Чары кинжала - Керр Катарина (книги бесплатно без .TXT) 📗
Очевидно, Гасс был более высокого мнения о лошадях, чем о людях, потому что в то время как конюшня оказалась чистой и хорошо ухоженной, в таверне картина была неприглядная: покосившиеся столы липкие от грязи, и солома на полу воняла как собачья подстилка. Тем не менее, жаркое, которое Гасс выставил на стол перед Родри, благоухало отличным мясом и турнепсом, а хлеб был только что из печи. Родри жадно накинулся на еду, после чего Гасс принес кружку темного эля. Он сразу же показал ему, где стояла откупоренная бочка.
— Наливай, сколько захочешь, — улыбнулся Гасс. — Не сомневаюсь, что ты этой ночью упьешься в стельку.
И все же Родри оставался в меру трезвым… Зал заполнился местными крестьянами и их женами. Он видел, что они наблюдали за ним с опасливым любопытством: даже упавшее дерево было для деревни событием. Хотя Гасс позаботился, чтобы Родри оставили в покое, он все равно чувствовал себя неуютно, словно голым шел по городским улицам. Он налил себе пару кружек и сидел, прижавшись к теплому камину, думая о том, сможет ли Каллин в самом деле достать деньги и меч. Станет ли он серебряным кинжалом или нет, но без оружия он не сможет сражаться.
Он с иронией размышлял о том, что раньше был именитым лордом, осыпавшим Каллина почестями, а теперь если и остался жив, то только потому, что Каллин выручил его. На «длинной дороге» имя Каллина значило так же много, как имя Майлвада в том мире, который он только что оставил… быть может, навсегда.
У Родри не было никакой надежды на то, что Райс отменит приговор. Чем большее давление будет оказывать на него мать, тем более упрямым будет он становиться. Родри был в этом уверен, и на то у него имелись основания. Если бы он был гвербретом, а Райс — ссыльным, он бы ни в коем случае не смягчился. Находясь в плену своей ненависти, оба они, в сущности, были близнецами, а не просто братьями, и когда дело касалось самого главного — власти, они понимали один другого лучше, чем кто-либо в мире. Невзирая на просьбы и интриги своих родственников, Родри будет жить и умрет как серебряный кинжал. Он понимал это в глубине души. Сняв клинок с ремня, он взглянул на эмблему Каллина. Когда он прикоснулся к лезвию, клинок засветился серебряным светом. Он быстро спрятал его и оглянулся вокруг, но, к счастью, никто этого не заметил.
«Ты хуже, чем просто изгнанник, — сказал он сам себе, — ты еще к тому же наполовину эльф». Тут он почувствовал головокружение: полукровка без клана, без положения, без места, которое можно было бы назвать домом, — такого он не встречал ни среди жителей западных земель, ни среди людей. Он не имел ничего, кроме серебряного кинжала. Он давал ему индивидуальность, о которой до сих пор Родри не приходилось заботиться. Он положил руку на рукоятку клинка и понял, почему серебряные кинжалы, которых в королевстве считали отребьем, так цеплялись за свое имя и свой отряд.
Затем он налил себе еще кружку, быстро выпил и отправился на сеновал над конюшней. Никогда ему так остро не хотелось просто лечь спать и забыть обо всем на свете.
И все же он провел бессонную ночь, потому что замерз. У него не было одеяла, и он был слишком гордым, чтобы о чем-нибудь просить Гасса. Холодная осенняя ночь сменила по-летнему теплый день; он зарылся в солому, как собака в свою подстилку, и завернулся в плащ, но каждый раз, как только он начинал засыпать, холод настигал его снова, он начинал дрожать — и просыпался от этого.
Он сел и почувствовал, как спину свела легкая судорога. «Может быть, взять попону с седла? Она хоть маленькая, но уже кое-что». Вдруг он услышал топот копыт во дворе конюшни. «Странно, что кто-то путешествует ночью, — подумал он. — А что, если это посланец Каллина?».
Все еще продолжая с вожделением думать о теплом одеяле, Родри спустил вниз приставную лестницу и при свете луны поспешил выбраться наружу. Он узнал лошадь, еще не разглядев всадника, который только что спешился. Восход качнул тяжелой головой и заржал, приветствуя его.
— Вот мы и встретились, моя любовь, — сказала Джилл. — Я привезла твой меч. Отец и Слигин подкупили гвардейцев, и мы вынесли его прямо перед носом твоего брата.
