На полпути к себе - Иванова Вероника Евгеньевна (книга бесплатный формат .txt) 📗
Представляю, как всё происходящее выглядит со стороны: двое мужчин, застывших в нелепых позах. Пятна крови и какие-то ошмётки, подозрительно напоминающие лёгкое — на одежде и покрытых инеем камнях мостовой. И расползающаяся во все стороны немота потрясённых зрителей. Что же никто не спешит прийти на помощь? Или я тоже похож на мертвеца?...
Душа Кьеза вскрикнула в последний раз — отчаянно и обиженно — и растворилась в клочьях снежных облаков.
Плохо мне, ой, как плохо... Нет, не физически, хотя... Чего греха таить? Проталкивание Пустоты через живую плоть оказалось слишком неприятным делом. Гадливым. Мерзким. Почти непристойным. Впрочем, гадливость — не боль. Если понадобится, Пустота пройдёт этот город вдоль и поперёк, но... Но что делать, когда всё внутри тебя кажется грязным, словно наглотался болотной тины? Какая пакость...
Кровь отчётливо пахнет мёртвой магией. И заклинание не пришло извне — я бы заметил... Очень похоже на взрыв «звёздной пыли», а эти чары достаточно легко получить, видоизменив... Фрэлл!
Когда я дотронулся до царапины на его щеке — тогда, в утро несостоявшейся дуэли — моё прикосновение заставило «осколок», попавший в рану, углубиться в тело. Бежать, чтобы не быть уничтоженной — так поступает любая магия при столкновении с «проплешиной»... Я убил Кьеза в тот самый момент. Не несколько мгновений назад, а именно тогда... В то утро, когда легкомысленно решил, что нашёл друга. И тут же приговорил этого самого друга к смерти. Чудовище...
Я сидел на корточках, опираясь спиной на стену и прикрыв глаза, но вовсе не «уходил в себя», поэтому вовремя заметил тянущиеся к рукоятям кайр, выглядывающим из складок накидки, дрожащие пальчики...
Достаточно было одного быстрого движения, и Курт замер на месте, затравленно глядя в сторону и не смея пошевелиться, чтобы моя рука на его горле не усилила захват.
— Пришёл поживиться?
— Г-господин... я...
— Нет, чтобы позвать на помощь... Решил обокрасть умирающего? — я разогнул колени, поднимаясь.
— Я не...
— Только не говори, что хотел нащупать пульс! Сам сообразил за мной шпионить или кто подучил?
— Господин...
— Клинки мои заинтересовали? Внезапно? Раньше ты на них и внимания не обращал... Сведущие люди вразумили?
Парень чуть не плакал, а я был зол, как тысяча... Нет, как тысяча и один фрэлл!
— И кому ты их надеялся продать? А? Отвечай!
— Я... никому... мне...
— Кто заказчик?
— Мне не заказывали... Госпожа Юджа... ей так понравилось Ваше оружие... я и...
— Поспешил услужить при первой же подвернувшейся возможности? А ты не подумал, что моя жизнь нравится ей куда больше, чем мёртвая сталь? Не подумал?!
— Я...
— Вот что, парень... Помнится, я обещал отрезать тебе пальцы, если ты хоть что-нибудь вынесешь из дома Агрио... Было дело?
Он судорожно сглотнул.
— За то, что ты пытался обворовать меня, тебя также ждёт наказание...
— Вы тяжело ранены, сударь?
В спокойном голосе слышалось почти искреннее участие. Я повернулся и оказался лицом к лицу с молодым человеком примерно моего возраста. Светловолосым. Серьёзным. Выражение лица — слегка задумчивое и, в то же время, очень решительное. Глаза серые. Черты кажутся немного знакомыми... Знакомыми... Перевожу взгляд на лежащее рядом тело Кьеза. Так и есть!
— Вы — Льюс? — отвечаю вопросом на вопрос и тут же, понимая, что поступил не слишком вежливо, начинаю оправдываться: — Простите за резкость, я... Кьез упоминал, что у него есть старший брат... Вы достаточно похожи, чтобы я решил...
— Не извиняйтесь, — кивнул он. — Лучше скажите, как Вам помочь?
— Помочь?
— Эта кровь...
— Вся принадлежит Вашему брату. Я не ранен, сударь.
— Благодарение богам! — неожиданно удовлетворённо воскликнул Льюс Магайон. — Я не смог бы оправдаться перед отцом, если бы представил два трупа... Прошу последовать за мной!
— Куда?
