Разрушители - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" (первая книга .TXT) 📗

Гверрел, ослабевший от пережитого потрясения, медленно сполз по стенке. Ребенген мгновенно выкинул происшедшее из головы.

— Вперед! Быстрее!

И если у мерзавца есть еще одна такая штука, им придется заставить использовать ее сейчас.

ГЛАВА 36

На разговор с отцом я решился утром. Время было раннее, посетителей еще не было, гости в основном спали или завтракали. Короче, если разразится скандал, у него будет минимум зрителей.

Дорогу к кабинету мне показали слуги. Отец сидел за большим столом с наборными деревянными панелями и что-то писал.

— Дай мне минуту, боюсь мысль упустить.

Я был рад возможности хоть чуть-чуть отдалить начало разговора. Не то чтобы мне было страшно, скорее жутко неудобно. После этого разговора наши отношения изменятся, не могут не измениться. В какую сторону? Меня беспокоило, что прежний Гэбриэл мог нравиться ему больше, и тогда он не будет меня любить.

Я прошелся по кабинету, он был просторнее и богаче обставлен, чем провинциальная резиденция, но основные черты сохранились: герб, оружие на стенах, немного книг, немного магии. Здесь имелся камин, несколько стульев для посетителей, наружная стена была оформлена в виде огромного, от пола до потолка, окна. Правда, стекла, судя по слабому зеленоватому отливу, были каверрийского изготовления, а не из древних руин. И не потому, что у семьи не было денег на покупку раритета, просто Лорды Шоканги традиционно презирали бессмысленное мотовство.

В окно было видно, как во дворе управляющий замка, оживленно жестикулируя, обсуждает что-то с Гверрелом. Ох, не к добру это, не к добру. Заклинатель, видать, на принцип пошел. Он хоть и болтун, но не чета нашим светским балаболам. Теперь он не остановится, пока не переделает весь замок в соответствии со своими понятиями о комфорте. И будет у нас филиал Цитадели Инкар, с цепями и шестеренками, а крутить все эти многочисленные колеса (за неимением водопада) придется какому-то нечастному ослу.

Стоило мне отвлечься на секунду, и Серый куда-то испарился. Экий живчик! Впрочем, дело его жило: управляющий что-то объяснял мастерам, и те покладисто кивали. Я наконец понял причину опасливых взглядов, которые кидал на Серых мастер Ребенген. Дело было вовсе не в стрелковом оружии, просто пытаться как-то ограничить деятельность этой публики было заранее бесполезно. Триста тысяч, мама родная! С их представлением о цивилизованном бытии в Шоканге им будет где развернуться.

Отец сложил письменные принадлежности и присыпал написанное мелким песком (недавно вновь вошедшие в моду пресс-папье он не выносил. Почему, интересно?), потом дошел до шкафа и вернул на место какой-то справочник.

— Итак, о чем ты хотел поговорить?

Я вдохнул, открыл рот, и тут в нижней части башни грохнуло так, что зазвенели стекла.

— Да чем они там занимаются?!

Отец поднял руку, призывая меня к молчанию. В отдалении слышался какой-то шум, крики и хлопанье дверей. И шаги, гораздо более близкие.

Отцовское настроение внезапно переменилось, на лице появилась нехорошая, хищная улыбка, какой я у него ни разу не видел.

— Похоже, что у нас гость. Не быстро добирался.

Я узнал вошедшего сразу. За прошедшие годы он почти не изменился, разве что похудел да в глазах появился лихорадочный блеск. Волосы он обесцветил, но брови и ресницы были черными. Такой маскировкой сложно было обмануть даже Пограничного.

— Здравствуйте, мастер Сандерс! Что-то ищете?

Прежний Гэбриэл не понял бы, зачем пришел сюда этот человек, да прежнему Гэбриэлу и не сказали бы, что тут происходит. Нынешний я уже успел оценить ситуацию и призвать свою Силу, но гнать Тьму наружу не спешил — это могло помешать ворожбе отца, а в том, что он уже начал ворожить, я не сомневался. Под одеждой у меня была плотная кольчуга, открытой оставалась голова, но попасть в голову или горло труднее, чем в корпус, к тому же арбалета у него не было, а в рукопашной он мне не противник — проверено.

Оставалось понять, на что он надеется.

— Я не опасен! — объявил Сандерс, широко разводя руки и демонстрируя отсутствие в них оружия и амулетов.