Родри стоял неподвижно, не веря своим ушам. Он был уверен, что это всего лишь призрачный сон, пока Джилл не подошла и не положила руки ему на плечи. Свои нежные, теплые руки…
— Послушай, Родри, — засмеялась она, — ты думал, что я позволю тебе уехать в ссылку, не взяв меня с собой?
— Прости. Ты ради меня оставила своего отца?
— Получается, так, — возбужденно сказала она, и он почувствовал, что слезы мешают ей говорить. — Это тяжело. Я не хочу врать. Но я должна быть с тобой, потому что, видят боги, Роддо, я очень люблю тебя.
Родри обнял ее и поцеловал. Прижавшись друг к другу, они одновременно смеялись и плакали до тех пор, пока ворчащий Гасс не выбежал, чтобы посмотреть, кто так шумит посреди ночи.
Так как лорд Петен — кузен, который приютил у себя людей Ловиан, — давал присягу гвербрету Райсу, ему, конечно, было неловко оттого, что отряд Каллина расположился в его доме. На рассвете Каллин разбудил своих людей. Быстро перекусив, они начали седлать лошадей. Нужно было торопиться навстречу госпоже Ловиан. Взволнованный Невин в нерешительности подошел к Каллину.
— Ты не знаешь, где Джилл? Я не могу нигде ее найти.
— И не найдешь. Она прошлой ночью уехала вслед за своим Родри.
Невин замер, уставившись на него с открытым ртом.
— Ты позволил ей уехать? — вымолвил наконец старик.
— А что я мог поделать? Она могла бы уехать тайком, но оказала мне честь, сказав всю правду. — Он испугался, что может заплакать, поэтому занялся осмотром уздечки, которая и так была в порядке. — Кроме того, она нужна мальчику. Он же привык иметь кучу слуг. Ты думаешь, он сможет отличить сухие ветки от зеленых, когда надо будет разжечь костер?
— Нет, конечно. Знаешь, мой друг, ты очень сильный человек.
— Нет, я только знаю, как скрывать свои слабости.
Он рискнул посмотреть на Невина и увидел, что старик дружески, но недоверчиво улыбается ему. Каллин почувствовал, как много значит для него уважение Невина.
— Я велел одному из парней приготовить твою лошадь, — сказал Каллин. — Мы скоро выезжаем.
— Спасибо. Но что ты скажешь, если я поеду следом за Джилл? Я хочу попрощаться с ней.
— Что скажу? Ничего! Честно говоря, это не по мне — указывать другим, что делать и чего не делать. Каждый решает сам за себя.
Каллин проводил Невина до ворот и держал поводья, пока старик садился в седло.
— Передай госпоже Ловиан, что я скоро вернусь в Дан Гвербин, — произнес Невин. — Я должен забрать мула и свои травы.
— Хорошо, передам. Надеюсь, мы еще увидимся там.
— И я надеюсь, что мы встретимся. У тебя есть какое-нибудь поручение для серебряного кинжала или для дочери? — спросил Невин, улыбнувшись.
— Нет. Я уже сказал своей девочке, что люблю ее. А больше нечего и говорить.
Каллин оперся спиной о стену и наблюдал, как Невин растворился в предрассветной дали. Он чувствовал, что дрожит, как нищий на снегу.
— Джилл, — прошептал он. — Боги… Девочка моя, Джилл!..
Однако теперь она никогда не узнает о его позоре. Она не должна узнать, что у него было искушение обесчестить их обоих.
Каллин улыбался, когда возвращался во двор, где его люди уже ожидали своего командира.
Невин часто останавливался в таверне «Серый козел», когда лечил местных крестьян, и хозяин таверны хорошо его знал. Когда Невин прискакал вечером к таверне, Гасс вперевалку, улыбаясь и кланяясь, вышел ему навстречу и принял у него лошадь.
— Что без мула? — спросил Гасс. — Ты бросил ремесло травника?
— Нет, но я в ваши края только для того, чтобы увидеться со своими приятелями — молодым серебряным кинжалом и дочкой Каллина из Кермора. В какую сторону они подались, не знаешь?
— Ха! Они не вылезают с сеновала целый день. Ох, эти мальчишки! Взрослый мужчина уже не имеет такой выносливости. — Гасс заговорщически покачал головой. — Хорошо хоть еще не слишком холодно…
