Ключ от радуги - Ниоткудина Алинна (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— А где мой слуга?
Тут мальчишка засмеялся и Одрик наконец-то узнал в нем свою подружку.
— Ну, как тебе? — Кани вскочила и закружилась по комнате, демонстрируя свое преображение.
— И как это получилось?
— Это маленькие женские секреты…
Кани подошла к магу, положила свои руки к нему на плечи и, посмотрев в глаза, лукаво прошептала:
— Смотри и запоминай. Чтобы ночью ты смог в полной мере почувствовать: каково это спать с мальчиком, — Одрик покраснел не то, что до корней, а до самых кончиков своих пшеничных волос.
После ужина, прошедшего в спокойной и дружелюбной обстановке, Одрика опять вызвал к себе Залман, только в этот раз не было расслабляющего запаха травяного взвара и вазочек со сладостями. А был кабинет вполне даже обыденного вида, с громоздящимися в шкафах с пыльными приходно-расходными книгами, и стол, заваленный бумагами. Одрик почему-то вспомнил очень похожий кабинет сейна Каларинга в казарме Тайной стражи. Даже кресло для посетителей было очень похожим и стояло на том же самом месте.
Хозяин жестом предложил магу присесть в кресло. И сделал выразительный жест, предлагая магу поставить защиту от прослушивания.
— У меня все готово, завтра утром вы уезжаете.
— Как, уже?
— Да. Слушай сюда, — купец расстелил на столе карту. — На рассвете из Кириены выходит маленький караван в Каравач. Зима у нас в этом году опаздывает, поэтому он вполне успеет проехать мимо льдов. Вы уезжаете вместе с ним.
— Но…
— Сперва дослушай, потом, будешь возражать. Вы уезжаете вместе с караваном. Едете вместе с ним до полудня. Потом караван едет в Каравач без вас его поведут мои верные слуги, а вы в сопровождении Джовара по объездной тропе выезжаете вот сюда. — Купец ткнул пальцем в точку на карте. Это заброшенная ферма, там и переночуете. Понятно?
— А зачем нам уезжать, а потом возвращаться?
— Чтобы вся Кириена, видевшая как вы приехали, точно также увидела, как вы уезжаете. Продолжим… На ферме вас будет ждать груз и подорожная, с тебя полторы сотни золотых за груз и еще столько же за подорожную, можешь оставить мне чек на предъявителя.
— Да, хорошо, я дам обязательство, а кузина в Караваче выдаст вашим представителям нужную сумму. А что за груз?
— Труп.
— Труп?
— Да. А что тут такого… Согласно документам, у тебя умер дядюшка. И выполняя волю покойного, ты, в сопровождении слуг, везешь его тело в Храм Единого в Огненной Долине для осененного Богом погребения в жерле вулкана. Есть у нас тут такие сумасшедшие, что согласны заплатить огромные деньги, чтобы их тело не просто сожгли в ближайшем Храме Андао, нынешнего Единого, или, как положено, отдали священным животным в Храме Лари. Ну, да пусть их….
— А кто этот… ну, которого я повезу?
— Дядюшка? А не знаю, нищий какой-то сегодня на базаре умер. Вот его труп ты и повезешь. Не переживай, он и мечтать не мог о таком погребении, и в своем посмертии будет тебе безмерно благодарен. Закрой рот и смотри на карту. Вот досюда будете ехать одни, а дальше обязательно нужно пристроиться к каравану, идущему в долину с таким же грузом. Они тут часто ходят, но возможно придется подождать. Все ясно?
— Да. А карту мне можно?
— Нет, карты я тебе не дам. Вместо нее вас до Долины будет сопровождать Джовар. Если он довезет вас туда без проблем, то я дам ему вольную. Поэтому если он скажет лечь, ложитесь, скажет прыгать, то только уточняешь, насколько высоко. Считай что вместо него с вами еду я. Так понятно?
— Да. А почему?
— Что почему?
— Почему все же вы решили нам помочь?
— Я же тебе вчера объяснил…
— Я думаю, что у вас еще есть причины нам помочь и даже не одна.
Купец усмехнулся, откинулся в своем кресле и стал задумчиво чесать в бороде.
— Причины… ну, часть ты знаешь, а остальные… Во-первых, я сегодня вызывал к себе гадалку, и она сказала, что ваша поездка в Храм в Огненной Долине поможет исполниться одной нашей легенде. Легенде об Андао, знаешь такую? Хотя откуда, ты же не местный. У нас в Халифате трудно найти человека, который бы ее не знал. Интересна эта легенда не сама по себе, а разными выводами, что из нее делают. Я расскажу тебе легенду, а выводы ты будешь делать сам.
Купец откинулся в кресле и, прикрыв глаза, начал вещать заунывным голосом:
— Андао — наш бог, сияющий как клинок меча, бесстрашный, яростный, азартный, страстный. Такой, каким и должен быть воин на поле брани, а не толстобрюхий торгаш. Но мало уничтожить врагов, надо еще оставить своих продолжателей. Ведь сколько бы раз воин не держал верх над недругом при жизни, если он уйдет за грань, не продолжив свой Род, а противник оставит достойных потомков, но это и будет самым тяжелым поражением воина.
Да, нельзя же жить одной войной — равновесие, однако. Не всегда меч должен обагряться кровью врагов, иногда он должен вкладываться в ножны. Иногда надо уходить на перемирие. И если суть мужчины это война, то перемирие есть суть женщины. Женщина умеряет гнев мужчины, снимает его ожесточенность, она расслабляет его для отдыха, но она же придает ему новых сил. В конце концов, она вынашивает в своем чреве его детей. Но у нас об этом сейчас не принято говорить, война — апофеоз всего, все остальное — пустяки. Но чем больше мы воспеваем войну, тем угрюмее становиться лик Единого в Храме Огня, тем печальнее склоняется его голова, а острие копья давно коснулось каменного пола. И один за другим замолкают вулканы…
Когда-то в стародавние времена, четыре раза в году, в ночь перед днем Андао в главном храме собирались самые прелестные женщины Восточного нагорья. Как считалось, они проводили в храме ночь, с заката до рассвета танцуя перед статуей бога, совершая какое-то особое жертвоприношение. А что там происходило на самом деле — мужчинам то не ведомо, даже главному жрецу не позволялось присутствовать в храме в эту ночь.
Но в один лихой год случился неурожай, а затем страшное моровое поветрие, люди вымирали целыми семьями. И женщин в храм на праздник пришло мало, всего четверо и были-то они не в добром здравии. И не было среди них ни одной, посвященной огню, носящей в себе его жар и страсть, бушующую как извергающийся вулкан. А через некоторое время потух один из священных вулканов, из его жерла перестал идти дым, и в нем вместо огня образовалось озеро. Жрецы обвинили во всем женщин, дескать, это из-за них недуг коснулся ипостаси Бога, и тот ослаб, и запретили ночные пляски в храме.
Прошло несколько лет, сколько точно — не знаю, и потух еще один вулкан, и женщинам запретили даже посещать территорию Главного Храма. А когда женщинам запретили посещать все храмы по всей стране (сейчас женщины предстают перед Андао только для клятвы верности супругу), тогда потух третий вулкан, и начались бедствия по всему Халифату. Тогда наши войска потерпели сокрушительное поражение на море, случилось еще одно моровое поветрие, и чуть не прервался правящий род Каддалоров.
Женщины, которые когда-то провели ночь в Храме, приходили к его закрытым воротам накануне каждого праздника и с плачем возносили молитвы. С годами танцовщиц становилось все меньше и меньше, пока не осталась последняя из них. Она умерла на ступенях храма, прощальные слова ее были о боге, пораженном унынием, и что победоносный дух ему сможет вернуть только истинно пламенная женщина. И тогда вулканы оживут.
И эта легенда бродит среди народа Халифата, хотя жрецы ее запрещают. А в Огненной долине остался только один действующий вулкан.
— Я к чему рассказал тебе эту легенду… Ты ведь в Храм пойдешь вместе со своей подружкой, а она вроде огненная ведьма. Так?
— Так.
— Ты присматривай там за ней получше, и если что, помни о легенде и ничему не удивляйся. Ах, как бы мне хотелось, чтобы легенда исполнилась…
— Зачем? Зачем вам это надо?
— На Лари всегда было и есть, восемь богов, и запрет на моления семи из них ни к чему хорошему не приведет. Пока Богам все равно, но рано или поздно они обидятся на нас за пренебрежение ими, и хорошо от этого никому не будет.