— В наш дом, сударь! Герцог хочет Вас видеть и... принести извинения.
— За что же?
— За то, что невольно подверг Вас опасности.
— Вы имеете в виду...
— Мы подозревали участие Кьеза в покушении, но не могли раньше времени поделиться своими выводами... — почти извиняясь, объяснил Льюс. — Мы не ожидали, что он нападёт на Вас.
— Ничего... Всё завершилось благополучно. Я с удовольствием принимаю приглашение, только...
— Какие-то трудности? — в серых глазах мелькнула озабоченность.
— У Вас, случаем, нет при себе хлыста?
— Да, конечно... Сейчас! — он затейливо щёлкнул пальцами, и бросил подбежавшему человеку в неприметной одежде без знаков принадлежности к какому-либо дому: — Позаботься о теле и... Принеси хлыст господину!
Слуга кивнул, на минуту растворяясь в толпе зевак, успевшей собраться вокруг нас, как вороны на падаль.
— А зачем Вам хлыст, если не секрет? — полюбопытствовал Льюс.
— Видите этого паренька? — я подтянул Курта поближе.
— Да. И что?
— Он нуждается в порке.
Молодой герцог озадаченно поднял бровь, но ничего не сказал.
Вернувшийся слуга торжественно вручил мне не хлыст, а целый арапник, который так и остался в сложенном состоянии: чтобы несколько раз протянуть Курта по спине и пониже спины, мне было бы достаточно и обыкновенной хворостины. Я же не ставил себе целью уродовать парня — всего лишь хотел закрепить в его памяти одну простую вещь: не стоит кусать руку, которая протягивает тебе пищу...
...Слуги дома Магайон суетились, закутывая в плащ уже начинающее коченеть тело младшего наследника, а я стоял, рассеянно глядя на происходящее, как на бег мурашей по осыпавшейся жёлтой хвое.
Судьба что-то хотела мне сказать. Что-то очень важное. Маски снова перевернулись, и я уже не знаю, кто рядом со мной друг, а кто враг. Кто прикроет спину, а кто вонзит в неё же голодную сталь меча... Ясно одно: мне так и не удалось научиться разбираться в людях. Да и не только в людях... Я обманулся трижды, и дважды оказался на волосок от смерти. Один убийца мёртв, другого ожидает смерть. Я могу спасти Шэрола, но теперь... Теперь не знаю, нужно ли его спасать. Сомневаюсь. И это меня бесит...
Хорошо хоть, третья ошибка оказалась со знаком «плюс». Впрочем... Что я знаю о Мэвине кроме того, что юноша раздавлен своим уродством? А что, если и он...
Захотелось завыть, вцепившись в волосы. Так бы и сделал, только волос в данный момент на голове не наблюдается.
— Прошу Вас, сударь! — дверца остановившейся передо мной кареты приглашающе распахнулась.
Дом на улице Проигранной Зари встретил хладное тело Кьеза чопорным безмолвием жены, волей случая избавившейся от опостылевшего мужа. Безмолвием, в котором явственно читалось осуждение. От разлитой в воздухе злорадной скорби захотелось крикнуть: «Да что же вы за люди, в самом деле?! Вы позволили парню запутаться в паутине ложных страстей и мнимых ценностей, и спокойно смотрели, как его душу пожирают демоны... Как вы могли? Почему не захотели ему помочь? Почему отошли в сторону? Вам не стыдно?...»
Им не было стыдно. Мёртвое тело получило свою долю уважения и почестей, водружённое на мраморное ложе в молельне, но искреннего участия в глазах плакальщиков, оставшихся с Кьезом, я не заметил. Пожалуй, даже в горьком сожалении отца было не больше чувства, чем в камне, испещрённом красноватыми прожилками, казавшимися мне в тот день похожими на кровь и только на кровь...
Слуги накрыли стол в большом зале, стены которого были наспех завешены чёрными полотнищами. Скинув с плеч маади и сдав оружие одному из камердинеров, я занял место напротив хозяина дома. Дядюшка Хак, отказавшийся на сей раз от маски купца-авантюриста, был мрачен и строг сообразно обстоятельствам. Льюс, сидевший справа от отца, выглядел безучастным, но его пальцы нервно поглаживали тусклую вышивку на скатерти. Спустя почти пять минут молчание стало настолько тягостным, что я собрался нарушить и его, и правила приличия, но мне не пришлось утруждаться: в зал, неспешным шагом человека, уверенного в своей значимости, вошёл невысокий чернявый мужчина, появление которого вырвало из уст герцога невольный возглас:
