Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич (книги txt) 📗
Протопала до входа и заглянула в глазок.
Действительно, стоят двое — мундиры форменные, фуражки, бумажная планшетка в руках одного из них. Вид только бодрый для воскресного вечера, она-то повидала мытарей в свое время — проводили ей лекции, и все говорившие даже с утра были с видом насмерть замученных жизнью. Но, может, климат такой.
— Кто там? — Спросила китаянка, не открывая двери.
— Откройте, полиция. — Ответил ей хорошо поставленный голос.
— Что вам нужно? — вежливо поинтересовалась Дейю, тщательно изучая новенькую, с иголочки, форму.
Чистые руки, цвет зубов, цвет глаз, форму носа — все то, что обычно быстро теряет из-за нервной службы.
— Еремеева Ника здесь проживает? — Нетерпеливым тоном произнес полицейский с планшеткой. — Нам адрес из деканата дали. Сокурсник ее в аварию попал, Самойлов Максим. Надо опознать тело.
— Что говорят? — Нервно зашептала Аймара.
— Говорят, Максима машина насмерть сбила. — Напряженным тоном шепнула Дейю.
— Ой, радость-то какая!
— Ты представляешь себе размер этой машины? — Не верила китаянка.
— Мало ли какое чудо случилось! — Радовалась Инка, прижав кулачки к груди.
— Хватит. — Жестко произнесла Дейю, встревожившись. — Даже ты не могла его убить. А тот, кто может, не оставит и мокрого места, которое можно опознать.
— Ника, это вы? — Произнесли из-за двери. — Родственники Самойлова проживают в княжестве Шуйских. Кроме вас, у него нет близких людей в Москве… Девушка, вам плохо?
Дейю навесила цепочку на дверь и приоткрыла створку.
— Госпожи нет сейчас дома. — С улыбкой произнесла Го.
— Как нет? Мы с улицы только что видели рыжие волосы в окне.
— Это ее подруга.
— Будьте добры, откройте дверь и покажите документы. — Строго произнес голос полицейского.
— Звони Максиму, — шикнула на Инку китаянка, демонстративно завозившись с цепочкой — Сейчас-сейчас!
— Пф! Если это полиция, то пусть проверит мои документы! — Тряхнула головой Инка.
— Это не настоящая полиция, — захлопнув дверь, якобы чтобы освободить цепочку, резко повернулась к ней Дейю, опершись спиной о дверной косяк. — Там туфли за пару тысяч юаней. Полицейские не носят такие.
— Всего пару дней, и ты так верна своему господину, — странным голосом протянула Аймара.
— Дура, — в отчаянии шикнула Дейю. — Ты ненавидишь Максима, я знаю. Но на секунду! На секунду задумайся, какие у этой сволочи могут быть враги. Ты действительно хочешь с ними познакомиться?
Выражение лица Инки замерло, тут же сменилось задумчивостью, а потом и тревогой. После чего она кинулась в комнату за телефоном.
— Вы знаете, нам надоело ждать, — произнес враз заскучавший голос за дверью. — Мы вынуждены выбить дверь. Мы подозреваем, что вы грабите квартиру.
— Постойте-постойте! — Снова зашебуршала цепочкой Дейю. — Уже открываю, добрые господа! Заходите и убедитесь, добрые господа! У нас очень вкусная дыня, добрые господа.
Затем, повернув голову, отвлеклась на шум шагов позади. Возле входа в комнату стояла бледная Аймара, показывая сотовый, звучавший белым шумом на громкой связи.
А по нервам ударило ощущение включившегося блокиратора Силы.
— Не надо никуда звонить, — вкрадчиво произнесли чуть изменившимся голосом офицера.
И выбитая дверь вместе с умной, сильной, но легкой Дейю отлетела в противоположный конец прихожей.
— Рыжая здесь, — посмотрев на Аймара, довольно произнес один из псевдо-полицейских, заходя в комнату. — Ну зачем же так? Ты могла сама пойти с нами в машину. Зачем все осложнять? — Произнес он, цепляя на щеку золотой кружок с сеткой и извлекая небольшой аэрозольный баллончик из кармана форменного пиджака.
Одно сильное движение рук, и белый и густой дым повалил в комнату, растекаясь плотным, словно живым и хищным облаком прямо в направлении Инки. Обволакивая ее силуэт, становясь ее дыханием, касаясь кожи и роговицы открытых глаз.
