Отбрасывая Длинные Тени (ЛП) - Клэр Кассандра (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Отец Мэттью коснулся его волос нежной, любящей рукой. Мэттью пожелал, чтобы он взял лезвие и перерезал горло Мэттью.
— Хотелось бы, чтобы ты знал мою великую тетю. Она была очень похожа на тебя. Она была самой милой женщиной, которую когда-либо создавал Бог, — сказал отец. — Спаси свою мать.
В то время Брат Захария скользнул, тень среди всех других теней, толпившихся в комнате, чтобы позвать отца Мэттью к постели его матери.
Мэттью остался один.
В сгущающейся темноте он смотрел на стул матери, на булочку и ее след из крошек, жирные остатки завтрака на столе, лежащие в беспорядке. Он, Мэттью, всегда тащил своих друзей и семью в художественные галереи, всегда стремился танцевать по жизни, всегда болтал про правду и красоту, как дурак. Он побежал, сломя голову, на Теневой рынок и беспечно поверил жителю Нижнего мира, потому что она казалась интересной, потому что она обозвала Сумеречных охотников жестокими, и Мэттью согласился, полагая, что он знал об этом лучше, чем они. Это была не вина женщины-фейри, или Аластера, или вина любой другой живой души.
Он был тем, кто решил не доверять своей матери. Он своими руками накормил мать ядом. Он не был дураком. Он был злодеем.
Мэттью склонил светлую голову, которая досталась ему от отца, от любимой родственницы его отца. Он сидел в этой темной комнате и плакал.
* * *
Брат Захария спустился по лестнице после долгого сражения со смертью, чтобы сказать Мэттью Фэйрчайлду, что его мать будет жить.
Джеймс и Люси пришли с Тессой и ждали в зале весь этот долгий день. Руки Люси были прохладны, когда она прильнула к нему. Она спросила:
— Тетя Шарлотта, она в безопасности?
«Да, мои дорогие», — сказал Джем. — «Да.»
— Слава Ангелу, — выдохнул Джеймс. — Сердце Мэттью разбилось бы. Все наши сердца.
Брат Захария не был так уверен в сердце Мэттью, после того, как он совершил это зло, но он не хотел расстраивать Джеймса и Люси.
«Идите в библиотеку. Там зажжён камин. Я пошлю к вам Мэттью.»
Когда он вошел в зал для завтрака, он обнаружил, что Мэттью, который всегда был золотом и смехом, сжался в своем кресле, как будто он не мог вынести того, что должно произойти.
— Моя мама, — прошептал он сразу, голосом хрупким и сухим, как старые кости.
«Она будет жить,» — сказал Джем, и смягчился, увидев боль мальчика.
Джеймс знал сердце своего парабатая лучше, чем Джем. Было время, когда Уилл был мальчиком, которого все считали худшим, не без причины, кроме Джема. Он не хотел учиться у Безмолвных братьев суровому суждению или менее прощающему сердцу.
Мэттью поднял голову к брату Захарии. Его глаза рассказывали о муках, но голос были ровным.
— А ребенок?
Брат Захария сказал:
«Ребенок не выжил.»
Руки Мэттью сжали край стула. Его костяшки были белыми. Он выглядел старше, чем два дня назад.
«Мэттью,» — сказал брат Захария, и оградился от своих братьев в своей голове, как мог.
— Да?
«Полагайся на Безмолвного брата в молчании,» — сказал Джем. — «Я никому не расскажу о Теневом рынке или каких-либо сделках, которые ты мог там совершить.»
Мэттью сглотнул.
Джем подумал, что его собрались поблагодарить, но Джем сделал это не из-за благодарности.
«Я никому не скажу,» — сказал он, — «но ты должен. Слишком долго хранящийся секрет может убить душу. Однажды я видел, как секрет почти уничтожил человека, самого прекрасного из когда-либо созданных. Такая тайна похожа на хранение сокровища в гробнице. Мало-помалу яд разъедает золото. К тому времени, как дверь будет открыта, не останется ничего, кроме пыли.»
Брат Захария смотрел в молодое лицо, которое было таким светлым. Он ждал и надеялся, что это лицо снова озарится.
— Все это о Теневом Рынке, — запнулся Мэттью.
«Да?» — сказал Джем.
Мальчик отбросил свою золотую голову.
— Прости, — холодно сказал Мэттью. — Я не знаю, о чем ты говоришь.
