Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ) - Давыдов Игорь (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Это так! И мне это нравится, — речь синеглазки стала похожа на змеиное шипение. — Это отвлекает от угрызений совести по поводу душ, которые я загубила вчера по неосторожности. Это спускает с небес на землю и даёт мне цель, к которой можно идти, не стесняясь никаких средств. Обожаю даруемое всеобщей ненавистью чувство свободы от моральных ограничений.
— О, Семеро, — красотка в неуверенности сделала шаг назад. Её взгляд забегал, стараясь ухватить как можно больше деталей в образе собеседницы: уголки губ, приподнявшиеся в злобном оскале, лёгкий сгиб в коленях, дающий стойке пружинистость, напряжение рук, которых к блоку и захвату. — Ты… всё это время была такой? Ты это прятала под своей безэмоциональной правильностью?
— Вы тоже неплохо справлялись с тем, чтобы скрыть своё истинное лицо: вот только, королева, вы забыли о том, сколь велика роль свиты в вашем образе, — взгляд прищуренных синих глаз скользнул по подружкам Фортуны. — Тот, кто играет в хоккей, общается преимущественно с хоккеистами.
Дворянка пару секунд молчала, прежде чем задать следующий вопрос.
— Ты ведь не поверишь мне, что бы я ни сказала?
— Ни единому слову, — Броня повернулась спиной к представительницам высшего сословия. — Если у вас будет для меня работа, вы знаете, где меня найти.
4.
Броня не лгала.
Ей, действительно, стало легче.
Последние несколько дней посеяли в разуме девушки сомнение, внесли смуту в мысли, перемешали ориентиры. Безродная оказалась в мире, в котором она не знала, как себя вести. Нет, речь идёт не о мире лживой и лицемерной шляхты. Она оказалась в мире людей. Все люди лживы и лицемерны. А ведь некромагичка ещё в прошлой жизни вывела крайне важное правило: не пытаться сблизиться с теми, кто тебе нравится.
Ведь когда ты сближаешься с человеком, ты начинаешь узнавать его лучше. А чем лучше ты кого-то узнаёшь, тем больше шансов, что ты найдёшь что-то, от чего тебя будет откровенно тошнить.
Нет! Людей, которые тебе приятны, стоит держать на том самом расстоянии, на котором они не вызывают отторжения. В конце концов, редко можно встретить человека, который хотя бы маску красивую на свою физиономию удосужится напялить. Хотя бы кривенько. На уровне “издалека сойдёт”. К сожалению, Броня была слишком внимательной, чтобы подмечать все плохо скрытые мерзкие и отвратительные черты других людей. А увидев однажды, девушка была не способна их забыть.
Что поделать? Долгое время её выживание зависело от того, сумеет ли она заранее разглядеть угрозу и успеть к ней подготовиться. И до сих пор этот навык оказывался крайне полезен: в “Вечне забаве” он помог отразить нападение сил Сковронской, да и при подготовке к последней операции проявил себя: выбор места проведения боя и маршрута отступления, понятное дело, был не случаен.
К сожалению или к счастью, научившись видеть в людях всё самое худшее, Броня так и не выработала навык, позволяющий с ними разговаривать. Нет, она умела обмениваться информацией с другими лысыми приматами посредством звуков или текста, однако, не умела получать от этого удовольствие. По крайней мере способом, отличным от вываливания на них массивов структурированных данных по самым разным вопросам.
Именно поэтому фраза “держи друзей близко, а врагов — ещё ближе” была для слечны Глашек крайне отвратительной рекомендацией. Она предпочитала держаться подальше от всех людей на свете. Даже от родителей, которым хватило мозгов доверить кому-то, столь сомнительному, как Маллой-младший, одну из памятных вещей своей дочери.
В каждом человеке есть что-то мерзкое. В каждом. И Броня не была исключением. В конце концов, в мире нет никого, кого девушка бы знала лучше, чем саму себя. И люди вокруг чрезмерно заблуждались на её счёт: они просто не понимали, что именно грызёт прутья клетки строгого морального кодекса. И грызёт столь отчаянно, что металл от избыточного трения даже начинает нагреваться.
И это была ещё одна причина, по которой синеглазка так любила дождь. Потоки падающей с небес воды охлаждают раскрасневшиеся от высоких температур решётки той темницы, из которой рвётся не знающее сострадания и жалости злобное чудовище.
