харн, а в его голове начали все быстрее складываться по-новому непонятные раньше противоречия в официальной истории герцогств, — тогда выходит, вы им всем должны были подчистить память? Чтобы они забыли… о чем, вампир? О своей былой силе? О способности творить с помощью магии чудеса, которые сейчас нам не доступны? И сколько же гоблинов были в те времена магами? Наверняка немало, иначе это было бы в наших исторических книгах.
— Там не было магов, — еще суше отрезал вампир, — точнее, не было тех магов, которые не хотели бы все забыть. А остальные сами, по своей воле провели этот ритуал.
Герцог молчал почти четверть часа, в который раз за последние дни переворачивая вверх тормашками знания и понятия, сложившиеся у него за всю прожитую на родине жизнь. Все яснее понимая, как много правды в открытых сейчас Алдером сведениях. И как много тот еще не досказал. Но вовсе не это сейчас было для Харна важнее всего, а Таэльмина, его новая надежда и боль.
— Значит, когда она проснется, то сможет делать магические вещи?
— Пока нет, у нее всего лишь появится способность управлять той толикой магии, которая сегодня проснулась в ее теле. Вернее, проснулся от спячки особый орган, резервуар, как мы его называем. И в нем теперь будет скапливаться энергия, пока немного. Но для того, чтобы ею управлять, нужно учиться. Неопытный маг, получивший способность не с рождения, а взрослым, рискует навредить самому себе.
— Кто будет ее учить? — сразу сообразил Хатгерн, зачем затевался весь этот разговор.
— Кто-нибудь из магистров, входящих в городской совет, — равнодушно пожал плечами Алдер, но герцог этому равнодушию почему-то не поверил.
Снова проверка, и вряд ли последняя. Как он там сказал — им с тенью пока тут не доверяют, и вряд ли станут доверять в ближайшее время. Ну это и понятно, они ведь сейчас видятся мирно живущим горожанам лазутчиками из чужого, опасного мира, куда когда-то заперли самых заядлых преступников. И никому из советников Лутгора не докажешь, как безразличны и абсолютно не нужны они тебе вместе с их каменными домами и услужливыми домовыми, вместе с магией и разговорчивыми гипарами.
— Хорошо, — вежливо склонил голову Харн, — я подожду, пока Таэль проснется, и все ей объясню. Пусть решает сама. А теперь у меня последний вопрос: когда мы можем отправиться в Спящий лес?
— Я же объяснил, — вставая со стула, сухо обронил Алдер, — Таэльмине нужно учиться. А ты можешь пока отдохнуть и познакомиться с горожанами. Но если так спешишь, можете ехать с Ительсом хоть сейчас. Если он не передумал, разумеется. Или ты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Ну надо же, как все просто вдруг стало, — язвительно фыркнул Харн, глядя на захлопнувшуюся дверь, если хочешь — вставай и иди!
Разумеется, он не передумал, хотя все его помыслы и желания постепенно спутались в неразрешимый узел и никакого ясного и однозначного решения он пока не видел.
Видимо, придется некоторое время пожить в Сиандолле, и хотя Харн пока не знал, чем будет зарабатывать на жизнь, почему-то был уверен, что копать канавы и работать в каменоломнях ему не придется. Не зря же заявившиеся сюда «гости» обронили сегодня столько оговорок и намеков. Да и дом человеку, не имеющему возможности его содержать, обычно не предлагают, и слуги к несостоятельным в услужение не просятся. Нет, волновало его совершенно другое.
Герцог мрачно вздохнул, с каждой минутой, проведенной в этом городе, он все четче осознавал, как сильно будет терзаться угрызениями совести, если не попробует всех возможных способов вернуться назад, в свое раздираемое соседскими интригами и матушкиными обидами герцогство, а покорно осядет здесь, в идеально обустроенном домовыми доме.
Но вся сложность в том, что вернуться в прибрежные герцогства Харн сможет только после того, как доберется до загадочного Спящего леса и найдет там какую-то фею.
Однако уйти туда прямо сейчас, не дождавшись пробуждения Таэльмины, он просто не может, и дело даже не в том, как сильно это оскорбило бы любимую. Хотя она последняя в этом мире, кого он мог бы обидеть вольно или невольно. Как-то вдруг оказалось совершенно невозможно даже часа прожить без так нежданно появившихся в его жизни тепла и света. Да он просто возненавидит себя потом, если решит уйти куда-то, не узнав сначала, хочет ли она отправиться с ним.
Харн вдруг отчетливо припомнил, какой ужас испытал, когда сегодня Таэль вдруг охватило пламя артефакта, и отголосок этого отчаяния сжал сердце. Он ведь в тот миг считал, что тень погибает, и забыл обо всем на свете, бросаясь к ней с твердым намерением разделить ее судьбу. И лишь сейчас отчетливо осознал, какой важный выбор окончательно и бесповоротно сделал в тот момент. И теперь, если потребуется, будет биться за любимую и когтями, и зубами, и никому не позволит отнять свое счастье.