— Служанку подчисти, — произнес он себе за спину.
Затаившаяся под упавшей дверью Дейю вздрогнула.
— Господа. — Произнесла Аймара, словно очнувшись после длительного ступора. — Я все взвесила и вынуждена вам отказать.
— О чем это она? — Произнес псевдополицейский товарищу, шагнувшему в квартиру.
— Что-то на английском, — пожал тот плечами, поправляя золотую пластину на коже лица. — Может, химия так работает.
— По условиям клятвы, данной Самойлову Максиму, — спокойно продолжала Аймара. — Я не имею права сбежать и уклониться от исполнения долга. То есть, я должна препятствовать моему похищению, так как оно нарушит мои обязательства. В то же время, надо мной есть клятва не использовать Силу в адрес друзей, родных и близких Самойлова Максима. Скажите, вы являетесь его друзьями, близкими или родными?
Дейю, уже освобожденная от упавшей на нее двери, изображая слабость, робко спросила:
— Вы друзья Максима, да?
— Вот уж нет, — потянулся к ней второй.
— Вы его родственники? Близкие?
— Нет, дорогая. — Потянул тот ее за руку, чтобы взвалить на себя.
— Все чисто, Аймара. — Холодно произнесла Дейю, отдернув руку. — Вали их.
Глава 23
Человек пытлив и тщеславен — он даст имя звездам, до которых никогда не доберется, и придумает название явлениям и вещам, о сути которых не имеет даже приблизительного понимания. Но так ему станет легче, и «темная материя» встанет в одну строку с «черными дырами». Неведомо, что происходит там на самом деле, но если у этого есть наименование — то как-то немного спокойнее на душе.
Примерно так же было с «блокираторами».
Аймара Пакэри Инка Тинтайа не знала, что они собой представляют, не знала принципов действия и не догадывалась о процессе создания. У этих вещей не было цены — если не считать человеческую жизнь, которую отберут у любого его владельца, а само изделие постараются уничтожить.
Зато был примерный год, когда это название появилось и было переведено на все языки. Вернее — вторая половина столетия междуусобных войн, охвативших Европу, Африку и ближний восток в тринадцатом веке. Времена безвластия, горя и насилия, прокатывающихся из края в край по обильным землям обернулись появлением в покосившихся деревенских лачугах и обворованных до каменных стен городских домах множества бастардов, о которых не ведали пьяные до победы и славы отцы. Много в этих историях боли и несправедливости, щедрыми всходами проросшими в сердцах юношей и дочерей, в крови которых дремала Сила семейств, искренне считавших себя благородными.
Не то, чтобы кто-то учил бастардов этой Силой пользоваться — вовсе нет. Но иногда, под ударами господского кнута, унижения или бессилия что-то изменить, ненависть в сердце выплескивалась на врага огненным шквалом или рассекала водяным хлыстом от шеи до паха наглого мытаря; подкидывало горстку солдат с лошадьми в чистое небо или накрывало курганом мелкого аристократишку со свитой. После такого — оставалось только бежать, бросая все. Прорываться Силой через кордоны на дорогах и мостах, сея новое горе и кровь.
Большинство «сорвавшихся» не доживало и первой недели, обретая смерть от загонщиков. Редким везунчикам доводился шанс остаться живыми, в обмен на службу любому, готовому укрыть и защитить. Пускай даже ремеслом станет та же смерть — врагов нового господина, и врагов его врагов, но это лучше, чем гибель от арбалетного болта в брюхе. И немало влиятельных людей соблазнилось пригреть беглецов, сознательно идя на риск — там, где выгода всегда шагает рядом с возможностью потерять все в одночасье, ценили неожиданный подарок судьбы, готовый убивать за еду.
Если бы случаи были единичными, вряд ли бы кто-то обратил внимание. Однако чего было в избытке в те времена — это боли и голода, рано или поздно доканывающих даже самого смирного мирянина. А ведь сожженный дом старосты подрывает дисциплину; труп мытаря — расхолаживает чернь; смерть солдат — аукается запрятанными в подвалах доспехами и оружием, ну а смерть аристократа — порождает вооруженный бунт. И если во главе станет одаренный, гореть начнут уже феодальные поместья.
