Меч, палач и Дракон - Рау Александр (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Гийом почувствовал капельки влаги на коже, девушка тихо всхлипнула. Он терпеливо ждал, боясь сделать неловкое движение.
— Спасибо, — повторила она, отстранившись, — Иди к Ангеле, я нагрела тебе место, — Кармен слабо улыбнулась.
Чародей откинул полог, аккуратно ступил на медвежью шкуру на полу. Скинул плащ и куртку, снял рубашку. Присев, стянул сапоги и штаны. Приподнял одеяло. Лег, тщательно вымеряя движения.
Ангела спала, обняв подушку, крепко прижав ее к себе. Он мягко поцеловал ее обнаженное плечо, щечку, ушко. Скользнул рукой вверх по бедру. Девушка чуть повернулась на спину. Поцеловал в губы.
— Ги, — он не видел, но чувствовал, что она улыбается.
Ответил новым поцелуем.
— Я ждала тебя.
— Догадываюсь, — промурлыкал маг, лаская ее тело.
— Что-то изменилось? Ты вновь меня любишь? — она не забыла разговора в кабинете.
— Да. Завтра я могу погибнуть. Поэтому здесь — лобзаю тебя. Думаю о тебе — единственной из всех женщин, что были у меня.
— В последний раз? Не хорони себя раньше срока, Ги! — от возмущения она чуть отстранилась.
— Не хороню. Просто Кербон очень силен. Но я убью его, ради… Ради всех и всего. А сейчас я хочу любить тебя изо всех сил. Прочувствовать каждой клеточкой тепло той, за которой пришел сюда.
Ангела не ответила. Укусила его за губу и привлекла к себе, обхватывая руками и ногами
Они ласкали друг друга страстно и исступленно, на зло смерти, что медленно спускалась на землю вместе с рассветом.
— Ты будешь со мной?
— Буду. Только не отвергай, меня Ангела. Я люблю тебя, такой как сейчас — самой нежной женщиной в мире.
Маг и королева любили друг друга посреди войны. Вопреки судьбе, что завтра могла разлучить их. Отбросив все глупые мысли, амбиции и обиды. Любили во имя любви.
Глава 29
Хмурый рассвет вставал над полем, разделявшим заклятых врагов. Солнце только еще намеривалось подняться из-за линии горизонта, но уже было ясно — день будет пасмурным и дождливым. Просыпающиеся воины, гнали прочь, навиваемую утром тоску. Им все было предельно ясно — бой с Алькасаром. До последней капли крови. Во имя Камоэнса — родного очага и семьи вокруг него. Ради того, чтобы жены и дети их не попали в гаремы султанцев. Ради того, чтобы в храмах не устраивали хлева и конюшни.
Не было обычной солдатской ругани и перебранки. Все были сосредоточены и серьезны, просветлены общей целью и идеей, горды ей.
Воины одевались и выходили из палаток, вставая на колени. Священники обходили лагерь благословляя каждого воина и меч его.
— Я грешен, отче! — Барт Вискайно — еретик-каредесец, каялся священнику-ратофолку у своей батареи, — Я убивал, обманывал, лгал, предавал и обольщал чужих жен.
— Отпускаю тебе грехи твои, сын мой, — старенький святой отец видел нательный знак Барта — круг-колесо «невозвращенцев» — но все же поднес ему к губам чашу со святой водой.
— Пей сын мой, пусть очисться твоя душа и проясняться помыслы.
Барт пил на глазах его выступали искренние слезы необъяснимой радости, осознания своей близости к миру и родства с тысячами людей. Он попросил толику святой воды и окропил ей не только лагрский кинжал — подарок Гийома, но и орудия-огнеплювы своей батареи.
— Ничего, что смердят они как демоны и воняют гарью и серой? — осторожно спросил Барт.
— Добро, — посмотрел на трубу огнеплюва священник, — Все, что разит язычника, служит делу Господа нашего.
Вдалеке слышался могучий хор паасинов. Они пели все вместе, закрыв глаза, представляя, что находятся не в ровной, как скатерть, степи, а в родном лесу под сенью гостеприимных деревьев. Впервые за сотни лет они, не считающие себя людьми, собрались драться вместе с камоэнсцами как полноценные жители одного королевства, одного дома.
Гийом упустил время на молитву и исповедь. Он выскользнул из постели, когда утомленная, но счастливая Ангела заснула. Магу было не до сна.
Его ждали алькасары, плененные во время ночной вылазки. Сотня человек лежала на сырой земле, со связанными за спиной руками. В ряд, один за другим. Охранявшие их гвардейцы с опаской косились на мага, рисующего черной краской непонятные им знаки на мече-бастарде.
Закончив — покрыв клинок с обеих сторон росписью широких знаков — Гийом положил меч на колени, покрутил. Свежая краска против должного, не пачкала кожаные штаны. Остался доволен результатом. Вздохнул, встал, подошел к первому султанцу. Взял бастард обоими руками.
Крик алькасара оборвался на середине, перешел в бульканье. Маг шагнул к следующему, не обращая внимания на агонию первого, конвульсии, кровь, хлещущую из разорванной глотки.
Убийца получает силу жертвы. Этот простой закон помнят все полудикие народы, такие как алькасары, что прилежно хранят память о победах своих, ставя зарубки на рукоятях сабель и кинжалов. Скайцы тоже упоминают в песнях о героях точное число сраженных им врагов. Они только не знают, что сила эта быстро оставляет убийцу. Вытекает, как вода из дырявого бурдюка. Иначе бы не погибали матерые хищники от рук зеленых юнцов.
Сила эта — важна лишь в бою, пока кипит кровь в жилах, и туман карминовый застилает глаза. Рубиться рыцарь, получив десяток ран, а не умирает, как Марк де Мена этой ночью. И большую цену платят враги за смерть его. Но вот закончилось сражение, и рыцарь умирает, сила убийцы — она лишь на убийство и идет.
Тяжело поднимался и падал бастард — меч, уже однажды проливший кровь Кербона, назвавшегося Драконом. Страшные знаки, нанесенные на него непросты, маг напряг память и вспомнил далекую молодость, пору теоретического увлечения некромантией.
Тело его — не надежный сборщик — впитывало лишь часть силы, хлещущей вместе с кровью жертв. Прочую, обычно уходящую в землю, забирал широкий клинок де Мена. Медленно краснел металл, будто бы втягивая кровь, как пиявка. Растекался кармин по сверкающей стали, забирая свет ее, обличая истинную суть, стирая лживое благородство.
Гвардейцы осеняли себя треугольниками, ругались и глотали вино и коньяк из пузатых фляжек. Маг медленно шел вперед по страшной живой цепочке. После пяти-шести жертв садился на землю — отдыхать, разминать руки, особенно кисти, тяжел был меч Марка.
Султанцы бились в путах, кричали что-то. Гийом не слушал — они для него все уже были мертвы. Он иногда кидал взгляд на небо, сплевывал и принимался за свое палаческое дело. Время поджимало.
Последний десяток он просто заколол, рука дрожала при рубке. Бастард, казавшийся оружием настоящего упыря-кровососа, не хотел покидать теплые, еще живые тела. Приходилось тащить его, упираясь в труп одной ногой.
Последний. Голова мага кружилась, из носа вот-вот могли хлынуть красные струйки.
— Гийом, вас ищут. Алькасары уже вывели войска, — подходя, Луис шумел железом доспеха.
Чародей обернулся. Поэт отшатнулся.
— Еще не полдень. Я успею умыться. Нехорошо пугать Ангелу, — сказал маг.
Де Кордова кивнул и распорядился о бочке с водой.
Войско замерло, вытянувшись в линию на восемь лиг, притом. Замерли рыцари на боевых конях, ордонансы в плотном строю, замолчали гарнизоны таборов. Командиры давали последние приказания, товарищи поручали друг другу просьбы на случай гибели, Кто-то напевал фривольные песенки, являя образец полной безмятежности, кто-то сосредоточенно читал молитвы, запинаясь, забывая слова, заменяя канонический текст искренним обращением от сердца.
Алькасары так же вышли из своего лагеря. Шумная цветастая орда неспешно двигалась к врагу, выходя на подходящий рубеж. Пять лиг — много для атаки конницы и пехоты, вот одна — в самый раз. Ветер опять был на стороне огнепоклонников, донося до ратофолков их оскорбительные выкрики.
— Я пошел, — проговорил Гийом, обращаясь сам к себе.
