Кащеева наука - Рудышина Юлия (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
Вскоре куколка насытилась — личико ее выглядело жутковато, испачканное алыми росчерками, — и оторвалась от моего пальца, а я уже хотела было сорвать подорожник, что так удачно оказался перед глазами, но тут куколка вскрикнула:
— Не смей! Кровь свою не смей тут оставлять — иначе Навь тебя запомнит, вовек потом оглядываться будешь, как ночь на землю станет спускаться! За спиной мары стоять будут, и затхлый запах могильный изо рта твоего будет идти… проклята будешь мертвяками, проклята!
И так глазами завращала, что я от испуга палец в рот засунула, пытаясь слюной кровь затворить.
— Айда ужо отсюда, Бесталанная ты… — Куколка с земли поднялась, передник свой отряхнула от травинок и болото оглядела. — Нам иного пути нет, придется тут перебираться…
— А ты бывала здесь? Небось часто выводишь людей из Нави? — Я тоже поднялась, калиту завязала, поясок поправила, лапти свои оглядела — хоть бы выдержали они переход через болото.
— Ты первая будешь, — буркнула она, не оглядываясь. — Еще никого хозяйка моя не пыталась Навью проверить. Что в тебе такого особенного? Обычная девка, и силы в тебе мало… Но что-то узрела в тебе Василиса, коль приготовила такие испытания. И достойно должна ты пройти их — а я ужо помогу.
Голубика и клюква виднелись в зелени мхов, пушица и аир росли, морошка янтарными брызгами усыпала землю, но тут же и деревья огромные. Смешалось все в царстве Нави, непонятно было, где топь, а где торф поверху… Кочки, травой поросшие да ягодами, тут и там торчали, горбились, словно багники болотные, кои путников заманивают в трясину… Гнилушки светились мертвенно-синим светом, и блуждающие огоньки зависли в тумане, подмигивают, вьются дивными узорами в сумраке навьем — не один путник сгинул, отправившись за ними в надежде, что выведут. Мерцают они, то исчезают, то снова появляются. Из-за того, что на уровне руки человека огоньки эти появляются, у нас их свечками покойника называли.
Я болот не особо опасалась, хоть и пользовались они издревле славой дурной, нечистое все ж место — люди в трясине часто топнут, и смерть плохая, медленная да жуткая. Я к топям ходила ради растущих там грибов и ягод, трав лечебных, главное, приметы знать, подмечать все, уметь распознавать опасные места. Меня еще матушка учила по болоту ходить, хоть и мелкая была.
То и дело болотницы из-за рогозы выглядывали — волосы ветошью полощет на ветру, глаза огоньками проклятыми светятся, руки, словно кривые ветки сухие, тянутся ко мне, чуят живого человека навьи темные. У нас болотный дедко жил в трясине, прежде, сказывали, ему даже девушек отдавали — раз в семь годков жребий бросался среди незамужних девок. Но давно то было, в сказках только и осталось, но старухи говорили, что болотницы — это и есть те самые девчата, кои смерть не приняли, остались духами навьими бродить.
Видала я как-то царя болотного, но он быстро в тумане истаял, а так ничего особо страшного — сидел старичок-карлик с одним глазом, длинной бородой и кнутом в левой руке, дом у него под корягой, тиной да ряской опутан… Улитки да рыбья чешуя на бороде багника, водоросли бурые. Жуткий он.
И я шла по торфу, то и дело по сторонам оглядываясь — навьего багника встретить еще страшнее будет. Пни шевелились в сумраке, и болотная грязь противно чавкала под лаптями. Слышны были кряканье уток, бульканье тетерева, выпь кричала за зарослями ивняка молодого — видать, то болотник пытался обморочить, он стонал и хохотал, и огни бледно-синие все ближе и ближе мерцали.
А еще из тины пробивались побеги — словно стрелы золотые — цветов дивных, и пока добрались мы до них, распустились перламутровые лепестки и аромат манящий понесся по ветру. Тут же багульник показался, пробив болотное оконце, и ярко-розовые цветы разогнали своим колдовским светом ночь.
