Я умру завтра (СИ) - "allig_eri" (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT, .FB2) 📗
В собственных мечтаниях, Милена перебирала всё, что могла узнать: слухи, мифы, истории. Всё что люди обычно придумывают на счёт своих правителей. Она представляла себе его, Дэсарандеса Мираделя, словно он находился прямо рядом с ней. Сидел поблизости и смотрел со стороны. Невозможная картина, которая, тем не менее, исполнилась.
Теперь с властью Милены могли сравниться лишь величайшие правители древности, которые, по слухам, объединяли всю Гаодию. А по рукам миллионов людей ходили монеты уже с её профилем, хоть на обратной стороне продолжал размещаться профиль Дэсарандеса.
— Что? — переспросила она, возвращаясь из грёз. — В каком городе тысячи голодающих?
— В Тирсе, моя госпожа, — склонился чиновник, — окраина Кашмира. Бахианцы, когда присоединялись к лорду Челефи, пожгли поля, а доступ к морю Гурен…
— Знаю, — срезала она его, — блокируется вольными городами, с которыми теперь идёт война. Но что поделать? Продукты, в первую очередь, доставляются армии, а у нас намечается очередной мятеж.
«Люди? Какие люди? Крестьяне и горожане? Обычно они страдают молча. Уходят в новые поселения, просят милостыню, продают своё тело или тела своих детей. В общем, как-то обустраиваются. Главное — правильно подать им ложь, почему нет помощи. Нигель Санторион сумеет придумать долженствующую причину. Не даром мой муж называет его скользкой змеёй».
Так далеко от народа, от сточных ям жизни, от бед простых людей, как не быть тираном? Сколь не были бы решения Милены взвешенными, разумными и честно выстраданными, они обрушивались на головы, как булавы, и разили, словно копья. Да и как иначе? На что и намекал негодяй-поэт Юалд Герен, своей «Одой переливов».
— Впрочем, что на этот счёт думает мой министр военных дел? — перевела она взгляд на Косто Лоринсона.
Мужчина на мгновение задумался, а потом произнёс:
— Как писано в Трактате о святости: «Наступят дни, когда Хорес направит на землю голод, но не по хлебу или воде, а по жажде услышать слово в честь свою. И будет он ходить по миру, от моря до моря, скитаться от востока до запада, пока не найдёт его». Пусть люди молятся и ниспошлёт им блага наш Господин Вечности.
Мирадель нахмурилась от столь фанатичной тупости, однако, это было ожидаемо.
«Глупец тот, кто просит совета у глупца», — подумалось ей.
Конец заседания не заставил себя долго ждать и императрица изволила уйти в собственные покои. Ей нужно было отдохнуть и прийти в себя. Женщина уже мечтала о сочном винограде и бокале изысканного вина с пряностями, как «совершенно случайно» на её дороге оказался Киан Силакви, высший жрец Хореса.
«Предчувствую проблемы», — Мирадель едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Я хотел поговорить, — с улыбкой произнёс самый святой человек Империи, — наедине.
— Что-то случилось? — с этим мужчиной Милена могла быть самой собой, ведь мало того, что Киан был одним из ближайших сподвижников её мужа, так ещё и мог слышать самого Хореса. Того с кем говорил лишь Дэсарандес. Это значило не просто много, это значило всё.
— Культ Амма, — сказал он, мягко придержав её за локоть и направив в сторону величественного храма, построенного на территории дворца.
Их прогулки и беседы не были редки. С того момента, как Дэсарандес направился на войну с вольными городами, это стало своего рода традицией. Положение Силакви, в каком-то смысле, делало его равным ей по политическому и общественному статусу, а совместные разговоры успокаивали Милену и даже придавали энергии, словно микстура бодрости от лучших алхимиков.
Высший жрец был умён, спокоен и мудр. Пусть он не был столь проницателен, как Дэсарандес, но всегда создавал ощущение более человечного.
«Мой ближайший союзник и соратник», — думала женщина по дороге к храму.
Галереи на вершине Ороз-Хора были величественными и не слишком длинными, однако имели неприятную тенденцию превращаться в лабиринт каждый раз, когда императрице нужно было срочно куда-то добраться или кого-то найти. Благо, что сейчас рядом с ней шёл тот, кто ориентировался здесь словно у себя в келье.
