Сыщик для феи - Свержин Владимир Игоревич (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– Песчинка, унесенная вдаль яростным ураганом, вольна радоваться полету или же горевать. Но она не в силах объять сознанием, если считать, что у песчинки есть сознание, величие горы, остановившей ее полет. Что есть сознание этого факта, осознание естественных границ, поставленных с первых дней Всего, как не истинная и полная свобода. Но кто ответит, к чему такой малости свобода? Для того ли, чтобы уступить ее единому Творцу, чтобы он пекся о судьбах всякого и каждого, словно сторожевой пес? Или же для того, чтобы отринуть само существование свободы, предположив лишь возможность наличия ее. И тут мы вновь приходим к вопросу о воле, ибо каждый волен распорядиться своим даром в меру разумения своего. Но речено: бредущий во тьме не видит змею, свернувшуюся у ног; пересчитывающий солнечные лучи не видит змею, свернувшуюся у ног… Не лучше первое, чем второе, а потому цени дары, данные по несказанной доброте неведомого и неизъяснимого. Спеши использовать то, что тебе дано, таким образом, чтобы дающему не приходилось укорять себя за бессмысленность даров.
– Кто ж в натуре такое сказал-то? – с трудом дослушав громыхающие словеса драконьей премудрости, спросил Вадим.
– Я, – чуть приоткрыл один глаз звероящер. – Но уж куда чужакам, а уж тем паче фее, уразуметь даже такие очевидные вещи. – Дракон вновь зажмурился и, обернув вокруг себя длинный, заканчивающийся копьецом хвост, начал презрительно ковырять им в зубах.
– Пойдем отсюда, – тихо проговорила Делли, беря нас с Вадимом под локти. – Это была плохая идея – пытаться договориться с драконом.
– А типа Маша? – не на шутку забеспокоился Ратников, быстро сообразив, что девушка вовсе не торопится покинуть логово вместе с нами.
– Если он с кем-то и будет разговаривать, то только с ней, – подталкивая нас к выходу из пещеры, все так же негромко увещевала Делли. – Мы, феи, для дракона – наглые пришельцы, посягнувшие на их мир. Вы и вовсе нечто невообразимое. В Маше же он, вероятно, чувствует пусть дальнее, но родство. А голос крови у древних тварей очень силен.
– Но ведь и с тобой Маша, получается, в родстве? – поспешил восстановить историческую справедливость я.
– В определенной степени да, – кивнула могущественная кудесница, выводя нас на залитое лунным светом пастбище, простирающееся у драконьей пещеры. – Но за свою кровь эти чудовища готовы простить даже сомнительное родство с нами. Хотя…
– Ну, я типа извиняюсь. – Вадюня перебил ударившуюся в рассуждения фею. – Может, мне чисто там втихаря покараулить, чтоб в натуре ничего такого не стряслось? Я по жизни этому страшилищу ни на полпирожка не верю. Конкретно! – подытожил он.
– Не стоит, – покачала головой сотрудница Волшебной Службы Охраны. – Нынешние драконы высокомудры, но мнительны. Учует, что ты поблизости притаился, решит, что чужак задумал недоброе. Тогда уж нам не поздоровится! Если о чем с этой тварюкой и можно договориться, то под силу это только Машеньке.
Ожидание наше затянулось почти до утра. И хотя Делли с самым уверенным видом утверждала, что ее воспитаннице ничегошеньки не угрожает, мы так и не сомкнули глаз, сидя на призёмке сложенной из грубых камней невысокой башни, служащей жилищем пастухов и сосланных на уборочные работы ледащих девиц.
Появилась юная принцесса утром, изрядно уставшая, но явно довольная.
– Все ладно, – утирая пот с чела, проговорила грусская красавица. – Он доподлинно ведает, где в гуральских чащобах мурлюкский дракон таится, и согласен, раз уж все равно в Бослиц лететь, указать потаенное местечко. Сейчас же и отправимся. Только вот след вам, господин одинец, и вам, мой славный витязь, на спину благодетелю нашему ротаборную башню приладить. Не на хребте же промеж зубцов в полете трястись!
Ротаборная башня оказалась массивным деревянным сооружением с шестью широченными кожаными ремнями, скрепляемыми множеством пряжек под бронированным брюхом крылатого монстра. Вдвоем с этим одороблом справиться не удалось. На наше счастье наблюдавшие суету вокруг дракона пастухи, хотя и не без изумления, согласились помочь в комплектации зубастого истребителя.
