Малый драконий род - Кернер Элизабет (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Странно, что я запомнил именно цветы, не правда ли? Объятый скорбью по своим потерянным собратьям, примирившись с этим горем и радуясь новому упрочению нашего с Ланен союза, я находил наибольшую отраду в ярких весенних красках, распестривших склоны гор.
Ланен шагала подле меня, необыкновенно молчаливая. Чувства, связывавшие нас, были не простыми — таковыми им никогда уже не суждено было стать, — но теперь, повернувшись к мраку лицом, мы преодолели самое худшее. Она знала — по-настоящему, до глубины души понимала, — что в произошедшей со мною перемене, ниспосланной Ветрами, ее вины не было, и я в конце концов тоже осознал это. А теперь она и сама изменилась, по собственной воле превратившись в необыкновенное двойственное существо, почти так же как и я. И нам обоим было о чем поразмыслить: о дарах и лишениях, о жизни и смерти — и о единстве душ.
Я помню яркие цветы...
Шикрар
Крылья я держал плотно подобранными, чтобы поверхность их была как можно меньше. Бури, вечно свирепствующие между Колмаром и нашим островом, всегда могучи и опасны. Полет был нелегок, если не сказать большего.
Я покинул Идай лишь день назад. Мы обнаружили, что большинство кантри не прочь некоторое время передохнуть, прежде чем пуститься дальше, ибо вторая часть путешествия обещала быть намного опаснее первой. К тому же дождь прекратился и засияло солнце, так что теперь даже скалистый островок многим из нас показался гораздо приветливее, чем неведомые угрозы, поджидавшие нас в Колмаре.
Я объявил, что отправлюсь вперед, разузнаю получше о коварстве штормовых ветров и встречусь с Ланен и Вариеном, чтобы обсудить с ними, как лучше подготовить гедри к нашему возвращению. Идай хмурилась, но пообещала, что разум ее будет для меня открыт денно и нощно. С ее стороны это было крайне великодушным поступком — ведь хранить бдение на протяжении нескольких дней подряд непросто. Впрочем, она всегда отличалась самоотверженностью и бескорыстием, наша госпожа Идай.
Как бы там ни было, сейчас я бы охотно променял все щедроты мира на то, чтобы рядом со мною в воздухе был кто-нибудь еще. Двое лучше угадывают воздушные потоки; я же сейчас чувствовал себя совсем одиноким, высоко паря над терзаемым ветрами морем. Мышцы отдавались болью — оттого, что до этого мне пришлось нести на себе Никис Утомленную (я успел стать свидетелем того, как прочие мои сородичи прозвали ее так, бедняжку). Но силы пока не изменяли мне.
Островок Роздыха покинул я на рассвете — и уже час спустя столкнулся с бурями. День прошел в напряжении; за ним потянулась бесконечно мучительная ночь: мне постоянно приходилось бороться за высоту — воздух то и дело норовил уйти из-под крыл, и тогда я оказывался в опасной близости от воды. Я вконец изнемогал от усталости — поэтому-то и допустил глупость, утратив бдительность, когда встречный ветер ненадолго стих. Я перевел дух и на мгновение сомкнул крылья, чтобы чуть-чуть передохнуть...
Вдруг передо мною взметнулась воздушная стена, точно невидимая каменная преграда. Меня отбросило и перевернуло, но я все же ухитрился принять прежнее положение и подняться выше, избежав падения, однако правое мое крыло пронзительно заныло, поврежденное в одном из суставов. Оно не было сломано, хвала Ветрам, однако боль доставляло нестерпимую. Но выбора у меня не оставалось: до земли еще лететь да лететь, так что приходилось полагаться только на себя.
Впрочем, мне повезло. Я обнаружил, что воздушная стена, возникшая у меня на пути, является пределом распространения бурь. Я начал подниматься выше; это было нелегко: каждый взмах крыльев отдавался вспышкой боли.
Тут-то я и возрадовался, что поблизости нет Идай, ибо не в силах был более сдерживать себя. Некому было мне посочувствовать или помочь — и с каждым взмахом крыльев из горла у меня вырывался громкий крик. Так было немного легче, и все же я всерьез начал опасаться, смогу ли добраться до земли с покалеченным крылом, без чьей-либо подмоги.
«Выбора нет, учитель Шикрар, — сказал я себе. — Ты взялся выполнить это задание ради всех кантри, а до земли еще долгие часы лета, в какой бы стороне она ни лежала. Ветер и жизнь — или холодное море и медленная смерть, Шикрар!»
Да, выбор был невелик. Втянув воздух полной грудью, я взревел, возвещая Ветрам о своей боли, продолжая упорно подниматься все выше и выше.
«Впереди — Колмар. Колмар и Акхор — и новая жизнь. Все хорошо».
На некоторое время я перестал разговаривать сам с собою, чтобы выправить угол взлета.
«К тому же, — вновь обратился я к себе, — если думаешь, что Никис заработает долгие годы насмешек, представь, что ожидает тебя самого, если ты не осилишь этот полет. Во имя Ветров! Тогда каждый, кого ты когда-либо учил летать, волен будет насмехаться над тобою до скончания дней твоих!»
Казалось, прошла целая вечность, пока я пытался достичь Вышнего Воздуха — лишь там меня ждало спасение. С каждым ударом крыльев я вскрикивал от боли. Наконец замолчал: воздух сделался тоньше, и теперь крылья рассекали его легче, однако боль не уменьшилась.
Я знал, что жизнь моя зависит от того, какую высоту я буду сохранять. Я с радостью отдал бы десяток лет жизни, лишь бы встретить восходящий воздушный поток, но студеное море, ревущее подо мною, было бесчувственным и равнодушным — холодная водяная смерть поджидала меня.
Разумеется, я умею плавать. Летней порой мы часто нежимся в воде; по правде говоря, всем известно, что лететь над самой поверхностью воды легче всего, — но сейчас я ни за что не осмелился бы на это, ибо, находясь в объятиях водной стихии, взлететь в воздух уже невозможно. Коснись я поверхности моря, это равнялось бы для меня гибели.
Такие мысли заставляли меня взмывать все выше. Быть может, я и старейший из всех кантри, но все же впереди у меня никак не меньше двух келлов жизни, а я еще мечтаю увидеть, как внук мой начнет летать.
Когда же наконец я отыскал в небесных высях широкий воздушный поток и, выбиваясь из последних сил, почувствовал под собою его мощные волны, то расслабил крылья и отдался на их волю. Это мне и было нужно. Поднебесная река быстро и легко перенесла меня через средоточие бурь, минуя ужасную воздушную стену. Воззвав к Идай, я сказал ей, что она, возможно, сумеет пролететь здесь вместе с остальными более успешно, чем это удалось мне.
Небо впереди расчистилось, ветры начали стихать, и вскоре волны Вышнего Воздуха рассеялись. Но, чуть снизившись, я встретил еще одно воздушное течение: оно струилось с запада на восток и оказалось достаточно сильным, чтобы я смог воспользоваться им. Возлегши на его упругие волны, я вновь дал крыльям отдых, вознося хвалу Ветрам и переводя дух. Мое покалеченное крыло все так же сильно ныло, но сейчас мне было не в пример легче переносить эту боль: я избавился от необходимости рассекать воздух, а вместо этого легко парил над морем.
Казалось бы, такая простая вещь — отсутствие боли; но когда боль упорно не желает отпускать нас, мы готовы взвыть от отчаяния.
Позволив себе свободно парить, я обнаружил, что мне страшно нелегко собраться с мыслями. Я опирался на то немногое, что было мне известно: согласно сведениям, полученным от Предков, у меня впереди был еще целый день полета. Чувствовал я себя совершенно изможденным, однако знал, что мне придется вновь набирать высоту, едва я немного отдохну. Совсем немного, совсем чуть-чуть, чтобы боль унялась...
«Шикрар? Хадрэйшикрар, это Идай. Как у тебя дела, друг мой?»
Я вздрогнул и пробудился от голоса Идай. Оказалось, что я влетел в облако, и это сбило меня с толку; однако по давлению на крылья я понял, что нахожусь гораздо ниже, чем следует. Через мгновение я уже вновь поднимался ввысь, чувствуя, что воздух вокруг сделался намного жестче. «Странное дело, — подумалось мне. — Воздух неспокоен: так бывает, когда вода встречается с...»
И вдруг, вылетев из облака, я наткнулся на мощный восходящий поток воздуха, который поднял меня и благополучно пронес над скалистым утесом, высоко вздымавшимся над водой; но в следующий же миг я внезапно попал в воздушную яму, и меня стремительно потащило к земле.
