Монеты на твоей ладони - Шумилова Ольга Александровна "Solali" (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Из глаз потекли слезы. Я всхлипнул и медленно поднялся с колен. Вокруг бушевал бой, и никто больше не слышал этой струны. Никто… Я обернулся. Еще медленней опустил налившиеся кровью глаза к земле. Руки мелко задрожали, захотелось зажмуриться, а еще больше — проснуться. Но я смотрел. Смотрел, чтобы запомнить, чего я видеть больше не хочу.
Они смели половину отряда, зайдя с тыла и разбив сферу. И замковые лежали вместе с патрульными. И магистр лежал среди трупов солдат, которых так ненавидел, точно так же скалясь ощеренными зубами небу, точно так же зияя дырой на месте сердца и глаз.
Глава 25
Зачем искать пятна на греющем тебя солнце?
Я стою на промозглом ветру, на маленьком кусочке земли у самого неба, у самых туч, к которым можно протянуть руки и зачерпнуть бурю полной горстью. В горле стоят слезы, которые никогда не прольются, а сердце с каждым новым словом покрывается каменной коркой пополам со льдом. Со мной говорили два голоса — голос памяти и еще один, вполне реальный. Но живой ли? Я раз за разом задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. Мир извернулся в дикую, немыслимую петлю, которая, похоже, готова затянуться на шеях тех, кто не успеет извернуться вместе с ним. Простое и понятное внезапно обернулось немыслимо сложным, а то, из чего не было выхода, само выводит за руку из лабиринта.
— … не смогут. Кому не знать этого, как не тебе. Морана гадина, но она моя сестра. То, что она нашлет… то есть уже наслала в этот раз, вполне может закончить наше Полотно. Я не имею права его менять напрямую и…
— Да, конечно, — перебила я бесконечный поток рассказа, змеящегося вместе с ветром далеко на запад. Я не слышала слов, струящихся вокруг и уходящих, не задевая ни единым звуком. Я молча смотрела вниз, где за воздушной пропастью, за глубокими провалами, среди четырех высоких пиков погибал древний замок. Вросший в скалу камень, нерушимая цитадель. Как много правд существует на свете. Для каждого — своя. — Вы не имеете. Поэтому таскаете каштаны из огня чужими руками.
На меня смотрели глаза чужие и совершенно нечеловеческие. Да они и должны быть такими. Да. Мне все равно. К дьяволу и уважение к вам, и трепет, и пиетет. Ни испытываю я к вам ни малейшего уважения, хоть и понимаю, что это лишь игра словами, лепет обиженного ребенка, который не первый раз видит, что мир жесток, но не может не плакать. В концов, веровать или нет — личное дело каждого, точно так же, как и уважать того, в кого веруешь. К дьяволу вас, титаны прошлого и настоящего, к дьяволу с вашей правдой, самой правдивой в мире. Быть может, действительно правдивой. Даже наверняка. Но у меня-то правда другая. Правда моего народа, который по вашей прихоти истекал кровью и слезами, отдавая вам жизни, рассудок и души.
…«— Они снились мне. Почти каждую ночь. Заклинания не помогают, а не спать дольше я уже не могу. Мне слышится… Они не говорят, но я понимаю. Страшные создания без душ и тела. Они проходят везде, принимают любые обличья и читают в сердцах наши страхи. Я видел каждый дом, каждый замок, каждый мир, в который они приходили…с тех пор, как их выпустили в… В Мир. В наш Мир. Они убивали с небывалой…легкостью. У каждого в сердце они читают его уязвимое место, и бьют в него. Мгновенно. И вытягивают души. Они переплавляют их по себе, и сущность души сгорает, а оболочка становиться их образом и подобием. Сначала они были малочисленны, но теперь строем своим могут закрыть и солнце, и звезды…» Да. Вот он, мой пепел. Вот оно — разрешение всего. И тела, кажущиеся старыми только от того, что от них оторвали душу, которая должна была быть с телом еще три дня. И смерти, такие разные лишь оттого, что сила мага — в голове, оборотни по привычке берегут брюхо, а я… мое уязвимое место — душа?… Так ли? Или сердца наши лгут сами себе, а заодно и тем, кто читает в них? Они говорят лишь о том, что мы боимся потерять, ведь так, сердце? Ведь и меня можно убить, снеся голову, и оборотень не проживет без души. Поэтому… Обманывайся, сердце. Как можно дольше.