Интересно, кого здесь он надеялся обмануть?

— Я знаю, у вас есть повод мне не верить, но опасность исходит не от меня! Перед вами демон!

У меня появилось нехорошее чувство, что я знаю, о чем он говорит. Отец молчал, то ли выбирая момент для удара, то ли желая дать ему высказаться. Пассивность Великого Лорда явно воодушевила Сандерса.

— Я знаю, как дорог вам ваш ребенок, но постарайтесь взглянуть правде в глаза! Я никогда не хотел причинить вред вашей семье, о покушении в Винке я узнал слишком поздно, сделать что-то уже было нельзя. Однако о последствиях того происшествия вы заблуждаетесь. На самом деле ваш сын умер! Он умер от ран на руках Нантрека, а орден скрыл это от вас. Это не безумие, поверьте мне! Совет применил запретную магию, черное колдовство для того, чтобы анимировать труп и скрыть происшедшее. Они хотели удержать контроль над Шокангой. Неужели вы не заметили, что мальчик изменился? И его тут же забрали от вас, поместили в Академию, под контроль ордена и подальше от чужих глаз.

Это звучало… убедительно. Гораздо убедительнее, чем рассказ о беглой душе. И настолько близко к фактам, что даже я сам засомневался. Может, мастер Ребенген меня обманул? И вообще, как должен чувствовать себя живой мертвец?

Речь Сандерса замедлилась, а голос стал вкрадчивым и убедительным:

— Арконийский орден магов полон карьеристов, ради сиюминутной выгоды готовых на все, абсолютно на все! Запретное колдовство запретно лишь на словах, а на деле все решают власть и деньги. Вспомните, что произошло весной! Тварь была в Гатанге, у стен Академии, а никто так и не был наказан. Никто!

Он что, не знает про Тень Магистра? Рассказ Сандерса сразу утратил свою убедительность.

— И кто же был колдун? — не удержался я от вопроса.

— Должно быть, твой создатель, — процедил сквозь зубы Сандерс.

Значит, я создал сам себя.

— И Серые ничего не заметили?

— Эти отродья Ракшей пойдут на все, чтобы попасть в Арконат.

— Гм. А Древние твари?

Сандерс не снизошел до ответа. Интересно, делал ли Крамер папе что-то типа доклада? Странное поведение демонов не могло не броситься в глаза специалисту.

Я задумался над тем, как все должно выглядеть с точки зрения моего отца. Он сильный маг, но — самоучка, каких-то фундаментальных принципов может не знать… Или думать, что не знает. Допустит ли он (хотя бы в теории) мысль, что способен не отличить мертвого от живого, не разглядеть суть за оболочкой? Впрочем, все эти вопросы шли от ума, а в сердце у меня росло смутное подозрение, что папу вообще не интересуют тонкости.

— Кто-то должен был вмешаться! — возвысил голос маг. — Остановить это непотребство, защитить будущее Арконата! Да, я убил Рамона Дарсаньи, но он был преступник, повинный в том, что произошло с вашим сыном. Задумайтесь, почему они не привлекли его к ответственности сразу? Его и Пьера, который вообще был воплощением мерзости и порока. Мне пришлось взять восстановление справедливости на себя! Теперь осталась только одна угроза. Он!

Я ничего не сказал. Потому что это был не мой выбор, точнее, мой выбор был — молчание. Сандерс вел атаку на здравомыслие повелителя Шоканги, а я никогда и ни при каких условиях не усомнился бы в способности отца к здравым суждениям. Это те, другие, могли шушукаться и говорить про него гадости. Для меня все его странные высказывания и шокирующие поступки были лишь изящной оболочкой для холодного и совершенного в своей полноте ума. Я доверял его решению, потому что он знал мою суть лучше меня самого.

Отец молчал. Просто стоял и смотрел, не меняя позы, не делая никаких жестов, не демонстрируя эмоций. В этом его молчании мне почудилось бесконечное, терпеливое ожидание хищника. Не знаю, слышал ли он сказанное Сандерсом (запомнил — наверняка), но слова мага не имели для отца никакого значения. Решение было принято им уже давно, оставалось только не угадать, а распознать нужный момент для его реализации. Дракона не интересовал предсмертный лепет жертвы. Он был сама Судьба, судьба Сандерса и его смерть. Он держал в руках часы, и время из них вытекало. Это завораживало, как летящая в сердце стрела.