Замок на болотах (СИ) - Гарин Александр Олегович (полная версия книги .TXT) 📗
В трактире стало тесно и темно от ввалившихся крепких мужиков в зеленых и коричневых одеждах, вооруженных куда лучше крестьян. И, хотя одеты они более пестро и неряшливо, чем, даже, товарищи желтоволосого обидчика Казимира, гляделись не в пример слажено и грозно. Вне всяких сомнений, эти тоже были разбойниками, но рангом выше, чем промышлявшие похищением честных рыцарей мерзавцы.
- Уж ты прости, Сколопендра, - в два-три быстрых взгляда оценив ситуацию в харчевне, дернул головой в полупоклоне, как видно, старшой. - Замешкалися мы малехо. Но где ж нам за твоей коняшкой поспеть?
Запнувшись взглядом о Казимира, он умолк. Прекращая пихаться и переругиваться, замолкали и остальные. Постепенно в трактире сделалось очень тихо.
- Ну, как подарочек, светлый комес? - улыбнулся эльф. - Я ли не говорил, что ласочке не терпелось поскорее свидеться с тобой. Так не терпелось, что даже прихватила с собой часть Лесной Вольницы. Маленькую часть... Все бы не поспели.
- Заткнись, Фэнн, - бросила "ласочка", злобно сверкнув глазами. - Делом займись, паскудник.
Эльф подмигнул Казимиру, расправил плечи, и выступил вперед.
- На колени, смерды! - зычным голосом гаркнул он. - И ты, солтыс - тоже!
Казимир удивился, но виду постарался не подать. Каля, а вслед за ней и все толпившиеся в трактире разбойники, поклонилась в пояс. Не как бухнувшиеся в ноги кметы во главе с солтысом, но и не как равная.
- Эт-та так, стыл быть вы, псы поганые, язвы моровые, своего комеса привечаете?! - зазвенел её голос. Казимир шагнул вперед, стаскивая с руки перчатку и высоко поднимая зажатый между пальцев родовой перстень.
- Герб моей семьи, что издревле владела землями семи, лесом, водами, зверьем и всеми людишками, что тут обитают, - мазнув взглядом по коленопреклоненным сельчанам и переглядывавшимся разбойникам, комес слегка склонил голову в сторону застывшей Сколопендры. - Благодарю тебя. Слово мое имеешь, что не забуду я услуги твоей.
Рыцарь с трудом натянул родовой перстень на опухший палец, и замер в ожидании. Теперь выражения на лицах, обращенных к нему, изменились. Взгляд Казимира упал на солтыса - тот был ни жив, ни мертв. Кметы взирали на него с оттенком любопытства и изрядной долей страха. Никто в этой деревне не видел сына старого князя, и никто не знал, чего от него ждать. Наследник видел выражения их лиц, и понимал, что они и верили, и не верили.
Сколопендра, переведя взгляд с потрепанного рыцаря на замершего с гневным видом эльфа, подняла затянутую в перчатку руку. Вольница задвигалась: кметов выталкивали наружу, те тихонько повизгивали или охали от особо крепких тычков, но все как один спешили убраться из трактира. Оставшиеся в живых двое игроков-работорговцев, исподлобья смотрели на Калю. Солтыс, поднявшись с колен, униженно глядел на Казимира, представляя себе скорую расправу. Как видно, у того было, что скрывать, уж больно рожа изменилась, и глазки так и бегали под потеющим лбом. На улице кто-то коротко взвыл, залаяла собака, мгновенно заткнувшись и разразившись обиженным скулежом, донеслись ругань и мольбы. Рыдала женщина. Басовито гудели мужики, пищали дети, мешаясь с окриками и бряцаньем оружия.
- Rustika gens optima flens, - присаживаясь на край стола рядом со Сколопендрой, усмехнулся эльф. - Деревенское мужичье самое хорошее, когда плачет, - перевел он, не замечая тяжелого взгляда Казимира.
- Комеса поселить бы где, - нахмурила тонкие брови Сколопендра, взглядом обводя окружающих.
- Хоромы солтыса подойдут? - Фэнн придирчиво разгладил складку на груди своего одеяния, с гримасой царапая ногтем крошечное пятнышко крови, запятнавшее голубое с зеленью шитье. - Все равно в этой дыре ничего лучше не отыщется. Верно говорю, солтысок?
Тучный солтыс торопливо закивал.
- Договорись, плясун, - обронила Сколопендра, легко спрыгивая на пол. - Гляну-ка, што там наши лиходеи удумали. Уж больно заливисто бабы визжат! Кабы чего не учудили, кобели шелудивые...
Она выбежала на крыльцо. Шляхтич слышал, как разбойница перебранивается с подельниками, шутит, чего-то требует. Почувствовав взгляд, Казимир обернулся. Прямо ему в затылок, по-змеиному, не мигая, смотрел Фэнн.
- Ласочка хорошо задумала, - проговорил эльф, открыто разглядывая Казимира с ног до головы. - В Круг она играть мастерица, вот только как собрала четырех лошаков - ума не приложу! Не должно было ей так повезти, по всем раскладам не должно было.
- Какая разница?
- И то верно, что никакой, - ухмыляясь, блеснул зубами эльф. - Мужичков бы мы все одно перерезали, только я ведь тебе говорю: ласочке не терпелось тебя вновь увидать. Не понимаю отчего, - прибавил эльф, вновь окидывая рыцаря долгим, оценивающим взглядом.
Казимир не ошибся, уловив в голосе Фэнна налет неприязни.
- Nihil fit sine causa, - проворчал он, притоптывая, и с удовлетворением отмечая, как тело вновь становится послушным.
Улыбка Фэнна стала совсем ослепительной.
- А и правда, - неожиданно согласился он, поднимаясь навстречу вернувшейся Сколопендре, - ничто не происходит без причины. Ну как, люба моя? Окоротила разбойничков?
Сколопендра подмигнула, сложила пальцы колечком, и обернулась к Казимиру.
- Пойдем, светлый комес, - отвешивая шутовской поклон, предложила она. - Отмоем, накормим, да рассказами попотчуем.
За спиной Сколопендры эльф многозначительно подмигнул Казимиру.
- А тебе, сладкоголосый Фэнн, коли так охота знать, скажу: в прикуп пришло мне всего три лошака. Четвертого я бы не вытянула, не попади мне на вбрасывании зерна. Ну, чего вытаращилсси, остроухий? Да сжульничала я, притянула к себе зерна!
- Ай, ласочка! - Фэнн хлопнул в ладоши. - Лихо! Дриадовы штучки. Не подумал. А коли я не подумал, так и болванам деревенским было невдомек! Ай, хитра! Ну, да с комесом нашим ты сама сладишь, а я пока с подельничками перекинусь парой слов.
Отвесив Казимиру преувеличенно любезный полупоклон, эльф толкнул дверь, напоследок наградив рыцаря откровенно ревнивым взглядом. Впрочем, Каля-Разбойница этого не заметила. Она смотрела на солтыса, оставленного на милость хозяина тех мест, Казимира из Выжиг.
Казимир внутренне собрался, с силой проведя руками по лицу. Когда он отнял ладони, суточная грязь оказалась еще причудливее размазанной по его лбу и щекам, но само лицо приобрело выражение отрешенной холодности и надменности, то самое, что с таким удовольствием носили ясновельможные комесы благородных кровей. Он уже достаточно уверенно сделал шаг к затравленному солтысу и сложил руки на груди, глядя на подвластного ему кмета сверху вниз.
Дрожащий староста, явно не ведая, что его ждет, но чуя неприятности, осмелился поднять на рыцаря униженный взгляд.