— Не груби. Я тебе плохого не хочу, не вынуждай меня. Я вовсе не обязан тебе объяснять все, что происходит, смертная.
— Еще бы, — я устало прикрыла глаза. — Я вам нужна, но не настолько, чтобы объяснять мне все. Достаточно и того, что вас оправдывает в моих, смертных, глазах. Или в ваших тоже? Слишком долго жили среди смертных и набрались наших понятий о чести. Хотя о чем это я, она же разная у всех…
— Скай, у тебя в голове каша, упрямое ты дитя. Да, я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Ты многое можешь, и можешь помочь своему миру так, как могут это сделать очень немногие. Я хочу, чтобы этот мир выжил. Я не оправдываюсь, потому как мне это не нужно. Просто помоги мне, так, как это делают другие.
…«Он пришел ко мне в первый раз тоже во сне. Потом стал приходить и наяву. Сначала помогал, давал знания и поддержку. А потом появились и кошмары, и видения. И требования. Возвысить нового мага, неизвестно откуда взявшегося, который потом и предал меня, заключить союз с оборотнями в пику остальным. Я не знаю, какова его цель, но все это измотало меня в конец. Больше я не могу. Его кошмары тянут из меня силу и рассудок. Зачем он мучает меня?…»
— Много их, других? И что они знают из того, что вы мне здесь рассказали? И, если уж на то пошло, каков в действительности ваш план? Чего вы хотите от этих несчастных «многих», моих собратьев по сомнительному счастью?… Говорите, говорите, мой лорд. А я подумаю. И, быть может, даже изнасилую себя и соглашусь. Мое чувство долга вам прекрасно известно, так что давите на него, не стесняйтесь.
— Скай, зачем ты это делаешь? — сказал он мягко, таким знакомым голосом, что в горле встал комок. Я посмотрела на него внимательно, так, как будто хотела запомнить навсегда. Опять. Опять мальчишка, мальчишка с наивной ухмылкой, задорными вихрами и старыми, старыми как само время глазами. Все мы не те, кем кажемся.
— Я не делаю ничего. Только спрашиваю, — отрезала я. — Говорите, мой лорд, я слушаю. Внимательно.
— Ты не справедлива. Перестань ребячиться и действительно…слушай. И думай, думай, наконец! — он повысил голос и сразу же перестал казаться мальчишкой. Медленно встал, прошелся по площадке, раз, другой, третий. Потом остановился у того же края, что и я, взъерошил волосы и все так же медленно начал, невидящим взглядом упершись в замок. — То, что будет, я знал. Более того, знал давно, благо не первый и не последний раз переживаем армагеддон. Будет война. Затяжная, тяжелая, с огромными потерями, но я надеюсь на наш выигрыш. Знаешь, почему? — он бросил на меня короткий взгляд. — Да потому что главный принцип завоевателя прост и вечен, как Хаос. Разделяй и властвуй. Да. А потом пожирай слабых. Я сделал все, чтобы этого не случилось. Год за годом, я приводил к власти сильнейших, талантливейших кланников. Кое-кто сделал это сам, кому-то пришлось помочь. Да, ты сама знаешь, о ком я. Он очень способный мальчик, и это действительно я помог перескочить ему через ступеньку. Разве это, по-твоему, плохо? Его задушили бы в этом гадюшнике.
— Вы сами прекрасно знаете, зачем и что делаете. И если вы взваливаете на человека миссию по спасению мира, даже если он об этом не знает, это ваше дело.
— А Рур разве поступает по-другому? Не играй словами, Хранителей тоже никто никогда не спрашивал. Да, из них никто ничего не знает. Стало бы им легче, если бы они знали, какими ниточками привязаны ко мне? Стали бы вы сидеть после этого смирно, вы, ненормальный народ, замешанный на самолюбии и подлости? Стали бы?! Или в пику, просто чтобы сделать поперек, встали бы на дыбки и повели каждый свою войну, только чтобы доказать: соперник дурак, а я могу все?! Дети вы малые, все до одного, и даже ты! Что, не так?! Молчишь?… — его голос смягчился. — Молчи. Знаешь же, что правда. Так что незнание — лучший выход. Об одном жалею — что-то я упустил, и колесо завертелось слишком быстро. Я не торопился с союзами, знаю, что для вас это состояние противоестественно, двигал кланы к сближению постепенно. Пока с этим есть проблемы, но, надеюсь, мальчик сможет приволочь их под один флаг.