Знала я, что под корягами да тиной болотной мир дивный спрятан — не гляди, что грязь да няша илистая пузырится, что сам болотник страшен как черт, но в покоях его музыка чудесная звучит, угощает повелитель мари гостей своих вкусностями разными, подарками одаривает, да вот только опосля дары те в козьи кизяки али ветки сухие превращаются, да и придя в себя, понимает путник, что не было никаких светелок али теремов — в болоте сидел, комаров кормил.
Поежилась, увидев тень под кустом, что цвел пышно, — ежели в Яви такое творит багник, то что про Ту Сторону говорить? Здесь силы его в сто крат сильнее — ведь, как говорится, было бы болото, а черти будут. А еще в таких вот топях заложные покойники бродят — нет им места ни на земле, ни на небе…
Путь, на который толкнула Василиса, будущая моя наставница, казался бесконечным — хорошо хоть, проводница была рядом, тряпичная куколка Гоня в нарядном шелковом платье — подол, правда, уже запылился, пообтрепался, но, кажется, это ее не заботило.
И как меня, ту, которая еще недавно жила вдали от всяких чудес и сказок, угораздило во все это ввязаться? Собирала себе травы, людей лечила, сидела бы себе на отцовской мельнице и дальше. Нет, понесло меня в Зачарованный лес волшбе обучаться. Примет меня Василиса Премудрая иль нет — то еще вилами по воде писано, а вот по Нави проклятой уже столько брожу — конца-края не видать. Испытания, видите ли… К лешему бы это все послать, да уже не получится — не оставаться же в проклятых болотах до конца веков?
Но тут же дернулась я — не мои то мысли, ой не мои, опять тьма пытается завладеть думками!
А бездна под болотной зеленью дышит тяжко, стонет, ждет души людские, жадно раскрывается оконцами с черной стоячей водой, на которой метелки вереска розовеют, пузыри вздуваются и смрадный дух несется по навьим сумеркам.
Жутко. Муторошно. Выберемся ли?..
— А эту можачину вообще можно перейти? Не низина это? В лесах чаще она встречается, да и гляди-ко, осока с рогозой, мхи повсюду… — Я с опаской оглядела зеленое марево, что дымным облаком зависло над болотом, которое нам перейти надобно было — в нем облака вереска и багульника светлели, торчали сухие черные осины, гнилушки зеленым светом горели. — Не утопнем? Вдруг трясина где попадется?
— Это верховое болото, марь, тут неглубоко, — отозвалась куколка беспечно, глядя, как я перебираюсь через очередную корягу. — Аленка, ты не боись, я теперь тебя не покину. Но и ты меня держись, не уходи никуда, что б ни увидала. А блазниться будет всякое — опасное это место.
— Откель знаешь? — Не решаясь ступить на кочку, я присматривала палку подлиннее, чтобы ею проверять путь. Послышались странные звуки — пронзительные, похожие на утиный крик, который тут же оборвался на самой высокой ноте. Больше всего я боялась так называемых чертовых окон — мест, где может разорваться дернина, и тогда неминуемо затянет в пропасть. У нас в деревне так охотник один погиб, хотя и перебирался через топь на двух шестах, тела его так и не нашли, отправился прямиком в Навь, видать. Правда, кто-то встречал его потом — стал заложным покойником, обреченным вечность бродить по болоту проклятому.
— Ты вниз не смотри, ежель боишься… — голосок Гони раздался впереди, она уже потихоньку перебралась на другую кочку. Но ей-то что — махонькая, легонькая…
И тут я впервые порадовалась, что такой тщедушной да тонкокостной уродилась. Была бы пышнотелая, как всегда мечтала, сроду бы такой путь не одолела, умаялась бы, да еще и под собственным весом в топь бы ушла.
— У нас неподалеку от деревни трава озеро одно затянула… — Я палку выбрала, осторожно ею проверила кочку, лишь тогда с места сдвинулась. — Вот там ужо чертовых окошек было — не счесть…
Жердь эта может помочь, если я провалюсь — иначе потом не выбраться на твердое место. Только кто меня тянуть будет — не куколка же размером в мои две ладони? — но о том я старалась не думать, полагаясь на Гоню во всем. Раз сказала — выведет, значит, нужно молчать и идти следом. Она легонькая, не опасно след во след передвигаться, не растянет она траву-то. Сухих островков много было, вскорости я уже почти успокоилась, да и путь оказался не таким и сложным.
