Чудес не бывает - Жаков Лев Захарович (бесплатные полные книги txt) 📗
–Туда уходят все самые сильные маги, - рассказывал Кир, и его щеки горели жаждой битв. - Винес тоже хочет туда, он ищет пути, обещал, как найдет, взять нас с собой!
Последнюю новость он сообщил особенно гордо и с особенным смущением. Судя по тому, что он как-то странно дернулся на этих словах, он сболтнул лишнего. Ребята потупились и замолчали.
Я, впрочем, тоже молчал. Решили сбежать - бегите. Не мое дело напоминать вам о ваших клятвах.
–Что сессия?
Они оживились.
–Ассистент Олеф вписал твой подвиг в историю Школы! - сообщил Роман, стараясь говорить спокойным голосом, но я чувствовал внутреннюю дрожь его и всех остальных.
–Какой подвиг? - удивился я. Они замялись.
–Ну, ты спас город…
Мне стало скучно.
Я откинулся на спинку стула и сосредоточился. Где, интересно, этот документ? Надеюсь, дед сообразит, что это моих рук дело…
Ребята недоуменно глядели на мое внезапно ставшее полностью отрешенным лицо и не знали, что говорить. Как издали, ощущались их растерянность. Они переглядывались, перешептывались, подталкивали друг друга локтями, но прервать мой транс, слава Мирэну, не решались.
Когда свернутый в тугой свиток и перевязанный шнурком, и запечатанный самодельной печатью пергамент свалился передо мной, они раскрыли рты. Дружный вздох чуть не сдул документ со стола.
–Он же должен лежать в кабинете ректора! - прошептал кто-то, кажется, Роман, не в силах сдержать изумление.
–Он там только что лежал, - сказал я спокойно. - Я освобождаю вас от вашей клятвы, ребята.
Один взгляд - и тяжелый пергамент вспыхнул, как бумага.
Ребята отшатнулись от сильного пламени, только Эрл сунулся было потушить, но не сумел и ниже склонился над догорающей историей.
–Зачем? - горестно простонал он. - Ты нам не веришь?
Мирэне, я чувствовал себя старым в тот момент. Фраза "Чтобы ничто не мешало вашей молодости поступать так, как она считает нужным" висела на кончике языка, но я сдержался. Только пожал плечами.
А что я мог сказать? Раз у них есть - не силы, этого, к сожалению, маловато, - но желание, то пусть творят, что хотят. Мне же, похоже, оставалось лишь писать мемуары. Менять мир уже не хотелось - лучше не будет.
У них же, по крайней мере, есть вера в возможность нового. Хоть между нами и разницы всего пять лет.
Но пять лет - это вечность, когда тебе всего двадцать.
Я поднял голову, прислушиваясь. Мне показалось или действительно что-то происходит на улице? Примерно в двух кварталах отсюда? Похоже на очередное нападение! Подняв руку, я призвал рыцарей к тишине. Какое-то движение прямо над крышей и вокруг, опять Тики балуется?
–Ребята, сходите гляньте, - попросил я. - Кажется, кто-то в округе развлекается колдовством.
Сам я слишком устал, чтобы выходить.
Они без долгих разговоров, обрадованные, что неприятные темы не затронуты и даже получено какое-то задание, рванули из дома, на ходу запахивая плащи.
Напряженно вслушиваясь в далекое, еле ощущаемое движение эфира, я ждал. Происходило что-то неприятное, я чувствовал это каждой клеткой. Но что учудил мальчишка на этот раз? Насколько я мог уловить, его лично там не было, скорее, это было похоже на очередного зомби.
Если так, то рыцари вряд ли справятся с монстром, придется идти им на помощь. Если мальчишка решил у меня за спиной свести-таки счеты с отцом!…
Опираясь на стол, я поднялся. Чувствую, что надо спешить, ребятам не под силу те монстры, что плодил в последнее время этот мальчишка, особенно если он использовал, как в тот раз с бурей, не только свою энергию. А он ее определенно использовал, понял я, спешно натягивая плащ. Ччерт!
Я выскочил на крыльцо и, пытаясь справиться с головокружением, не щадя ни себя, ни мальчишку, яростно начал сооружать защиту над всем домом, над всем тупиком, отгораживая нашу часть пространства от остального мира глухой стеной. Ощутив, что Тики колдует на чердаке, я ограничил защищаемое пространство домом, зато в несколько раз усилил непроницаемость его для любой магии изнутри. Тики дернулся раз-другой, почувствовав, что потерял связь с объектом чародейства, и прекратил.
Я присел на перила крыльца в ожидании. Что бы ученик ни творил где-то там, оно уже прекратило существование, полностью лишившись энергии. Сейчас вернутся рыцари и расскажут, что там происходило, если они застали это, и я решу, что делать с мальчишкой.
Тики, как бы почуяв мой гнев, сидел тихо, не высовываясь.
Кстати, вот и они, идут, легки на помине. Но что это?
С камнем на сердце я смотрел на медленно приближающихся рыцарей, которые, пригнув головы, несли что-то… кого-то…
Толпа, следующая за ними, осталась на улице, не заходя в тупичок.
Когда они проходили через ворота снежного замка, пес поднял к звездам три черные башки и завыл на три голоса.
Когда они заносили неподвижное тело в дом, я сжал зубы и прикусил губу. Это был Винес, и ни кровинки не осталось в бледном лице, а глаза смотрели пусто в черное небо.
Они положили его на диван и встали вокруг, поснимав капюшоны. Я вошел следом. Какая-то безумная радость плеснулась сверху. Тики! Злобный маленький волчонок, вот чего ты добивался!
Я нетвердыми шагами подошел к брату. Такой живой, веселый, шумный - просто не может лежать неподвижно и холодно!
–Какой-то упырь, - тихо сказал мне Эрл. - Выпил все. Мы убили упыря, но его… не спасли…
Убили вы зомби, как же, мрачно подумал я про себя. Впрочем, пусть будет так.
–Кресло, - процедил я сквозь зубы. - Сюда.
Непонимающе переглянувшись, они все же подтащили кресло, куда я показал. У меня на это сил уже не было. Я упал в кресло и расслабился.
–Выйдите или сядьте, - велел.
Они исчезли из поля зрения, но я чувствовал их присутствие. Неважно, лишь бы не мешали.
Я вздохнул раз, другой, и стал концентрироваться. Я уходил в транс все дальше и дальше, так далеко, как только был способен. Перед тем как сознание окончательно померкло, я положил руку Винесу на грудь, над сердцем. Пока не пришла ОНА, есть маленькая и последняя надежда. Если я смогу собрать достаточно сил, если я соберу всю свою жизнь здесь и сейчас и поделюсь хотя бы толикой ее… Пока еще душа не покинула тела, пока еще кровь пытается протолкнуться сквозь внезапно увядшие вены, пока еще сердце - не бьется, но трепещет, как любая жизнь, до последнего борясь за себя…