Сердце Захарии упало.
«Так тому и быть,» — сказал он. — «Джеймс и Люси ждут тебя в библиотеке. Они сделают все, что могут, чтобы тебе стало легче.»
Мэттью встал со стула, двигаясь, как будто он вдруг состарился в течение дня. Иногда расстояние, которое держали Безмолвные братья, приводило их к бесстрастному наблюдению, слишком далекому от жалости. Брат Захария знал, что пройдет много времени, прежде чем Мэттью Фэйрчайлду станет легче.
* * *
Библиотека в доме Мэттью была гораздо менее внушительной, любимой и обжитой, чем в Лондонском Институте, однако сегодня именно здесь был разожжен камин, и сидели в ожидании Эрондейлы. Мэттью прошел в комнату шаркающей походкой, словно с зимнего мороза, когда конечности замерзают настолько, что отказываются служить.
Джеймс и Люси обернулись, как по команде, словно ждали лишь его возвращения. Они сидели вплотную друг к другу на диванчике возле очага. В свете огня глаза Люси были такими же загадочными, как у брата, хотя и более светлого и яркого оттенка голубого, чем отцовские, напоминая сердцевину пламени, языками которого служил золотистый цвет глаз Джеймса.
Эти двое Эрондейлов были довольно странной парой: волчье лыко с шипами, выросшее в оранжерее нефилимов. Мэттью не смог бы любить их сильнее, чем сейчас, даже если бы захотел. Люси вскочила и подбежала к нему, протягивая руки навстречу.
Мэттью отшатнулся, с тупой болью осознавая, что больше не чувствует себя достойным ее прикосновений. Девушка бросила на него проницательный взгляд, а затем кивнула. Она всегда была понимающей, их милая Люси.
— Я оставлю вас вдвоем, — решительно заявила она, — можете разговаривать столько, сколько потребуется.
Она протянула руку, чтобы коснуться его, и Мэттью снова уклонился, заметив, что на этот раз обидел Люси, но она просто прошептала его имя и отступила. Он не мог рассказать девушке о том, что сделал, чтобы не видеть отвращения в ее взгляде, но с Джеймсом они были связаны, возможно, хоть у него получится понять.
Мэттью приблизился к камину, хотя каждый шаг давался ему с величайшим трудом. Как только он подошел достаточно близко, Джеймс протянул руку и схватил Мэттью за запястье, притянув вплотную к диванчику, а затем положил его ладонь себе на сердце и накрыл своей. Мэттью заглянул вглубь золотистого огня глаз Джеймса.
— Мэттью, — произнес Джеймс, его имя на уэльский манер и с акцентом, что служило верным признаком выражения симпатии. — Мне так жаль… Чем я могу помочь?
Он чувствовал, что не сможет продолжать жить, пока секрет огромным камнем давит на грудь. Если он кому-то и собирался поведать о нем, то это должен был быть его парабатай.
— Послушай, — начал он. — Вчера я тебе говорил об Аластаре Кастаирсе. Он оскорбил мою мать, назвав ее…
— Я понимаю, — произнес Джеймс, — ты не обязан мне рассказывать.
Мэттью прерывисто вдохнул, размышляя, сможет ли на самом деле Джеймс его понять.
— Я знаю о том, что они говорили про тетю Шарлотту, — с тихой яростью прошептал Джеймс. — Они и с моей матерью поступали также. Помнишь того мужчину, Огастуса Паунсиби? В прошлом году он дождался, пока мы не останемся наедине, и попытался оклеветать доброе имя матушки.
Легкая усмешка появилась у него на губах.
— Поэтому я зашвырнул его в реку.
Тетушка Тесса была чрезвычайно рада принимать в гостях Сумеречного охотника, припомнил Мэттью сквозь охватившее его онемение. Она даже выставила гербы всех семей на стенах Лондонского Института, чтобы приветствовать любого проезжающего мимо нефилима.
— Ты мне никогда об этом не рассказывал, — укорил Мэттью.
Но зато Джейми рассказывал сейчас. Том убедил его, что слова Аластара — ерунда. Если бы Мэттью расспросил отца о словах Аластера, то тот мог бы поведать ему о внучатой тете Мэтти, и, возможно, они бы даже посмеялись над абсолютно абсурдной идеей о том, что какой-то глупый озлобленный мальчишка смог заставить их обоих сомневаться в своей семье. Уголки рта Джейми слегка опустились.