Пара станковых арбалетов с немалым запасом стрел, отчего-то именуемых болтами, входили в комплект вооружения спинной надстройки, так что, судя по всему, экипаж дракона состоял из наблюдателя, двух стрелков и подающего стрелы помощника. Аккурат четыре человека. Увы, конных мест на спине крылатого воителя не предусматривалось, а потому с болью в сердце, в основном Вадюнином, волшебных скакунов пришлось оставить в опустевшей пещере временно исполняющими обязанности дракона. Впрочем, испытав на себе пиетет, с которым местные жители относились ко всему, что было связано с тотемным чудовищем, вряд ли приходилось волноваться за их сохранность.
Дождавшись завершения работ, клыкастый реликт взмыл под небеса, стараясь двигаться как можно более плавно, чтобы не растрясти нутро хлипких пассажиров. Мы летели над Кичеванью, над пропастью, отражающей в водах студеной речушки темное брюхо хранителя здешних мест. Летели, держась за обитые кусками овечьей шкуры ручки, разглядывая окрестности в узкие прорези бойниц.
– Не, ну в натуре, – глядя сквозь смотровую щель, задумчиво проговорил Вадим, – как-то тут все не по уму наворочено. Ежели из этого самострела вниз шмальнуть, можно же чисто крыло продырявить.
– Эти башни не предназначены для обстрела земли, – разгоняя вползающие в рубку облака, бросила фея. – Их начали ставить лишь тогда, когда мурлюки принялись накачивать своих драконов соком минеральных дров.
– Типа драконов сбивать, что ли?
– Не совсем, – зябко ежась от сырости, пояснила Делли. – Арбалетная стрела дракону повредить не может, разве что в глаз попадет. Болты против драконьих наездников предназначены. Видишь ли, дракона, даже мурлюкского, с помраченным сознанием и подавленной волей, на собрата натравить невозможно. У него от этого душевный разлад происходит, и он теряет ориентацию в пространстве.
– Ну, типа крыша едет, – перевел на доступный себе язык Злой Бодун.
– Примерно, – чуть поразмыслив, согласилась кудесница. – Вот мурлюки и приспособились со спин своих полоняников сети с каменными ядрами метать. Свалят дракона наземь, опутают, и все, прощайте древние свободы и рассуждения о воле песчинки. И от своей уж воспоминаний не останется. Вот против тех наездников ныне арбалетчиков в башни и сажают. Понятное дело, в тех местах, где, как здесь, драконы с людьми в согласии обретаются.
Крылатый монстр начал медленно набирать высоту, отчего-то приводя пассажиров в весьма приподнятое состояние духа и давая повод к безоглядному веселью.
– Через Хребет перелетаем, – невзирая на сочившийся в бойницы холод, заливаясь звонким смехом, сообщила Маша.
– А ну и хрен с ним! – так же радуясь невесть чему, махнул рукой Вадим, учащенно дыша. – Хорошо летим, блин горелый!
Спустя полчаса скальный гребень, упрятанный в непроходимых лесах, остался позади, и мы снизились. Почти тотчас же неконтролируемое веселье уступило место навалившейся медведем усталости и головокружению.
– На землю бы, – с трудом открывая глаза и с безнадежной тоской наблюдая все тот же однообразный – лес и сосны – ландшафт, кое-где прорезанный серебристыми лентами речушек, страдальчески произнес я. – А то мне выйти надо.
– Потерпи, пожалуйста, – глядя куда-то в неведомую мне точку, попросила Маша. – Мы уже над Бослицкими землями. Где-то здесь мой Элизей пропал. Если тут приземлимся, дракона нипочем не уговоришь дальше лететь. Такой уж у них нрав, одно дело в два захода они не делают.
Я вновь закрыл глаза и опустился на пол рубки, прислоняя голову к прохладным доскам борта.
– Дракон! – разгоняя дремотную обстановку в башне, выкрикнула Делли, лучше прочих сохранявшая четкость мыслей. – Мурлюкский дракон! К арбалетам!
Выработанная в годы армейской службы привычка повиноваться четким приказам пружиной выбросила нас с Вадимом из состояния прострации, заставляя напрочь отбросить все, что не касалось поставленной задачи. Зеленовато-бурая, под цвет горных лесов, туша мурлюкского дракона мелькнула совсем рядом с бойницами, позволяя досконально рассмотреть сочленение чешуи с острыми зубцами хребта. Даже ветер, поднятый резким поворотом шипастого хвоста, своеобразной пощечиной скользнул по нашим небритым лицам.