Безусловно Мирадель, оставаясь одна, могла направить с поручением слуг, которые всегда шли за ней в отдалении (даже сейчас), стремясь исполнить любое, мимолётное желание или поручение, но Милена не желала перепоручать столь простые задания.
«Хватает и того, что по утрам меня одевают чужие руки, а по вечерам омывают», — мысленно фыркнула она. Подобное всегда казалось ей безумием. Возможно причина была в том, что женщина выросла в небогатой семье, владеющей лишь звонким титулом.
Власть, как со временем поняла императрица, обладала коварной привычкой подставлять между человеком и его обязанностями других людей, отчего собственные руки и ноги превращались в декоративные напоминания о собственном прошлом.
Иной раз молодой женщине казалось, что из всех частей тела у неё остались лишь те, которые необходимы для управления Империей: язык и извращённый ум к нему в придачу.
— Что они сотворили на этот раз? — спросила Милена.
— Оставим этот вопрос для храма, — пригладил Киан свою бороду, лукаво на неё взглянув. — Пока скажи, отчего ты так напряжена?
Императрица рассмеялась, а потом устало покачала головой.
— Опять навалилась куча проблем, которые вытягивают из меня все силы, — призналась она. — А ещё… — и прервалась, не зная, как лучше будет объяснить.
— Ты всё ещё думаешь о том чтении, — проницательно заявил Силакви. — О «Оде переливов» и словах Герена.
— Её начало, — согласилась Милена, — как он начал поэму… — Взгляд императрицы бездумно скользил по изысканным, вырезанным из мрамора статуям, украшающим галереи. — «Таскол, стальной кулак в нашей душе. Сердце, яростно бьющее», — женщина бросила пристальный взгляд на своего собеседника. — Что думаешь об этом?
— Весьма интересные слова, — по орлиному профилю Киана пробежала тень улыбки, — вот только они — не более чем знак. Словно чайки, которые подсказывают морякам, что поблизости находится земля, пусть её ещё не видно на горизонте.
— Значит, ещё один неприветливый берег, — несмотря на то, что слова были произнесены в шутливой форме, женщина внимательно смотрела на выражение лица высшего жреца. Из-за этого сложилось впечатление, будто бы она спрашивала.
Силакви мимолётно усмехнулся и кивнул.
— Одна из тем, которые я хотел обсудить. С уходом Дэсарандеса и армии, все недовольные начали поднимать голову. Присоединённые к нам территории — лишь угольки, которые вот-вот разгорятся пламенем.
— Хочешь сказать, раз осмелился Юалд, то осмелятся и остальные? — нахмурилась Милена.
— Никаких сомнений, — задумчиво поднял он голову, сворачивая в сторону лестниц.
По мере продвижения этой пары, встреченные люди низко кланялись, неважно, будь это слуги или чиновники. Отличался лишь облик: первые походили на дрессированных собак, лишившихся шерсти, вторые — на согнутые вешалки с кипами дорогой ткани. Исключениями являлись лишь стражи: обвешанные артефактами сионы, изысканные инсурии, а также наиболее умелые и обученные волшебники.
Охрана не имела права отвлекаться от своей работы вне зависимости от того, кто показывался на глаза.
Солнце продолжало ярко освещать их путь через многочисленные, зачарованные на прочность стёкла. Все встреченные по дороге светильники были выключенными световыми артефактами, выполненными в едином стиле. Изысканные колонны сменялись высокими арками, расписанными стенами и имперским гербом.
Когда Милена впервые вошла в эти залы, то казалось чудом, что люди могли окружать себя подобной роскошью. Всё было отделано белым мрамором, стояли золотые статуи с выложенными бриллиантами глазами, потолки украшены величественными фресками, а на стенах висели картины знаменитейших художников, вложивших в свои работы собственную душу.
Всё было зачаровано, но так тонко и незаметно глазу, что пришлось бы постараться, дабы найти хоть одну руну. Артефакты были повсюду и каждый словно являлся произведением искусства: нефритовые курильницы, сандаловые перила у лестниц, мебель из чёрного эбенового дерева, фарфоровая посуда, тонкие кисти, вырезанные из кости…