Именно в надежде на этот успокаивающий эффект Броня и вышла на балкон, однако предусмотрительный архитектор заранее обеспокоился тем, чтобы осадки лишний раз не тревожили тех, кто решит подышать свежим воздухом по непогоде, и добавил на чертёж здания университета козырёк. Так что, девушке пришлось, буквально, перегибаться через перила, чтобы поймать макушкой хоть немного тяжёлых прохладных капель.
Девушка слегка вздрагивала, ощущая, как некоторые из них скользят по шее и скрываются под воротником. Одни спускались вдоль позвоночника и вниз, до самой поясницы. Другие сползали к ключицам, чтобы скатиться по ним прямиком в сокровенное пространство меж грудей. Некоторые капли собирались на голове, вдоль белого обруча, удерживавшего волосы, чтобы затем всем вместе сорваться с высоты, когда некромагичка вдруг вновь решит пошевелиться.
Так Броня провела бы всю перемену, если бы не знакомый звонкий чрезмерно высокий, до карикатурно-мультяшного, голос.
— Не помешаю?
Безродная чуть повернула голову, чтобы краем глаза увидеть уже знакомый силуэт Ёлко Каппек.
— Если только не будете пытаться меня столкнуть, — последовал безразличный ответ.
— Яре-яре, — покачала головой родовитая некромагичка и подошла к перилам, но лишь чтобы опереться, а не смочить голову дождевой водой по примеру синеглазки. — У нас в ковене принято обращаться друг к другу на “ты”. Исключение сделали только для Вика: каждый раз, когда он ведёт себя недостаточно пафосно, где-то в мире умирает один котёнок.
— Но не в те моменты, когда этого не видит пан Маллой, — ответила ей Броня. — Вне поля его зрения мир работает по-старому.
— Все мы — глаза и уши Дарка, — хмыкнула Ёлко. — И если кто-то из внешнего круга ковена этого не понимает, значит он плохо выполняет свою работу.
— Хорошая постановка вопроса: и вот уже у меня появляется моральное право дёргать начальство за рукав и тыкать пальчиком в тех, кто меня обидел, — безродная невесело усмехнулась. — Вот только мир устроен несколько сложней: у меня недостаточно сил, чтобы противостоять даже мелкому дворянству, которое вполне может и отомстить за подобную кляузу. Несмотря на то, что де-юре я являюсь частью ковена, де-факто я всё ещё одинока.
Несколько секунд они обе молчали. Лишь капли дождя отбивали неровный ритм по козырьку балкона над их головами, да по всё ещё густой листве стоящих во дворе деревьев.
— Дарк куда лучше разбирается в людях, чем я, — вздохнула Ёлко. — Я живу в мире формул, расчётов, законов и правил. И мне всё ещё не до конца понятно, почему он выделил тебе место во внутреннем круге: той, кому оно явно не нужно. Более того… ты им брезгуешь. Ты брезгуешь всеми нами.
Броня слегка изогнула бровь. Как будто бы собеседница могла это увидеть.
— Внутренний круг? Ты, должно быть, шутишь. Я никогда не оказывалась во внутреннем круге так быстро.
— Тебе выделили сидение в Даркомобиле, — пожала плечами неформалка. — Так значит, подобное тебе не впервой? Ты раньше входила во “внутренний круг? “Номер один” не ошибся? — Ёлко не выдержала и рассмеялась. — А-ха-ха-ха!!! Он никогда не ошибается! А когда оказия, всё же, случается, всегда настолько умело делает вид, будто бы всё так и было задумано, что никогда не понять, в какой момент он поднимается после случайного падения, а в какой — специально валится с ног!
Наконец, синеглазка соизволила повернуться к собеседнице лицом. Требовалось просто оттолкнуться одной рукой и перекатиться по перилам, чтобы уже не просто опираться на них, частично свесившись с высоты третьего этажа, а полноценно восседать, глядя сверху вниз на развесёлую дворянку.
— И вот я снова не понимаю этот мир.
— Расслабься, Бронь, никто не понимает, — Ёлко с улыбкой утёрла выступившую в уголке левого глаза слезинку. — Мир — это сложное уравнение с величайшим множеством неизвестных. Их так много, что не имеет ни малейшего смысла предполагать, что кто-нибудь когда-нибудь сможет осознать, как именно работает весь этот балаган.
